Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству - Николай Манвелов

В 1827 г. был официально создан КФШ. В обязанности штурмана входило ведение шканечного журнала, прокладка курса и его счисление. Кроме того, офицеры корпуса проводили гидрографические работы, командовали лоцманскими судами, были смотрителями маяков и станций телеграфов.

КИМСЧ появился в 1838 г. для руководства и надзора за строительными работами в портах — речь шла о возведении, доков, арсеналов и других «казенных зданий».

Немного в стороне стояли офицеры ластовых[121] экипажей (упразднены в 60–х гг. XIX в.). Они командовали портовыми и каботажными судами, а также служили в нестроевых частях флота. Нестроевые ластовые роты могли быть портовыми, служительскими, госпитальными, конюшенными, комиссариатскими, маячными и по надзору за зданиями. Офицеры, причисленные к ластовым экипажам, считались низшей категорией среди флотских чинов, у них была отличная от других форма, воинские звания и более низкие оклады жалованья.

После упразднения ластовых экипажей их офицеры были переведены в различные хозяйственные подразделения Морского ведомства, однако «ластовое клеймо» продолжало их тяготить в общении со строевыми офицерами флота. В глазах большинства корабельных офицеров «ластовые» почти поголовно были малообразованными любителями спиртного.

Вот что писал об отставном ластовом подполковнике и такелажмейстере[122] Санкт–Петербургского порта Поздееве (имя сего офицера нам, увы, не известно) князь Язон Константинович Туманов:

«Ластовые офицеры уже отошли в область прошлого, и поэтому следует сказать о них несколько слов. Корпус ластовых офицеров состоял из произведенных в офицеры унтер–офицеров и боцманов флота и предназначался исключительно для службы в порту и экипажах. Это были достойнейшие люди, прошедшие суровую школу морской жизни, тончайшие знатоки своего подчас довольно сложного дела, но вне узкой сферы своей специальности они не знали ничего. Большинство из них были бывшие баталеры, пошкиперы и боцмана и занимали должности заведующих портовыми складами, служили на плавучих средствах порта, заведовали такелажными и парусными мастерскими, плавучими кранами и Чины имели они сухопутные, причем доходили лишь до чина капитана, на котором застревали до предельного возраста, после чего производились в подполковники с увольнением в отставку с мундиром и пенсией, но обычно оставались на своих насиженных местах, продолжая службу по вольному найму.

Таковым был. подполковник в отставке Поздеев. Сколько ему было лет — я думаю, он и сам этого в точности не знал: может быть, 55, может быть, 65, а может, и больше. Сухой кряжистый старик, с лицом цвета мореного дуба, со щетинистыми седыми усами, хриплым голосом и большим носом–дулей, цвет которого предательски указывал на пристрастие его хозяина к напиткам крепостью не ниже 40°. Спрошенный однажды за обедом. какое вино он предпочитает, с полной откровенностью и чувством собственного достоинства Поздеев ответил, что из легких виноградных вин он предпочитает коньяк.

Большой знаток своего дела, он выполнял очень тонкую работу, манипулируя такими грубыми предметами, как 100–тонный неуклюжий кран и броневые плиты. Работа, без сомнения, тонкая: подвести плиту вплотную к борту таким образом, чтобы броневые болты пришлись бы как раз против просверленных для них в борту дыр, — манипуляция в трех плоскостях, причем малейшее отклонение в одной из них сводило на нет всю работу».

Прямо скажем, что различие в положении офицеров различных специальностей было зафиксировано еще в Морском уставе. Вот, например, что написано в нем о морских артиллеристах:

«Офицеры артиллерийские на бомбардирских кораблях имеют в своей команде мартиры, гоубицы и прочи артилерийские вещи и не должны мешаться в команду морскаго Офицера; разве по их искуству от Аншеф командующаго в том приказано будет».

В период зарождения парового флота ко второму сорту можно было отнести, например, штурманов. Многие источники говорят даже о «снисходительно–барском» отношении строевых офицеров к навигаторам, которые зачастую происходили не из дворян, а из разночинцев.

Корпус инженер–механиков флота и Корпус корабельных инженеров имели свои звания (в остальных корпусах офицерам присваивались армейские чины). В каждом корпусе было лишь по пять чинов.

В КИМФ службу начинали с младшего инженер–механика (соответствовал чину армейского поручика или мичмана), за которым следовали помощник старшего инженер–механика (штабс–капитан или лейтенант), старший инженер–механик (подполковник или капитан 2–го ранга), флагманский инженер–механик (полковник или капитан 1–го ранга) и инспектор по механической части (генерал–майор или контр–адмирал). В военное время вводился чин прапорщика по механической части.

Низшим офицерским чином в ККИ был младший помощник судостроителя, соответствовавший сухопутному поручику или флотскому мичману. За ним шли старший помощник судостроителя (штабс–капитан или лейтенант), младший судостроитель (подполковник или капитан 2–го ранга), старший судостроитель (полковник или капитан 1–го ранга) и инспектор судостроения (генерал–майор или контр–адмирал).

В 1905 г. офицеры КИМФ и ККИ получили общевойсковые звания с добавлением слов «корабельный инженер»» или «инженер–механик». В 1913 г. последовала новая реформа — механикам были присвоены морские чины: инженер–механик капитан 1–го ранга, инженер–механик капитан 2–го ранга, инженер–механик старший лейтенант, инженер–механик лейтенант и инженер–механик мичман. Что же касается высших чинов, то они остались армейскими (генерал–майор, генерал–лейтенант и генерал).

Стоит добавить, что у офицеров корпусов были вполне реальные шансы получить адмиральских «орлов». Например, 24 апреля 1865 г. в кондукторы Корпуса флотских штурманов был произведен Николай Александрович Гаупт. В 1867 г. он стал мичманом ( строевым офицером флота), а службу закончил, выйдя в отставку вице–адмиралом.

Несмотря на запрещение Морского устава, естественно, бывали и конфликты между офицерами. Кстати, «регламент» предусматривал суровое наказание в том числе за драки:

«Ежели офицер товарища своего дерзнет бить руками, или попросту на берегу, тот будет лишен чина на время, и повинен будет заплатить тому обидимому, против его жалования на полгода, больше или меньше, по разсмотрению воинскаго суда: А ежели кто на корабле сие учинит, тот лишен будет чина, и написан в матрозы на такое время, как в суде определено будет и столькож повинен будет тому обидимому заплатить, как выше писано».

Но драки продолжали иметь место.

Так, уже знакомый нам старший офицер транспорта «Иртыш» лейтенант Петр Петрович Шмидт однажды встретил в Либаве[123] другого лейтенанта, «который в дни их молодости был причиной его семейной драмы». Встреча закончилась пощечиной.