Детонация - Василиса Раса

Присела на корточки, завязывая неразвязавшийся шнурок, только чтобы спрятать лицо, чтобы снова не поддаться слабости. Чтобы отдышаться. «Ты справишься, Огнец. Справишься, не сомневайся».

Но гадким было вовсе не это. А то, что я опять приоткрылась. Доверилась человеку. Позволила не просто ударить, а в самом слабом месте надавить и мучительнейше там поковыряться. Я ведь почти тебе поверила… Грэм.

Его имя, сказанное даже про себя, жгучим порезом скатилось в солнечное сплетение.

Стоп! Эмоции — недопустимы. Мне всё равно. Должно быть всё равно. Вдохнуть и выдохнуть. И действовать. Тогда не будет времени на глупые мысли. Сил не будет.

— Почему ты решила, что нас так просто оставят в покое? — Мэрин незаметно и коротко посматривала по сторонам. Кроме не очень шумной компании молодёжи, никого на аллее не было. Ребята негромко смеялись, обменивались редкими тычками и вяло перекидывали друг другу маленький мяч. Когда я успела так повзрослеть, что молодёжь мне кажется странной?

— Думаю, Рэману мы нужны живыми. На всякий случай. Как минимум. А после потрясающей демонстрации моих сказочных умений, боюсь, он опасается нас вовсе потерять. Он же не знает, что это временно. — Если у меня и получилось улыбнуться, моя мрачная сестра этого не оценила.

— Мы вернулись к началу. Ему проще нас убить, чем потенциально оставить кому-то другому.

— Не имею понятия на самом деле. Разумно. И знаешь, — я вдруг поняла, что чувствую именно это, — мне всё равно. Прямо сейчас настолько всё равно, что хочу, чтобы всё это просто закончилось как можно скорее. Пусть даже так, — отважно и качественно проглотила всхлип.

— Всё ещё пытаешься меня обмануть, — то ли пожурила, то ли пожалела меня Мэрин. — Забыть не можешь или не хочешь?

Я остановилась, чувствуя себя вдруг катастрофически одинокой. Даже с удивительно чуткой сестрой рядом. Чуткой настолько, что смогла рассмотреть во мне то, что я сама от себя замечательнейшим образом всё это время скрывала.

— Не хочу, — и беззвучный стон вырвался из груди, разомкнув мои онемевшие губы. — И не могу не забыть. — Я вдруг заметила, как холоден от воды воздух. Кончик носа немедленно замёрз, и почти посинели пальцы.

— Ты белая вся. — Мэрин беспокойно усадила меня на старую скамью у дорожки. Кто-то забыл тут свой плед. Очень кстати. Я почти не брезглива. Впрочем, плед был в маленьких медвежатах и мячиках. Скорее всего, детский. Раздумывала ещё пару секунд, а потом укрыла себя и Мэрин, подогнув краешек так, чтобы было тепло и мягко. — Господи, Карри, а знаешь, какой Роб иногда придурок? — сказала сестра неожиданно.

— Что? — спросила растерянным шёпотом. — При чём тут Роб? — А лицо Мэрин скривилось болезненной гримасой.

— Вот и я иногда думаю, при чём тут Роб… — сказала задумчиво и слишком тихо. — Я вообще не понимаю иногда, как меня угораздило не то что замуж за него выйти, вообще с ним связаться?

— Что? — повторила, отказываясь верить в то, что слышу. Роб и Мэрин были чем-то незыблемым для меня, надёжнейшим, вечным! — Не могу поверить. Всегда думала, что у вас…

— Все так думают. — Она забралась на лавку с ногами опять и прижалась к моему боку теснее. Ни за что не скажешь, что, между прочим, настоящая Сневерг. — Мы разные настолько, что иногда это и представить нельзя. Он… он, прости меня господи, как бы то ни было, я всё равно люблю этого человека! Мы так давно вместе, что общих тем для разговоров давно не осталось. Дрэк! Да я думала, с годами их становится только больше, а оказалось, мы их все давно уже об судили! Ты представляешь?

Честно помотала головой. Я не представляла. Хотя бы потому, что у меня не было хоть сколько-нибудь сопоставимого опыта. И, может, в подобном контексте, ну его, этот опыт? Если даже самые надёжные ориентиры в жизни не так уж и прочны, как казались?

Неспешно темнело. Над скамейкой отчаянно надрывался, выписывая невыносимо запутанную трель, соловей — иронично метил красивой мелодией пространство над нами.

— А эта его патологическая ревность. К кому? Да я, кроме него, других мужиков давно и не вижу. Кругом одни уроды и недоумки, а с ним давно никто не сравнится. — Я усмехнулась. Робин был далеко не красавцем. Мрачен, слегка набычен и страшно угрюм с чужими и всегда невероятно обаятелен с нами. — Периметр с башенками вокруг себя ожидаю. Был бы военным, я бы сдохла! — Сестра ругнулась в сердцах. Неприятно кольнуло в груди. Мэрин бросила на меня жгучий взгляд и поспешила продолжить: — К тому же, ты знаешь это прекрасно, он откровенный мужлан. А тут я со своими ножами и блюдцами: «Робин, это едят вилкой», — передразнила сама себя, очень забавно, кстати. — Или: «Робин, если ты будешь работать с этим перцем, у вас ничего не получится, и вы пролетите оба!» Ну это же очевидно, что тот урод его кинуть хочет! А он только смотрит с вымученной улыбкой и соглашается так «Конечно, я тоже очень тебя люблю», и опять делает всё по-своему. Да я выть готова от его упёртой глупости! А эти грабли?!

— Какие грабли? — Старательно не улыбалась. Выступление было настолько показательным, что прервать его было бы откровенно преступным.

— Обычные! Все грабли — наши! Чужой же опыт нас не впечатляет, непременно нужно получить собственный! И обязательно схлопотать по причинному месту, да так, чтоб больнее. — Моя прекрасная сестра, кажется, вошла в раж, по-настоящему, сама того не ожидая. — Так, видимо, доходит лучше. А Мэрин должна всё равно своим героем восхищаться! Как? Как объяснить на пальцах очевидное?

Меня хватило на кислую улыбку, и было почти смешно и очень грустно. На той стороне дорожки моргнул и тускло зажёгся фонарь.

— Тебе очевидное.

— Вот именно! А потом ведь даже не скажешь: «Ага! Я же говорила!» Ненавижу оказываться правой! — Она была так искренне расстроена и была так похожа теперь на обиженного, растрёпанного воробья и уж точно совсем не на старшую из двух оставшихся в живых Сневерг. Почему я постоянно вспоминаю об этом? — А я всегда, ты понимаешь? Всегда права! Это невыносимо! — обхватила колени руками и замолчала.

— Тогда считай, что в том, что вы вместе, ты тоже, несомненно, права.

Мэрин знала, что делает. В конце концов, именно она из нас двоих видела, как течёт энергия. Я же это только представляла. И именно она мою энергию сейчас лечила, хоть и таким неожиданным способом.

— Вот. Единственное, что меня успокаивает!

Я усмехнулась ей. Стало совсем темно, и она вряд ли могла бы теперь это увидеть.

— Спасибо тебе, — коснулась её маленькой, тёплой ладошки, точно зная, что успокоило сестру сейчас моё притихшее наконец сердце.

— И всё равно люблю его, — тихонько пробормотала Мэрин и как-то подвешенно замолчала.

— Понимаю, что ты хочешь сказать. Но…

— Нет никаких «но», Карри, — сказала она вдруг строго, совсем без какого-то логичного перехода. — Ты или знаешь, всей собой, всем своим организмом, включая космические и биологические его части, что твой мужчина — действительно он, или проваливаешь с дороги.