Убийство по-министерски - Кирилл Казанцев

— Бросьте притворяться. Лучше расскажите все честно.

— Но я и так вам все честно рассказал, — обиженно засопел Игорь Кириллович. — Я был с вами предельно искренен, но стал замечать, что как бы чем больше стараюсь проявлять откровенность, тем меньше вы мне верите. Это, в конце концов, несправедливо. Я вообще уже думаю, что мне лучше, так сказать, молчать, потому что вы как бы мне все равно не верите…

— Я вам не верю, когда вы лжете, — пояснил я.

— Но я не лгу! — совсем растерялся Астахов.

— В таком случае, где документы?

— Какие документы? — Он захлопал рыжеватыми ресницами.

— Компрометирующие вас.

— Но я же говорил, что впервые об этом слышу! И Жора ничего подобного мне не говорил! Вы объясните хотя бы, что за документы? Тогда я как бы смогу, может быть, внести ясность, а то так, знаете ли… Вы объясните, я просто уверен, что тут, так сказать, какое-то недоразумение! — заволновался Игорь Кириллович.

— Дело не в том, что именно содержится в этих документах, — ушел я от прямого ответа. — А в том, что они были. И отрицать этого не имеет смысла, поскольку тому есть свидетели. И еще дело в том, что документы исчезли. Причем после гибели Георгия Анатольевича.

— Но… — Астахов выглядел обескураженным. — Почему вы решили, что я к этому причастен?

— А кто? — в ответ спросил я и в упор посмотрел на потного бизнесмена. — Кто, кроме вас, мог это сделать? Кому еще это выгодно? Я же специально с вами беседовал, задавал вопросы… И о Скоробогатове, и о его бизнесе, и о семье… Вы что думаете, я делал это потому, что мне заняться больше нечем?

Астахов неуверенно замотал головой.

— Ну так вот, — продолжал я, удовлетворенно кивнув, — и по вашим же словам выходит, что у Скоробогатова не было врагов. В бизнесе у него был полный порядок, вокруг — одни сплошные доброжелательные друзья, жена… Что касается жены, то и ваша версия насчет ее намерения устроить жизнь с любовником оказалась ложной. Значит, вы намеренно ввели следствие в заблуждение? — буквально пробуравил я его взглядом.

Астахов стал мокрым как мышь и прямо завертелся на стуле, как на огненной сковородке.

— Но я, так сказать, не собирался никого вводить в заблуждение, — закудахтал он, — вы просили меня рассказать все, что я знаю, и я рассказал! Эти Надины слова слышали многие, но если это шутка, то я, так сказать, об этом не знал! Я просто констатировал факты. У меня и в мыслях не было вам лгать…

— Хорошо, оставим жену в покое, — махнул я рукой. — Сейчас речь не об этом. Я вас еще раз спрашиваю — кто, кроме вас, мог украсть эти документы?

Астахов глубоко вдохнул воздух.

— Молчите? — зловещим тоном продолжил я. — Тогда я вам скажу — кроме вас, этого не мог сделать никто. Потому что остальным это все до лампочки. Кто, как не вы, станет опасаться за собственную шкуру накануне выборов? Кого волнует, кроме вас, что Астахов не станет депутатом? Опять молчите? Потому что сказать вам нечего! Вот вы и скрываете причину поездки к Скоробогатову в ночь его гибели! Потому что разговор шел именно об этих документах. И он отказался вам их отдать, поэтому вы его и убили.

— Подождите, подождите, — засуетился Астахов. — Но как бы я тогда узнал, где документы?

— Это уже неважно. Откуда мне знать, может быть, вы его пытали перед смертью? — злорадно продолжал я, внутренне радуясь тому, как трясутся поджилки у зажравшегося бизнесмена.

— Боже мой, абсурд какой-то! — выдохнул Астахов. — Пытал… Что за кошмарные вещи вы говорите? Мы же в конце концов интеллигентные, цивилизованные люди, а тут какие-то средневековые пытки…

Он снова развел руками и завозил платком по лбу. После этого он опять развел руками и вымолвил своей нервной скороговоркой:

— Можно я, так сказать, закурю? Вообще-то, я не курильщик, но, знаете, когда нервничаю, ничего другого не остается…

Я молча положил перед ним пачку. Астахов дрожащей рукой взял сигарету, неловко прикурил от протянутой мной же зажигалки, сделал несколько судорожных затяжек и уставился в окно. Потом посмотрел на меня и с каким-то укором сказал:

— Но вы же, так сказать, наверное, понимаете, что мне просто глупо было его убивать… Я же говорил, что когда мы обсуждали мою предвыборную кампанию, Жора обещал содействие. Он сказал, что постарается мне помочь, но не сразу. Может быть, мне пришлось бы ждать всего неделю! А убив его, я вообще ничего не получаю! Мотив, так сказать, как бы отсутствует!

— А компромат? — выдвинул я свой аргумент.

— Какой компромат?! Ну, это просто абсурд какой-то! — всплеснул руками Астахов. — Я так понял, что об этом знает только Надежда. И существует только на ее словах. Никто его не видел… Вот и делайте выводы соответствующие!

«Как они все достали, валят друг на друга! — неожиданно подумал я. — Бизнесмен, ставящий амбициозные политические задачи, и скучающая, но полная энергетического задора вдова! А еще подполковник Герасимов, на которого кто-то там сверху, видите ли, давит, а он все переадресовывает мне… Мол, если не расколешь Астахова, его придется отпускать, а краснеть за все не кому-нибудь, а Герасимову. Впрочем, куда уж ему дальше краснеть… Меньше нужно в бане париться да водку с шашлыками трескать!»

Углубившись в свои мысли, я и не заметил, как Астахов снова продолжил на меня давление своими аргументами, переходящими в угрозы:

— В конце концов, у нас правовое государство, так сказать… И я как бы требую адвоката, потому что нарушаются процессуальные нормы.

Старший лейтенант Точилин наверняка после всего этого бросил бы этому толстяку фразу: «А ты самый умный, да?» Но нет, я не буду опускаться до этого.

— Игорь Кириллович, вы задержаны в полном соответствии с законодательством. Вот санкция прокурора, согласно которой я имею право держать вас здесь до завтрашнего утра, — со вздохом сообщил я.

«Но чтобы продлить этот срок, мне необходимы прямые доказательства причастности Астахова к смерти Скоробогатова. А с ними туго, — думал я. — Хотя он явно чего-то недоговаривает. А скорее всего, просто врет. Надо собирать улики, а где? Вызывать Светлану Ярцеву, упомянутую Астаховым? Ну и что? Она наверняка скажет, что не помнит точно, когда он к ней приехал. Да и не доказывает это ничего. Никто не видел, что Астахов переезжал машиной своего старого друга и засовывал его в багажник, а потом выбрасывал за городом! Осмотреть его машину я, конечно, пошлю людей. Что еще можно сделать? Проводить у него обыск, находить изъятый компромат? Да он наверняка давно от него избавился! И вообще, неизвестно, где он мог бы его хранить».

— Вы что, собираетесь меня здесь оставить ночевать?! — захлебываясь слюной, тем временем воскликнул Астахов.

— Да, — сказал я. — Сейчас я составлю протокол, вы распишетесь, и пойдете в камеру.

И, не обращая внимания на его эмоциональные протесты, вызвал дежурного. Оставшись один, я набрал номер Катюхи, чтобы узнать, как у нее дела. На удивление, телефон дочери молчал. Я подумал, что Катюха либо спит, либо ее увели на какие-нибудь процедуры или обследование, и решил позвонить позже. Встав со стула, потянул затекшие мышцы и сделал несколько упражнений. В этот момент взгляд мой упал за окно, и то, что я там увидел, заставило меня задержать его.