Три нарушенные клятвы - Моника Мерфи

Я наблюдаю за ним, стоя в дверях и испытывая смесь усталости и благодарности за его усилия: он заботится обо мне так, как умеет. Я должна быть тронута всего желанием помочь, как будто он мой старший брат или что-то в этом роде. Мой рыцарь в сияющих доспехах мчится на своем могучем скакуне, чтобы спасти меня.

– Позволь мне помочь, – говорит он, замечая что я наблюдаю за ним. – Иди сюда.

Я захожу в маленькую ванную и сажусь на сиденье унитаза, моя юбка задирается, обнажая разбитые колени. Колин берет из ящика чистую салфетку, смачивает холодной водой и осторожно прижимает ее к моей левой коленке.

Вздрогнув, я шиплю, удивляясь тому, как мне больно. Колин слегка прикасается к коже и хмурится, рассматривая мое колено.

– Здесь мелкие камешки в ранке, – говорит он, осторожно убирая их. – Но все не так страшно.

– Больно, – бормочу я, ненавидя себя за то, как жалобно это звучит.

– Извини. – Колин сочувственно улыбается мне. – Твои колени с повязками будут выглядеть неважно ближайшую неделю, но… может быть, ты задашь новый тон в моде. – Он пытается шутить, чтобы как-то облегчить мое состояние, пока смазывает мое колено кремом и наклеивает на рану пластырь, но у него не выходит.

– Ну и как же назвать новый тренд? – спрашиваю я, как только он приступает к другому колену. – Гоп-стоп шик?

Он кидает на меня быстрый взгляд, не прекращая обрабатывать мое второе колено. Его прикосновения и взгляд очень нежные, и наблюдая за ним, я чувствую радость и вместе с тем печаль. Я совсем запуталась. Почему меня возмущает желание Колина заботиться обо мне? Я должна ценить это. Мне следует обнять его и поблагодарить за то, что он со мной, когда я в беде.

Вместо этого я молчу. Наверное, потому, что я всегда в беде, а он, кажется, всегда приходит ко мне на помощь.

Я начинаю ненавидеть это.

Второе колено пострадало меньше, чем первое, и Колин заканчивает перевязку быстрее, а затем с легкой улыбкой объявляет меня исцеленной.

А мне не хватает мужества сказать ему, что я чувствую себя разбитой куда сильнее, чем когда-либо.

– Я отказываюсь от услуг этой охранной фирмы, – заявляет Колин, когда я медленно захожу на кухню.

Замерев, я рассматриваю его заспанными глазами и думаю, что это просто преступление – выглядеть так безупречно ранним утром. Он готовит кофе и кажется при этом супербодрым. На нем только черно-серые фланелевые пижамные штаны, неприлично низко сидящие на бедрах и открывающие моему взгляду гладкую мускулистую кожу, к которой так и хочется прикоснуться.

– Почему отказываешься? – спрашиваю я, осторожно усаживаясь за небольшой кухонный столик. У меня ломит все тело, и колени все еще болят. Я глубоко вдыхаю, позволяя глубокому насыщенному аромату кофе пробудить мой замутненный разум.

Не оборачиваясь ко мне, Колин тянется к кухонному шкафу и достает две кофейные кружки. От этого движения его штаны спадают еще ниже, и я вижу линию загара и тут же вспоминаю, как исследовала его тело еще только вчера утром. Щеки вспыхивают румянцем от смеси смущения и возбуждения, и тело начинает ломить от желания.

Стоит ли говорить, что этой ночью между нами ничего не было. Я спала в своей постели, и он в своей. Я проснулась ночью от его невнятных криков, но не пошла к нему, и вскоре он затих; я надеюсь, что его сны не были так уж плохи.

Я ненавидела себя за то, что слышала его крики и не пришла в его спальню. Но я должна избавиться от этой привычки. Я не могу больше пытаться спасти его, и ему не следует больше спасать меня.

Боже, да мы стоим друг друга, так ведь?

– Дежурный должен был быть на посту до двух часов ночи, а он ушел раньше, никого не предупредив. Это случается не в первый раз, поэтому я хочу, чтобы его уволили. Это вина компании, поэтому первое, что я сделаю, когда приеду в офис, разорву с ними контракт.

– Может быть, у него на то была крайняя необходимость, – тихо предполагаю я. Голова начинает медленно пульсировать от боли, я сейчас меньше всего настроена спорить или обсуждать вчерашние события. Для этого еще слишком рано.

Я просто хочу все забыть.

– Да ладно тебе. Я поговорил с ребятами из ресторана, они сказали, что охранник рано ушел, и меня это бесит. И даже если ты права, меня это не волнует, он должен был, по крайней мере, кого-нибудь предупредить. Это нарушение условий контракта, а значит, я могу легко его разорвать. Мне придется найти новую охранную фирму желательно сегодня. – Наконец он наливает нам кофе, добавляя в чашку все необходимое прежде, чем подать. Колин подходит к столу и, садясь на стул напротив меня, подталкивает ко мне дымящуюся кружку и кивает: – Вот, как ты любишь.

Он знает, какой кофе мне нравится: крепкий со сливками.

– Спасибо, – говорю я, взяв чашку обеими руками. Прежде чем сделать первый глоток, я подношу кружку к губам, вдыхая насыщенный вкусный аромат.

– Ты хорошо спала? Как твои колени? – спрашивает он глубоким, полным беспокойства голосом.

Прошлой ночью, после того как он обработал их, Колин проводил меня в комнату, уложил в постель и накрыл одеялом, словно ребенка. В глубине души мне хотелось попросить его остаться спать вместе со мной, но я сдержалась. Я не хотела показывать, как сильно он мне нужен.

Достаточно того, что я постоянно в нем нуждаюсь. Мне нужно избавляться от вредных привычек, верно? Надо помнить об этом.

– Нормально. – Я пролежала в постели, не сомкнув глаз, по крайней мере час, снова и снова прокручивая в голове случившееся на стоянке. Я пыталась понять, могла ли я избежать этого нападения. Большую часть пути я шла, уставившись перед собой, думая о Колине и о том, как бы добраться поскорее домой и раздеть его. Я была так озабочена своими мыслями, что не смотрела по сторонам. Неудивительно, что преступник напал на меня – я оказалась легкой добычей.

И мне некого винить, кроме себя.

– Что-нибудь болит? – Его голос, полный мягкой заботы, заставляет меня почти заплакать. Это так глупо. Я похожа на ребенка сейчас, и мне хочется шлепнуть себя за это.

– Тело болит: я сильно ударилась о землю, когда упала. Колени лучше, уже не так больно. – Это почти правда. Они все еще саднят, но не так сильно, как прошлой ночью.

Проблеск жестокости в его глазах говорит сам за себя. Если бы тот парень сейчас оказался в этой комнате, то Колин разорвал бы его на куски.

– Надо позвонить в полицию и узнать, не поймали ли они маленького ублюдка, – бормочет он, протягивая руку к мобильнику.

– Не стоит. Уверена, они никогда его не найдут. – С каждым глотком мой мозг все больше просыпается вместе с моим едким сарказмом. – Мое дело не такое уж важное для них. Я просто хочу все забыть.

– Вооруженный серийный грабитель, орудующий в университетском городке, не может быть неважным. Поверь мне, его ищут. А если это не так, то я позвоню и проверю. – С громким стуком Колин швыряет мобильник на стол, заставляя меня подскочить на месте. Он замечает это, и я вижу в его взгляде раскаяние. Я ненавижу это, мне не нужно его сочувствие.