Спасти Драконова, или В отпуск по работе - Ольга Валентеева

Уже покинула комнату, как вспомнила, что список подозреваемых оставила на тумбочке возле постели. И табельное оружие не успела перепрятать – так и лежит под подушкой. Хорошо хоть повесила табличку «Не беспокоить». Решила быстренько сбегать на пляж, обнюхать подозреваемых, а потом вернуться и перепрятать. Как раз на балконе отковыряла плитку, устроив там тайник. Походкой от бедра в купальнике-панцире со свинками я направилась на пляж. Заприметив свободный лежак, устремилась к нему.

Но услышала громкий окрик:

– Даночка, дорогая, иди к нам!

Аделаида Драконова заметила меня и помахала рукой. Рядом с ней на шезлонге возлежал Тодд, а старичок-лекарь обмахивал его ветками папоротника и подкидывал в открытую пасть лягушек. Судя по хитрой и довольной морде, ящер больше притворялся больным. Рядом с мамой Тодда возлежала блондинка неопределенного возраста. В ногах у нее примостился томный юноша. Я сделала вид, что обрадовалась встрече, но собиралась лишь поздороваться и уйти. Драконова мама мне нравилась, но сейчас было не до нее. Тодд, завидев меня, подскочил с лежака и побежал навстречу, виляя хвостом. Приблизившись, он потерся о мои колени мордой.

– Ты купался? – спросила я, почесав загривок.

– Фа-фа с ма-ма, – зафыркал он.

– С мамой, – догадалась я.

– Даночка, знакомься. Это моя старая приятельница – Прасковья Корзинкина, – мама представила мне даму с большими губами. – А это Даночка – подруга Тодда и Тима. Присаживайся.

Смирившись с неизбежным, я присела на лежак.

– Аделаида, во-первых, не старая, а старинная приятельница! – взвизгнула Корзинкина. – А во-вторых, у тебя склероз! Я уже последние неважно сколько лет Памела Карлсон. Этот творческий псевдоним мне подходит гораздо больше. Дана, зовите меня просто: Пэм.

– Пэм? Так вы та самая Памела Карлсон? – переспросила я и принюхалась. Кошка. Не водоплавающая. И это хорошо: еще одну претендентку на роль охотницы можно вычеркивать из списка. Да и возраст для преступницы неподходящий.

– Вижу, вы читали мои книги. Любите клубничку? – дама расплылась в улыбке, приняв мой прищур за восхищение. Она тряхнула золотистыми, явно искусственными, кудрями и с придыханием произнесла: – Уже два года, как не пишу, а меня помнят и любят.

– Два года? Пфф, – фыркнула Аделаида Драконова. – А мне казалось, что уже лет двадцать прошло с тех пор, как ты перестала калякать свои эророманчики.

– Вот именно – казалось! Я ж говорю: у тебя склероз, – огрызнулась Прасковья-Памела. И тут же снисходительно улыбнулась. – Как я могла забыть? Ты же старше меня, поэтому и не помнишь.

– Старше всего лишь на восемь месяцев, – поджала губы Драконова. – Правда, в отличие от тебя, – у меня пока нет внуков.

И мама указала взглядом на юного оборотня-котика, лежавшего в ногах «бабушки».

Памела Карлсон возмутилась:

– Как… какие внуки?! Это мой литагент Барсоромео. Он же выступал в роли модели для переизданной нетленки «Опытная девственница для властного дракона». Разумеется, в роли девственницы была я. И, между прочим, свои шедевры я создавала на этом курорте. Вы мне с сыновьями еще комиссию приплачивать должны. Эх, если бы молодость знала…

Мадам Карлсон-Корзинкина протяжно вздохнула и бросила томный взгляд на юношу.

– Агент-модель? Барсо… ромео? – запнулась Драконова. А затем фыркнула: – Прости, дорогая, перепутала. В прошлый раз ты приезжала с другим и представила его внуком. Василиус, рыженький такой.

– Василиус? Не помню, – нахмурилась Пэм Карлсон. И пробормотала: – Редактора Мурчело помню, художника Базилиуса очень хорошо помню, а Василиуса – нет.

– Значит у тебя точно склероз! – победно произнесла Аделаида Драконова. – Но я привезла с собой лекаря для Тодда. Он и тебя вылечит!

– Что-то припекает! Барсик, ой, Барсо, купаться! Я лежу на матрасе, ты меня катаешь, а то я плавать не умею! – приказала Памела Корзинкина то ли агенту, то ли внуку. И кряхтя поднялась с лежака.

Юноша послушно подскочил и последовал за хозяйкой.

Я же окончательно убедилась, что дамочку придется вычеркнуть из списка. Мало того что не водоплавающая, так еще и специализируется на юных объектах. Лорд Драконов для нее староват. Да и если бы она хотела убить Драконова, давно бы воспользовалась дружбой с мамашей.

– Наконец-то ушла. Терпеть ее не могу, – призналась Драконова.

– А зачем общаетесь? – наивно поинтересовалась я.

– Надо поддерживать бизнес моих мальчиков. Ведь курорт держится за счет таких Карлсонов. Прилетают, отдыхают и оставляют здесь свои денежки. Тем более Тодд не в форме – обычно он занимался досугом возрастного населения, предлагая новые процедуры. А сейчас мой мальчик приболел. – И Драконова всхлипнула.

Ящер для приличия подвыл, а лекарь протянул два стакана с какой-то мутной жидкостью маме и сынуле.

Я полюбопытствовала:

– А что со здоровьем Тодда? Шансы на оборот есть?

– Я привезла с собой светило науки – профессора Пилюлькинсона. Он обещал вылечить Тодда.

Старичок поправил пенсне, одернул клетчатые кальсоны в заплатках, которые прикидывались пляжным костюмом, и важно заметил:

– Тодд находится под воздействием сильнейшего стресса. Сильнейшего!

– Фа-фа! – фыркнул ящер в подтверждение.

– Обычно через три, максимум пять дней организм восстанавливается. Здесь же запущенный случай! – И Пилюлькинсон развел руками.

– То есть мой мальчик уже давно должен был прийти в себя? – с надеждой в голосе произнесла Драконова мама.

– Совершенно верно, – кивнул профессор. – Как минимум пару дней назад. Я не понимаю, почему Тодд до сих пор не принял человеческую ипостась.

– И что же нам делать? – всхлипнула бедная женщина.

– Тодду необходим полный покой. Никаких стрессов, только отдых и полноценное питание. И общение с исключительно приятными людьми, – сделал заключение лекарь, а ящер откинулся на лежаке и довольно заурчал. Пилюлькинсон добавил: – И для профилактики необходимо принимать мои уникальные капли «Антиозверин».

– Фе-фе, – скривил пасть Тодд.

– Не фе-фе, а фа-фа, – погрозила пальчиком мамаша, а затем улыбнулась ящеру: – Мальчик мой, иди искупнись с лекарем. А мы с Даночкой пока позагораем и посплетничаем.

Ящер кинулся к воде, перевернув лежак, лекарь едва поспевал за ним.

– Наконец-то все разошлись, – обрадовалась мама. – Никакого уединения, а мне так много нужно тебе сказать, Даночка. О многом спросить.

Я удивилась:

– Мне? Меня?!

– Конечно, – и женщина ласково улыбнулась. Но затем нахмурила брови: так обычно делал шеф Вульф, когда приступал к допросу особо опасных преступников: – Отвечай честно: как ты относишься к моему мальчику?