Мы вас построим - Филип Киндред Дик

в пробку, пока наконец мы не оказались перед гостиницей «Олимп». Поистине монументальное сооружение, опоясанное вереницей магазинов на первом этаже, больше подходило бы столичному городу. Под стать была и обслуга в гостинице – здесь вы могли получить все, что пожелаете. К вашим услугам было несколько ресторанов – в их затемненных, с ярко-желтыми светильниками залах вы могли отдыхать в полном покое и одиночестве. Это мир ковров и благородного дерева, лифтов и коридоров, прекрасно одетых постояльцев и вышколенной прислуги.

В своей комнате я первым делом включил легкую музыку по радио, посмотрел из окна на лежащую далеко внизу улицу, отрегулировал отопление и вентиляцию, а затем, скинув ботинки, зашлепал по мягкому ковровому покрытию. Раскрыв чемодан с вещами, я задумался. Всего час назад я был в Бойсе, и вот сейчас – на Западном побережье, почти у канадской границы. Таковы современные пути сообщения – попадаешь из одного крупного города в другой, даже в глаза не увидев глубинки между ними. Что может быть приятнее?

Хорошую гостиницу всегда можно распознать по обслуживающему персоналу. Заходя к вам в комнату, эти люди никогда не смотрят вам в лицо. Вниз, в сторону, за вашу спину, наконец, куда угодно, но не на вас. В вашей воле ходить в шортах или даже голышом – для прислуги вы невидимы, если это совпадает с вашим желанием. Горничная входит очень тихо, оставляет ваши наглаженные рубашки или завтрак на подносе, свежие газеты. Вы суете ей деньги, она бормочет «благодарю, сэр» и так же неслышно исчезает. Это очень по-японски – не глазеть, не пялиться человеку в лицо. У вас возникает великолепное ощущение своей территории, на которой никто до вас не жил. Никаких следов пребывания предыдущего постояльца – комната только ваша, а горничная, с которой вы сталкиваетесь в коридоре, служит для того, чтоб подчеркнуть это чувство. Служащие отеля абсолютно, даже как-то сверхъестественно уважают ваше право на частную жизнь. Естественно, за все это приходится платить звонкой монетой: такой сервис обойдется вам в пятьдесят долларов против двадцати в обычной гостинице. Но оно того стоит, поверьте мне. Человек на краю психического срыва может восстановить силы всего за несколько дней в соответствующем первоклассном отеле с его комнатами за двадцать пять долларов и магазинами.

Я провел в своем номере всего пару часов и уже недоумевал по поводу своего всегдашнего беспокойства, связанного с путешествием в другой город. Я ощущал себя на каникулах, честно заработанных каникулах. Пока у меня были деньги, я мог жить в своей роскошной комнате, поглощать гостиничную еду, бриться и мыться в собственной ванной и даже делать покупки, не выходя на улицу. Мне стоило определенных усилий напомнить себе, что я прибыл сюда по делу. С трудом заставил я себя выйти на серую, холодную и ветреную улицу и побрести в нужном направлении. Эффект был ошеломляющий, почти болезненный. Ты снова оказался в мире, где никто не придерживает тебе дверь, ты просто стоишь на углу среди таких же, как ты. Ты ничем не лучше толпы, застывшей у светофора, просто один из многих. Снова превращаешься в обычного человека, стоящего один на один против своей боли. То, что ты переживаешь, сродни родовой травме, но, по крайней мере, остается надежда, что скоро ты справишься со своим делом и вернешься в гостиницу.

Там имеется еще одно преимущество – можно позвонить из своего номера и решить какие-то вопросы, вовсе не выходя наружу. И внутреннее чутье подталкивает тебя поступать именно так: ты звонишь и звонишь, добиваясь, чтоб нужные тебе люди сами пришли к тебе в гостиницу.

Однако я понимал, что на сей раз мои проблемы не решить подобным образом. Я и не пытался, а просто отложил все дела на какое-то время, проведя остаток дня у себя в номере. Когда стемнело, я спустился в бар, оттуда перекочевал в ресторан, прошел в вестибюль и еще раз прошвырнулся по магазинам – я тянул время, откладывая необходимость выйти в холодную, энергичную канадскую ночь.

И все это время в моем кармане лежал пистолет 38-го калибра.

Незаконность действий рождала во мне странные ощущения. Наверное, можно было бы сделать все в рамках установленных правил, изыскав благодаря Линкольну способ вырвать Прис из рук Барроуза. Но я предпочел поступить именно так, в глубине души я наслаждался ситуацией: приехал сюда один, с пистолетом в чемодане, тем самым пистолетом, который теперь болтался у меня в кармане пальто. Меня никто не знал, никто не мог помочь мне в предстоящем противоборстве с Барроузом. Было в этом что-то от настоящей героической истории или от старого вестерна. Я – незнакомец в городе, вооруженный и сознающий свою миссию.

Между тем, осушив стаканчик в баре, я вернулся в комнату, улегся на постель, просмотрел газеты, поглазел в телевизор и заказал по телефону горячий кофе в номер. Я ощущал себя хозяином мира, пребывая на его вершине. Вопрос, как долго это будет длиться.

А затем, было уже за полночь и я собирался идти спать, меня вдруг осенило – почему бы не позвонить Барроузу прямо сейчас? В лучших традициях гестапо: разбудить и нагнать страху. Не говорить, где в точности я нахожусь, ограничиться зловещим: «Я иду, Сэм». Пусть он поймет по моему голосу, что я в городе, в опасной близости от него.

Отлично!

Я выпил еще рюмочку, попутно удивившись: сегодня это уже шестая или седьмая! И стал накручивать телефонный диск.

– Соедините меня с Сэмом Барроузом, – обратился я к оператору. – К сожалению, я не знаю его номера.

Гостиничный оператор должен был все знать сам. Через минуту в трубке послышались гудки, я ждал. Про себя я повторял заготовленные слова.

«Верни Прис «Ассоциации Ар энд Ар»! – вот что я собирался сказать ему. – Я ненавижу ее, но она наша. Она составляет нашу жизнь».

Телефон все звонил и звонил, очевидно, никого не было дома либо никто не хотел отвечать. Наконец я повесил трубку.

Я чувствовал себя совершенно по-идиотски, бесцельно бродя по комнате. Как ему объяснить? Как это возможно, чтобы Прис являлась сутью нашей жизни? Неужели сами по себе мы совсем беспомощны? Что ж мы, калеки, что ли? Или такова суть жизни вообще? Не наша вина, что дела обстоят таким образом. Ведь не мы же придумали эту жизнь! Или, может, именно мы?

Ну и так далее. Я провел, должно быть, пару часов в этих бесцельных метаниях по комнате, охваченный неясной тоской. Ужасное состояние! Это было похоже на какой-то вирус гриппа, который напал исподтишка, атаковал мой мозг и в одночасье привел его на грань смерти. Или мне только так казалось в ту ужасную ночь? Я потерял всякое ощущение реальности, забыл, что нахожусь в отеле с его первоклассным обслуживанием, магазинами, барами и ресторанами. В какой-то момент я почти был готов сдаться – стоя у окна и глядя на далекие освещенные улицы. Я едва понимал, где я, что за город вокруг меня – это был своего рода коллапс, почти смерть.

Около часу ночи – я все еще мерил комнату шагами – зазвонил телефон.

– Алло, – отозвался я.

Это был не Барроуз. Звонил Мори из Онтарио.

– Как ты узнал, что я в «Олимпе»? – спросил я, совершенно сбитый с толку. Мне подумалось, что он выследил меня каким-то оккультным способом.

– Ты, похоже, совсем идиот! Я же в курсе, что ты в Сиэтле. И сколько там приличных гостиниц? Я тебя знаю – всегда претендуешь на самое лучшее! Готов поспорить, что ты сейчас в номере люкс с какой-нибудь дамочкой, от которой совершенно балдеешь.

– Послушай, я приехал сюда, чтобы убить