Нежность и страсть - Донна Флетчер

Она ждала, не настаивая, не указывая, не требуя, чтобы он сказал ей об этом немедленно. Она просто ждала, захочет ли он поделиться с ней чем-то, судя по всему, сокровенным.

– Ты хочешь выйти замуж по любви, так ты мне говорила, – наконец, проговорил он.

– Да, и свое мнение не изменила, – ответила Зия.

– А что ты скажешь, если бы я любил тебя? Твое мнение о браке со мной изменилось бы в лучшую сторону?

Она выглядела удивленной. Потому ли, что он так поразил ее, или потому, что она не знала, как ответить? И то и другое не предвещало ему ничего хорошего.

– Если бы ты любил меня? – резко спросила Зия. – Ты пытаешься решить, можешь ли полюбить меня? Есть ли хоть малейший шанс?

– Ты меня неправильно поняла.

Она отдернула свою руку.

– Мне кажется, это ты понимаешь все неправильно. Любовь приходит отсюда, из глубины, – сказала она, прижимая руку к груди. – Она может нагрянуть мгновенно или развиваться медленно, но каким бы путем она ни пришла, приходит она из глубины сердца, и ничто – совсем ничто – не может остановить ее, даже логика.

– Позволь мне объяснить…

– Нет, – покачала она головой. – Я попрошу кого-нибудь показать мне дом Бидди и сообщу, подойдет ли он мне.

Она стала подниматься, и он вскочил, чтобы помочь ой. Он понял: ею овладело упрямство, и если он не будет осторожен, то только ухудшит ситуацию. Непонятно только, как она может стать еще хуже. Но выяснять это ему совсем не хочется.

– Я тебя провожу, – предложил Артэр.

– Нет, я предпочитаю пойти одна.

– Как это будет выглядеть в глазах других людей, если я позволю своей жене самой искать дом для лечения? – спросил он.

– Подумают, что она сердита на тебя, и по заслугам.

Артэр набрался терпения. Не стоит сейчас спорить с ней. Это только подогреет разногласия. Так что он поступил так, как счел необходимым и разумным:

– Извини.

– За что мне тебя извинять?

Ее неожиданное замечание застало его врасплох, и он стыдливо примолк.

– Я знаю, – сказала она, вскидывая руки к небу. – Твое извинение ничего не значит. Это пустое сотрясение воздуха. – Она хмуро улыбнулась. – Ты невозможен. Ты не почувствовал бы любовь, даже если бы она пронзила тебя прямо в сердце. Ты видишь в окружающей жизни только разумное, а влюбиться – по-твоему, безрассудство. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь полюбишь.

Она отвернулась и ушла. Он едва не последовал за ней, но удержался. Ей нужно время, чтобы остыть, а потом он с ней все спокойно обсудит.

Лахлан появился внезапно.

– Тебе нужно было пойти за ней. Она очень сердита. Она меня даже не заметила, когда проходила мимо.

– Вот поэтому я и хочу подождать, пока она остынет.

Лахлан усмехнулся:

– Нельзя быть разумным, когда дело касается женщин, Артэр. Потому что они сами неразумны. Зия наверняка хотела бы, чтобы ты пошел вслед за ней. Это показало бы ей, что она тебя по-настоящему волнует.

– Она продолжила бы со мной спорить, если бы я пошел за ней. Только и всего.

– Конечно, стала бы, ведь она этого и хочет.

– Спорить? – спросил Артэр, покачав головой. – В этом нет смысла.

Лахлан твердо взял брата за плечо.

– Вернемся к уроку номер один – женщины неразумны. Они не признают логику.

– Как же тогда можно с ними о чем-нибудь договориться?

Лахлан снова усмехнулся:

– Это невозможно. Ведь женщины никогда ничего не забывают. Они будут напоминать вам о том, что вы уже давно забыли.

– А ты знаешь, как это сделать?

– Я учился этому у каждой женщины, с которой мне доводилось познакомиться.

– Ты хочешь сказать, у каждой женщины, которую тебе удавалось затащить в постель, – уточнил Артэр.

– Женщины любят поговорить, особенно в постели. Вот тогда я и узнал многое о них. – Он широко улыбнулся. – И я с нетерпением жду каждого урока.

Артэр покачал головой.

– Я предпочитаю свой собственный подход. Он более разумный.

Лахлан снова усмехнулся:

– Лучше тебе запомнить урок номер один, или ты окажешься в беде. Особенно с такой страстной женщиной, как Зия.

Артэр кивнул:

– Я восхищаюсь ее страстностью.

– Это потому, что в тебе самом ее нет.

– Есть, – сказал он, немного обиженный на брата.

– Не сердись, но страстность не твоя сильная сторона. Обдуманность и надежность – это твое, это великолепно, потому что всегда можно положиться на то, что ты поступишь как нужно. И ничто не может удержать тебя от этого. Ты ведь помог Зии. Принял разумное решение и спас ее. Когда ты рассказал нам эту историю, я подумал, что мог бы на твоем месте посчитать девушку ведьмой и позволить сжечь ее на костре.

– Даже если бы знал, что у нее есть сведения о Ронане?

Лахлан пожал плечами:

– Я с ведьмами не связываюсь.

– Но Зия не ведьма.

– Сейчас я это знаю, но тогда, услышав, что вся деревня проклинает ее, усомнился бы.

Слова брата рассердили Артэра, и он хотел было возразить, но вдруг понял, что хотел сказать Лахлан.

– Ты предостерегаешь меня, что большинство думает, как ты, и беда все еще грозит Зие. Правильно я понял?

– Так и есть, клану нужно присматривать за ней, но меня больше волновала твоя реакция на мое предположение, что твоя жена могла бы быть ведьмой. Твое поведение было разумно.

– А тебе хотелось бы, чтобы я сбил тебя с ног?

Лахлан усмехнулся:

– Это и была бы страстность.

Прошло два дня с тех пор, как Зия заняла дом Бидди. Только после того, как все в нем вымыли и привели в порядок, начали приходить люди. У большинства болезни были не очень серьезные, и лечить их оказалось довольно просто. Потом распространился слух, насколько лучше стала чувствовать себя Гонора, и беременные женщины из деревни стали появляться на пороге дома Зии.

Она сосредоточилась на своей работе, погружаясь в нее с головой, но в остальное время не могла избавиться от мыслей об Артэре. Стоило труда прогонять эти мысли, чтобы они не мучили ее днем и ночью.

Зия была разочарована тем, что он не пошел вслед за ней к дому Бидди в тот день, когда они поссорились. Она надеялась: он последует за ней и они продолжат ссору. А он этого не сделал. И в ту ночь, опять-таки к ее разочарованию, у них не было времени обсуждать, что важнее – любовь или страсть, потому что ее позвали помочь при родах, а, в конце концов, выяснилось – женщине еще вовсе не время рожать. Отношение Артэра к ситуации так и оставалось рассудительным. Он держался своей половины кровати, а она – нет. Он вел себя как ответственный и внимательный супруг, а она делала все, как ей хочется. Ситуацию нельзя было назвать невыносимой, Напротив, она становилась почти удобной, надежной и спокойной, как будто они прожили вместе много лет, а не всего несколько недель.