Дневник свекрови - Мария Метлицкая

Валечка не проронила ни слова. Потом вздохнула, с жалостью посмотрела на него и удивленно спросила: неужели он думает, что после всего этого она сможет ему поверить? Простить? Жить с ним дальше? Как будто ничего не было?

Он растерялся и сказал, что все имеют право на ошибку. Что даже преступников прощают.

Она кивнула:

– На ошибку да. Но это – не ошибка. Это называется другим словом. Это предательство.

Она вырвала свои руки и пошла прочь.

Он приходил к ней в течение месяца. Каждый день. Умолял, клялся, божился, обещал. Плакал под дверью. Она дверь не открыла. Ни разу. А однажды ночью ей стало плохо. Вызвали «Скорую». Увезли в больницу. Той же ночью она родила мертвую девочку.

Больше она замуж не вышла. Да что там замуж. Больше она не встречалась ни с одним мужчиной. Не могла и не хотела. Потому что больше никому не верила.

Умница Валечка. Красавица Валечка. И истончилась, истаяла Валечкина красота. Без любви.

Такая вот судьба.

* * *

У мамы юбилей. Вообще-то она свои дни рождения не любит и не справляет. Но я настояла. Умолила просто. Сказала, что все приготовлю сама. На ресторан, разумеется, денег нет. Обсудили меню и количество гостей. Родни осталось не так много. Но есть мои подружки, которые маму обожают и тоже считаются ее подружками. Все – и Сонька, и Лалка, и Танюшка, и Милочка.

Слава богу, есть Валечка, и я могу заниматься маминым юбилеем. Валечка, кстати, обещает напечь своих волшебных пирогов. Мы закупаем продукты, и я еду к маме с ночевкой. Валечка остается с Илюшкой на сутки.

Мама нервничает и сетует, что поддалась на мои уговоры. Что все это не надо ни ей, ни всем остальным. Кокетничает, короче говоря.

Она уже успела сварить холодец и приготовить свое фирменное сациви. Остаются салаты, язык в желе, печеночный паштет и заливная рыба. Это на мне. Здорово выручат Зоины банки – грибы, лечо, маринованные огурцы и помидоры. На горячее – баранья нога.

Торт привезет Лалка. Из какой-то «сумасшедшей французской кондитерской». Сонька звонит три раза и просит «огласить весь список». В смысле, меню. Сообщает, что мы больные на голову. И даже выражается в наш адрес еще покрепче.

Танюшка тоже звонит и предлагает помощь. Я долго отказываюсь, но потом сдаюсь и прошу приехать пораньше и накрыть стол. Потому что с утра мы поедем с мамой на кладбище. Так как в этот день еще и годовщина маминой и папиной свадьбы. Так вот получилось. И, несмотря на все мои уговоры поехать в другой день, мама решительно сказала, что мы поедем именно завтра. Точка.

Спорить с моей мамой бесполезно. Мама по профессии судья. Со стажем работы в тридцать лет.

Папа похоронен вместе с бабушкой. Кладбище старое и, если можно применить к нему такое слово, уютное. Густая тень деревьев, старые памятники, узкие дорожки. Помню, как я пришла в ужас от нового кладбища за Кольцевой. Безразмерный, до горизонта, бескрайний город мертвых.

Папа лежит под соснами. Мы убираем могилу, сажаем цветы. Молчим. Потом мама что-то шепчет и гладит ладонью папин портрет. Я отхожу в сторону.

Дальше мы идем по аллее к выходу. И опять молчим. Я смотрю на маму и думаю – бедная! Выпала ей любовь, которая случается одна на миллион. Выпала всего на три месяца. И все. Дальше – сплошное «устройство» жизни. Сплошная проза. Разум и логика.

Я обожала отца. Лучше человека не встречала. Но мне всегда казалось, что это – тот самый случай, когда мама просто позволила себя любить. А его и это устроило. Бедная мама и бедный, бедный мой папочка!

Словно услышав мои мысли, мама вдруг сказала:

– Знаешь, Ленка, какая я счастливая женщина! Ведь с Марком я испытала настоящую страсть. Яркую вспышку. А вспышка не бывает долгой. А с папой я поняла, что такое любовь. Истинная, глубокая, всепрощающая. Я никогда не боялась предательства, да что там предательства. Банальный обман был просто невозможен. И при всей его, казалось бы, мягкости последнее слово, решающее, всегда было за ним. По мелочам я не спрашивала, бытовые вопросы решала сама. А он в них и не лез. Как настоящий мужик. А вот жизнеопределяющие вопросы и проблемы решал он.

Для меня это было открытием. Абсолютным, почти непостижимым откровением. Оказывается, я совершенно не знала отца. Не понимала. Хорошая дочь! Ничего не скажешь.

Дома уже были накрыты столы. Танюше помогала Сонька, хватавшая с блюд куски. Танюшка на нее покрикивала, Сонька не реагировала.

Аргумент ее был прост и лаконичен – жрать хочу!

Танюша восстанавливала разруху на блюдах и осуждала нетерпеливую Соньку.

Потом мы сели на кухне попить кофе. Сонька рассказывала киношные байки – кто с кем и почем. Сонька забросила прежнюю профессию и с удовольствием работала гримером на «Мосфильме».

Мы заливались от хохота – в Соньке пропала большая комедийная актриса.

А дальше «косяком пошел гость» – Сонькино выражение.

Первой пришла моя свекровь, Тамара Аркадьевна, с горшком герани и коронным подарком в виде ночной рубашки. Мы с мамой переглянулись. Потом завалилась Анеля – как всегда, шумная и восторженная. Сокрушалась, что у метро не было цветов. Ха-ха! И эта в своем репертуаре. Приехали мои – Павел и Данька с Илюшей. Наконец все собрались, и мы расселись за столом. Все было очень вкусно, гости искренне нахваливали. Мама встала и произнесла тост за отца. Сказала, что благодарна ему за все годы жизни и что сегодня главный праздник не ее юбилей, а годовщина их с папой свадьбы.

Илюшка уминал Валюшины пирожки и веселил публику. Все умилялись. Говорили, что Илюшка – вылитый Данька.

Потом Милка играла на пианино – старенькой «Заре». На нем еще нас с братом учили музыке. И мы пели песни, на которых мы выросли. Которые пели наши родители. И которые, увы, не поют наши дети! Мы с Танюшкой вышли на кухню. Она внимательно на меня посмотрела и спросила:

– Ну что, рада, что эта свалила?

Я пожала плечами.

– Как посмотреть. То, что она исчезла из нашей жизни, – счастье, конечно. А вот то, что Илюшка остался без матери… Хотя вряд ли ее можно назвать матерью. И еще – меня ни на минуту не отпускает страх, что она может потребовать назад Илюшу. И суд будет на ее стороне.

Танюшка сказала, что нужен опытный и знающий юрист. Чтобы оформить ее отказ от ребенка и спать спокойно. Хотя и засомневалась, что Нюсе понадобится Илюшка. А потом, помолчав, доба вила:

– Ленка! А Данька-то мимо! В смысле, мимо Илюшки.

Я кивнула головой и вздохнула:

– Мимо.

А что я могу сделать? Только расплачиваться за его ошибки. Потому что в этом есть и моя вина. И я ее признаю. Как честный человек.

Да, Танюшка права. Все в жизни бывает. А если у нее, Нюси, в Турляндии не сложится? А если она вернется? И примется нас шантажировать? Конечно, надо себя обезопасить. Получить развод и отказ от ребенка. И заниматься этим придется, естественно, мне. Как, впрочем, всегда. Слава богу, у меня есть Валечка. И я смогу решать эти проблемы. Как всегда – все смогу. Только вот одного не смогла – воспитать из своего сына мужика. А что тогда стоят все мои остальные «смогу»? Ничего. Ноль. Зеро.