Верхом на Сером - Ульяна Бисерова

Он махнул рукой, приглашая следовать за ним, и привел их в небольшую комнату, заставленную мечами, боевыми топориками, копьями и доспехами. У Тобиаса загорелись глаза, словно у сладкоежки, который оказался в кондитерской лавке. После долгих колебаний и сомнений он взял небольшой топорик, рукоять которого надежно легла в его ладони. А Грэй выбрал себе короткий меч с широким лезвием. Пока они осматривали сокровища оружейного хранилища, Двалин, хитро улыбнувшись, спросил у Сашки, знает ли она тайну клинка, которым владеет.

– Расскажите! – умоляюще выдохнула Сашка.

– Разящий врага Хвитинг оставляет в воздухе радужный след и бьет без промаха, сам находит самое слабое место в броне противника. А если приложить его к ране плашмя, она быстро и без следа затянется, – сказал он.

– А руны? – спросила Сашка. – Вам известно, что значит эта надпись?

– Нет, это не язык дварфов. Это древние письмена альвов. Наверняка какая-то… кхххмм… поэзия, – пробурчал старый кузнец.

Поднявшись на следующее утро из подземного города и вновь увидев солнечный свет, Сашка набрала полную грудь студеного воздуха. Перед ними возвышались отвесные скалы, занесенные снегом. Накануне Альфриг неопределенно махнул рукой в сторону заходящего солнца, показывая, где следует искать путь к подземному Лабиринту, но дать проводника отказался наотрез.

– Это запретные земли. Предки рассердятся и нашлют беды на мой народ, если мы переступим невидимый рубеж, – покачал он головой.

Так что когда на рассвете они выступили в поход, снаряженные веревками и крючьями, лишь несколько любопытствующих дварфов проводили их неодобрительными взглядами из-под насупленных бровей.

Путники прошагали уже больше часа, как Сашке стало казаться, что их кто-то выслеживает. То легкий хруст переломленной ветки, то шорох осыпающихся под ногой камешков, то быстро мелькнувшая над уступом тень… Она шепнула Серому о своих подозрениях, и он кивнул, соглашаясь. Улучив удобный момент, он выхватил меч и бросился за поросший лишайником валун, откуда тотчас, вытаращив глаза, выскочил дварф.

– Брокк?! – изумилась Сашка.

Старый дварф явно был крайне сконфужен столь внезапным разоблачением.

– Погодка отличная, вот я и решил прогуляться, чтобы не лишать себя удовольствия собственными глазами увидеть, как засверкают ваши пятки, стоит вам только увидеть Лунного пса, – ворчливо сказал он.

Сашка порывисто сжала его в объятьях.

– Ну-ну, вот еще глупости, – закашлялся дварф, отбиваясь от нее.

Уже спустя полчаса Сашка поняла, что без такого опытного проводника, как Брокк, они бы неминуемо сбились с пути или сорвались в пропасть. Ему были досконально знакомы все тропинки и уступы Грозовых гор. Первым взбираясь на отвесные кручи и бросая им страховочную веревку, он прокладывал путь к Сумеречному ущелью. Тех дварфов, кто осмеливался нарушить запрет и отправиться по этому пути, ждало вечное изгнание. Так откуда же ему были так хорошо знакомы эти неприступные скалы? Сашке не давал покоя этот вопрос.

Вечером они разожгли костер – в трещинах гор уже виднелся снег, и пальцы сводило от холода.

– Брокк, – осмелилась спросить Сашка, когда он после ужина задумчиво смотрел в пламя костра. – Откуда ты так хорошо знаешь эти места?

Дварф бросил на нее быстрый взгляд.

– От тебя, как я погляжу, ничего не укроется, – пробормотал он.

– На протяжении многих лет я, как только выдавалось свободное время, приходил в эти горы искать сына, – ответил он после долгого молчания.

– Сына? У тебя есть сын? – удивленно спросила Сашка.

– Был, – мрачно сказал Брокк. – Пятнадцать лет назад он на спор отправился в Сумеречное ущелье, чтобы добыть цветок алобрига, который растет только у входа в подземный Лабиринт. Одна надменная девица, которая мнила себя раскрасавицей, согласилась стать его женой, если он, проявив храбрость и острый ум, добудет этот чертов цветок и преподнесет ей в дар.

Ей, видите ли, хотелось украсить им свадебную прическу. И до того заморочила парню голову, что он забыл про запреты и отправился на поиски алобрига. И не вернулся. Мать каждый вечер до заката солнца всматривалась в далекие горы, пока не ослепла от горя и слез. Семь лет назад она умерла, а я прекратил всякие поиски…

Дварф закашлялся и вытер рукавом слезящиеся глаза.

– Дым все глаза выел. Ложись-ка спать, завтра весь день по кручам скакать, – сказал он Сашке, помешивая угли в костре.

На следующий день ярко светило солнце, и на вершинах гор ослепительно сиял снег. Глядя лишь под ноги и боясь оступиться, они поднимались все выше. Порывы ледяного ветра пробирали до костей. К счастью, Сашка вспомнила, что в рюкзаке лежат зимняя куртка, свитер, джинсы и кроссовки, в которых она убежала из дома. Тобиас только присвистнул, увидев ее в диковинной одежде.

Наконец они поднялись на Крайний перевал, и взору путников предстала удивительная картина. За их спиной до самого горизонта возвышались мрачные скалы, местами занесенные снегом, а впереди в обрамлении горного кряжа расстилалась прекрасная зеленая долина.

– Это и есть то самое Сумеречное ущелье? – изумленно спросила Сашка.

– Удивительно, да? Среди снега и скал… Я и сам дар речи потерял, когда набрел на эту долину впервые. Поначалу думал: померещилось от голода и усталости, – усмехнулся Брокк.

На спуск ушло еще полдня, и, когда Сашка наконец ступила на изумрудную траву, вдохнула чудесный аромат цветов и увидела порхающую лазоревую бабочку, она засмеялась от счастья. Солнце уже золотило верхушки гор, и знакомство с Лунным псом решено было отложить до утра. Ночью пару раз Сашка просыпалась, услышав в отдалении его леденящий кровь вой, но тут же засыпала вновь: Брокк сидел у костра, мрачно попыхивая трубкой, и караулил их сон.

Наутро они двинулись в путь. После изнурительного восхождения девочке казалось, что она попала в рай: повсюду заливались трелями птицы, а над лужайками величаво парили радужные бабочки размером с блюдце. В воздухе был разлит дивный аромат, сотканный из запахов сотен прекрасных цветов. Но в нем была незнакомая, тягучая, дразнящая нотка, которая тревожила сердце, словно накануне судьбоносной встречи.

Наконец они подошли к зарослям жимолости. Брокк знаком призвал соблюдать полную тишину. Сашка осторожно раздвинула ветви и увидела огромного пса дымчатого волчьего окраса. Одна его голова мирно дремала на земле между передних лап, а другая зорко осматривала окрестности, ее чуткие ноздри хищно раздувались.

Видимо, почувствовав запах пришельцев, бодрствующая голова издала утробный рык, и та, что дремала, вскинулась и стала всматриваться в кусты жимолости. Брокк рывком вытащил Сашку из кустов.

– Ну, что? Прогулялись – пора и честь знать. Возвращаемся? – сиплым шепотом спросил он.

Сашка бросила умоляющий взгляд на друзей.

– Если бы как-то отвлечь его хотя бы на пару минут, мы могли бы проскользнуть вон в тот лаз, – сказала она.