Дьявол в Лиге избранных - Линда Френсис Ли

Надо отдать ему должное: он не произнес вслух того, что было написано у него на лице. Он внимательно посмотрел на нее, переварил увиденное, затем кивнул головой:

– Что ж, пышечка, если так надо, значит, так надо.

Мужчины бывают такими невеждами.

Никки разрыдалась и кинулась в дом, чуть не спотыкаясь на своих чудесных каблучках в один дюйм.

– Да уж, – сказала я сотый раз за день. – Пойду-ка я домой.

Говард наконец отвел взгляд от дверного проема, в котором уже не было Ники:

– Подожди, Фреди. Я получил новую информацию.

Я встрепенулась.

– Твой муж сейчас на Багамах, – его брови нахмурились. – Но он расправляется с твоими деньгами быстрее, чем священник с вином, оставшимся после воскресного причастия.

– Что ты имеешь в виду?

– Начнем с того, что он останавливается в дорогих отелях. Он выкладывал по двадцать пять штук в день за люкс в Атлантисе. И он устраивает неприлично щедрые приемы, явно желая поразить гостей. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я обращался в городскую полицию, но...

Я, должно быть, побледнела.

– Черт побери, Фреди, твои деньги пропали, и выясняется, что твой муж – который, насколько я могу судить, не работает, – тратит деньги, не заботясь о завтрашнем дне.

Меня кидало то в жар, то в холод. Мое пока еще приличное состояние таяло с каждым часом.

– Нам нужно обратиться за помощью в полицию. Я пообщался с парой иностранных агентств, с которыми работал раньше, в надежде схватить его. – Выражение лица Говарда стало еще жестче, чем обычно. – Но этот красавчик арендует частные самолеты и катера для перемещений – его ужасно трудно выследить. Тот еще ловкач. И я по-прежнему не могу проследить, куда этот ублюдок вложил твои деньги.

– Как же тогда ты узнал, что он их тратит?

– Он живет под своим настоящим именем. Как я уже говорил, он делает все, чтобы поразить публику, закатывая эти приемы. Мне кажется, что он пытается создать себе имя.

– Но зачем?

– Это мне и предстоит выяснить.

По дороге домой меня трясло, и я чувствовала себя абсолютно разбитой, когда вдруг увидела машину моей свояченицы Эдит, припаркованную позади дома у входа на кухню. Эдит заходила, только когда возникала проблема или когда Гордон специально приглашал ее. Так как мне было известно, что мой муж был (и, надеюсь, еще какое-то время будет) на Багамах, я пришла к единственному выводу, что у нее возникли какие-то проблемы.

Задняя дверь была не заперта, но даже замок не помешал бы Эдит проникнуть внутрь, так как Гордон дал ей ключ. Когда я вошла, на кухне была только Кика.

– Где она? – спросила я шепотом.

Кика любила Эдит не больше моего. Она перевела взгляд на дверь в коридор, потом посмотрела на меня:

– Она в кабинете мистера Гордона.

Не в моих правилах оттягивать неизбежное, так что я направилась прямо туда и зашла как раз вовремя, чтобы увидеть, как она роется в вещах моего мужа.

– Эдит, какой сюрприз!

Услышав мои слова, Эдит чуть не прищемила руку, поспешно закрывая ящик стола. Она взвыла, но потом взяла себя в руки, как и полагалось рафинированной, не-показывающей-эмоции даме. Она ничуть не смутилась.

– Я требую, чтобы ты рассказала мне, что случилось с моим братом.

Когда счета не оплачены, любовь сестры может свернуть горы. Хотя, возможно, я несправедлива. Эдит казалась искренне взволнованной. Одета она была еще более убого, чем обычно, а под глазами залегли темные круги.

– Я вся извелась, – добавила она на всякий случай.

– Я же говорила, он уехал искать приключения. Ты что, забыла?

– Нет, я помню, что ты мне сказала. Но я не поверила ни одному твоему слову. Гордон Уайер – ответственный человек, а... это исчезновение – просто верх безответственности.

Все верно. Но что я могла сказать?

– Если ты не скажешь мне, где он и как я могу с ним связаться, я буду вынуждена пойти в полицию.

Да уж, этого только не хватало.

– Эдит, не смеши меня.

– Фреди, я серьезно. Каждый раз, как я возвращаюсь домой, передо мной появляется еще один неоплаченный счет.

Слишком большой удар для сестринской любви.

– Еще один счет? Сколько же их он оплачивает? – спросила я. Думаю, мой тон при этом не был сладким, как мед, и в нем сквозила резкость, которая заставила бы Пилар почувствовать гордость за меня.

– Как я говорила, – сказала она, и грудь ее при этом вздымалась от праведного негодования, – Гордон чувствует себя обязанным содержать свою семью.

Тут-то все и случилось. Я списываю это на часы, проведенные с Никки. Я стала непростительно прямолинейной.

– Послушай, Эдит, а ты когда-нибудь задавалась вопросом, где твой великодушный братец берет деньги, чтобы оплачивать ваши счета? – не могла поверить, что говорю это, но мне было никак не сдержаться. Слова слетали с моих губ, будто я выросла в сарае в Южном Техасе.

– Гордон – успешный юрист, – с достоинством заявила Эдит. – И неплохо управляет финансами к тому же.

– И откуда тебе это известно?

Казалось, Эдит была немного обеспокоена, но она не из тех, кто легко сдается:

– Он сам мне сказал.

– Ах, вот как! А он упоминал о каких-нибудь делах из своей юридической практики? Или чьими финансами он управляет?

– Вроде бы нет.

– Моими. Моими деньгами. Которые, как выяснилось, пропали.

– Что?

– Да, дорогая свояченица. Мои деньги, деньги, на которые ты жила, исчезли – вместе с твоим братом.

Она опустилась на стул так тяжело, что мягкое сиденье стула чуть не лопнуло.

– Пропали?..

Я не могла понять, беспокоит ее судьба брата или деньги, на которые он ее содержал.

– Да, пропали.

Тут я сделала единственное, что мне оставалось. Я рассказала ей всю печальную историю – почти так же, как Говарду Грауту, – о том, как я обнаружила мисс Мышку, о вазэктомии, о пропавших деньгах, а затем добавила новости о невыгодных инвестициях, Больших Каймановых островах и Багамах.

Эдит в шоке уставилась на меня, открывая и закрывая рот и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Затем ее лицо стало суровым.

– Я не могу поверить, что он мог так поступить с мамой и папой.

С мамой и папой? А как насчет меня? Она горько усмехнулась:

– Хотя чему удивляться, он всегда был испорченным.