Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена - Джулия Кеннер

– Дэмиен, пожалуйста…

– Пожалуйста, что?

– Пожалуйста, возьми меня.

– Если женщина просит… – Он засовывает в меня пальцы.

Я ахаю и трясущимися руками расстегиваю молнию на его штанах. Его торчащий член упирается мне в ногу. Дэмиен подхватывает меня под попу и насаживает на свой член. Постепенно он входит в меня все глубже и глубже, и вот, наконец, его член движется во мне, как маховик мотора, быстро и глубоко. Мне кажется, что от его движений зашатается дом и перепуганные гости решат, что началось землетрясение.

Я ловлю ртом воздух, чувствуя приближение оргазма. Вот-вот, еще чуть-чуть и… Я издаю крик, и Дэмиен молниеносно закрывает мой рот ладонью. Он продолжает входить в меня в том же ритме, а мои мышцы все плотнее и плотнее сжимаются вокруг его члена.

– Дэмиен, – шепчу я, и его имя словно пароль открывает нам дорогу к оргазму. По его телу пробегает дрожь, и он кончает в меня.

– Ники… – шепчет он.

– Да…

Он нежно целует мою щеку. Этот поцелуй – полная противоположность нашему быстрому и почти животному совокуплению, и это идеальное его завершение.

Дэмиен достает платок и бережно вытирает меня, потом одергивает и поправляет мне платье.

– Вот теперь всё как новое, – улыбается он. – Мне кажется, секс в качестве акта примирения – беспроигрышная вещь.

– Это точно, – соглашаюсь я.

– Помни, что я тебе сказал: я не хочу, чтобы наши отношения заканчивались, – говорит он и жмет мою руку.

Я всматриваюсь в его волевое лицо и требовательные глаза.

– Я знаю. Я и сама не хочу заканчивать наши отношения.

Дэмиен проводит подушечкой пальца по моим губам, а потом наматывает локон моих волос вокруг пальца.

– Нет, – говорит он, – надо проговорить это четко. Я не хочу, чтобы менялись наши соглашения. Ты моя, и существуют определенные правила. Я хочу, чтобы наша игра продолжалась.

Наша игра…

Я не ожидала услышать эти слова, которые обрушиваются на меня, как кирпичная стена. Я качаю головой. Это не протест, скорее – недоумение.

– Я тебя не понимаю.

– Мне кажется, понимаешь. И мне кажется, ты хочешь того же, что и я. Скажи мне, Ники, ведь ты оставила трусики дома не потому, что тебе нравится ходить без них, а чтобы я в любой момент мог тебя взять? Ты хочешь, чтобы я к тебе прикасался, чтобы я тебя трахал, когда мне это угодно?

Я сглатываю слюну. Дэмиен прав. Он совершенно прав, я действительно принадлежу ему. Он – в моем сердце, и как может быть по-другому!

Дэмиен внимательно смотрит на меня. Он следит за мной, словно просматривает сводку биржевых новостей или читает деловой контракт. Но я – живая женщина, а не графа в финансовом отчете. И в нем я вижу не только холодный ум, но и ранимую душу.

Ему нужны те отношения, о которых он говорит. Но в эту секунду он передал право решения мне.

У меня в душе все переворачивается. Вполне возможно, что я сама хочу таких отношений. Я играла с ним в игру, я полностью принадлежала ему, но при этом чувствовала себя как никогда свободной. Я была более цельной, более концентрированной.

Я прикасаюсь к кончику пальца, который совсем недавно был перетянут ниткой. Потом опускаю взгляд на книги Брэдбери и вспоминаю рассказ Дэмиена. Я представляю, как мальчик едет на велосипеде на встречу со своим кумиром, создающим захватывающие истории. Это выдуманные истории, но они достаточно убедительны, чтобы покорить воображение подростка, которому так нужна отдушина в его тяжелой жизни.

Может, и сейчас Дэмиену нужно что-то подобное? Может, он старается создать мнимую реальность в угоду своей бурной фантазии? Но мне от Дэмиена нужны совсем не фантазии. Я хочу твердо стоять на ногах в реальной жизни. Я хочу, чтобы он раскрыл передо мной свое сердце, как и в истории про книги Брэдбери.

Я перевожу взгляд с книг на Дэмиена. Он ждет моего ответа. Я хочу сказать ему: «Да! Конечно, да!», но не делаю этого. Ведь сказав это, я предам реальность в угоду игре.

– Зачем это? – спрашиваю я. – Ты говорил, что хочешь меня. Я твоя, и это не имеет никакого отношения к игре. – Я приподнимаю ногу и показываю ему браслет с изумрудами на щиколотке, который он мне подарил. – Видишь, я все еще ношу его. И не собираюсь снимать. Так какая разница? Зачем эта игра?

Дэмиен кивает в сторону книг.

– Ты что, хочешь, чтобы я больше тебе открылся? – говорит он, и я поражаюсь его способности читать мысли. – И я хочу того же. Я не хочу, чтобы у меня были от тебя секреты.

– Мы с тобой говорили о теннисном центре.

– И я рассказал тебе не все, – хмурится он.

Я затаиваю дыхание. Я знаю, что это чистая правда.

– Мне нужны гарантии, Ники. И особенно сейчас. Я хочу знать. – Дэмиен замолкает и смотрит в сторону, плотно сжав зубы, словно эти слова даются ему с трудом. – Я должен был уверен, что ты меня не бросишь, что бы со мной ни произошло.

Он выглядит настолько ранимым, что я поражаюсь власти, которую имею над этим сильным и успешным человеком.

– А ты в этом сомневаешься? Я вот – нисколько.

Дэмиен смотрит на меня, и в его глазах появляется что-то темное.

– Как ты можешь быть в этом уверена, когда так мало про меня знаешь?

Он не сообщает мне ничего нового, но тем не менее на долю секунды я пугаюсь. Какие еще у него могут быть секреты?

Чтобы забыть ужасы, которые пережила в детстве, я резала себя, но как решал свои проблемы Дэмиен? Он покорил мир и научился еще глубже зарывать свои секреты. Чтобы прошлое не тяготило его, ему нужно все держать под контролем. Игра – это его способ контролировать меня.

Может, я все это себе придумываю, но его предложение все-таки кажется соблазнительным. Я хочу Дэмиена, но при этом испытываю страх.

Он видит, что я колеблюсь, и берет меня за руку.

– Скажи что-нибудь, – просит он.

Я подыскиваю слова.

– Я боюсь, – признаюсь я наконец.

– Чего?

– Тебя, – говорю я и тут же осекаюсь, потому что вижу непонимание и боль в его глазах. – Нет, совсем не в том смысле. Ты – лучшее, что было у меня за всю жизнь.

– И этого действительно стоит бояться, – грустно усмехается он.

– Иногда я боюсь того, что сама тебя использую. Я использую тебя в качестве опоры… – Я перевожу дыхание и на мгновение проваливаюсь в воспоминания. О нитке, которую совсем недавно наматывала на кончик пальца. О тяжести ножа в руке и о чувстве свободного полета, когда острое лезвие разрезает кожу. Я думаю, что все эти мучения были мне необходимы и что все мои шрамы являются доказательством моей слабости.