Голем - Алексей Калугин

– В голове не укладывается, Виктор Николаевич. – Соломон Юрьевич аккуратно подровнял стопу бумаг, что лежала у него на коленях. – Это же форменное безумие. Как можно было докатиться до такого?

– И, что самое удивительное и непонятное, Соломон Юрьевич, так это то, что история нас ничему не учит. С поразительным, тупым постоянством мы раз за разом повторяем одни и те же ошибки. Просто сюрреализм какой-то.

– И не говорите, Виктор Николаевич. Кафка чистой воды.

– Берегись!

Сверху на них посыпался новый ворох бумаг.

– Вы только вообразите себе, Виктор Николаевич, вот мы с вами сидим здесь в потоках рушащейся на нас истории.

– Рассказать кому, так ведь не поверят, Соломон Юрьевич. Право слово, не поверят.

Вскинув руки над головой, Бабиков и Штейн принялись ловить кружащиеся в воздухе листы бумаги и газетные страницы.

А вверху, высоко над их головами, вовсю кипела работа. Сергей и Гелий Петрович расчищали проход в мусорной стене, забитый макулатурой.

Володя, крайне недовольный, бегал внизу. Это ведь была его идея – забраться на стену! И это он, если уж на то пошло, обнаружил слой бумаги! Пусть даже сам он не сразу понял, что именно нашел, но все равно это было его открытие! А теперь ему даже не позволяют забраться на стену! Все из-за того, что Кузякин не уверен в том, что сломанная нога срослась как следует. По его компетентному мнению, видите ли, трех дней для полного восстановления костной ткани маловато! И он опасается, что чрезмерные нагрузки на недавно сломанную ногу могут иметь негативные последствия. Сам Володя был абсолютно уверен в том, что нога у него в полном порядке. Но переубедить Игоря Петровича ему так и не удалось. Он ведь был антропологом – специалистом по костям! Поэтому пришлось ограничиться ролью низового координатора работ. А что тут, внизу, было координировать? То, как Бабиков со Штейном бумагу собирают? А эти их разговоры о тридцать седьмом годе и Большом Терроре изрядно уже ему надоели. Сталин, видите ли, был кровавым палачом. Подумаешь, новость какая! Вот если бы в ворохе сыплющихся сверху бумаг этим двум любителям родной истории удалось обнаружить документ, подтверждающий то, что Сталин на самом деле был Микки-Маусом… Хотя и это тоже вряд ли бы что-либо изменило. Прошлое, как говорит Игорь Петрович, изменить вообще невозможно. Выходит, даже при Микки-Маусе в России в тридцать седьмом году начался бы Большой Террор. И полетели бы головы Гуффи, Дональда Дака и всех глупых бурундучков – до кучи…

– Поберегись!

Володя запрокинул голову. Хаотично кружащиеся в воздухе большие бумажные листы что-то ему напоминали. Что-то очень близкое и почти родное. Он даже чувствовал запах отцветающей сирени, который должен был все это сопровождать… Но вот что именно это было, он никак не мог вспомнить. Как ни старался. С памятью всегда так. То она выбрасывает груды совершенно пустой информации – ну прямо как те ребята наверху! – а то вдруг заклинит на чем-то важном и – все! Ни с места!

Газеты, кружась, раскидывали в стороны чуть желтоватые страницы. Как будто чайки на ветру.

Сбросив вниз очередную порцию древней макулатуры, Сергей вернулся в забой. Так они называли дыру глубиной метра три, которую уже удалось проковырять в слое слежавшейся бумаги. Орудовали в основном специально изготовленными из арматуры крючьями. Размахиваясь, втыкали жало крюка в пачку газет и волокли ее наружу. На самом деле работа была тяжелая. Сергей в первый же день до крови стер обе ладони. А пальцы на следующее утро еле разогнулись. Теперь он работал, обмотав руки тряпками. А вот Гелию Петровичу все было нипочем. У него ладони будто дубленой кожей покрыты. Он, наверное, мог бы горячий уголь на ладонь положить и только посмеивался бы при этом.

Кто-то, наверное Саша Цвеков, предложил выжечь бумагу из стены. Но, к счастью, нашлись разумные люди, сообразившие, что от бумаги может и остальной мусор заняться. И тогда Тринадцатый микрорайон превратится в сущий ад. Так что пришлось выгребать макулатуру вручную.

Трудно сказать, что подвигнуло какого-то ответственного партийного работника в 1937 году вывалить в вырытую на свалке траншею тонны газет и журналов, перемежающихся папками с машинописными документами и исписанными от руки чернилами, а то и карандашом бумагами. В том, что занималось этим партийное руководство Кипешмы, сомнений быть не могло. Простому советскому человеку было бы не под силу организовать подобное масштабное захоронение. Да и откуда было столько газет взять? Бабиков высказывал предположение, что таким образом партийное руководство города пыталось, и, как видно, небезуспешно, избавиться от лишних документов, пересыпав их обычной макулатурой и захоронив среди залежей мусора. Так, на всякий случай. Все же тридцать седьмой год был на дворе – сесть, а то и пулю схлопотать можно было фактически просто так, ни за что.

Поначалу Бабиков, а заодно с ним и Изюмов старались подобрать и сохранить каждый листок, извлеченный из древней груды бумаг. Но вскоре они поняли, что этому бумажному потоку не будет ни конца на края. Бабиков начал сортировать сыплющиеся сверху бумаги и отбирать только то, что казалось ему нужным и важным. Гелий Петрович и вообще махнул на это дело рукой и отдал все силы разгребанию бумажных завалов.

Так что причиной того, что жители Тринадцатого микрорайона решили попытаться расчистить забитый макулатурной туннель в мусорной стене, был вовсе не поголовный интерес к истории начала Большого Террора и к личности одного из самых крупных негодяев во всей мировой истории. Во-первых, сыграл свою немалую роль рассказ Сергея о том, что киберпауки, лезущие на стену, исчезают в ней именно на уровне бумажной пробки. А следовательно, где-то там, в глубине залежей макулатуры, может находиться породившая их секретная лаборатория. Или – некий командный центр, куда они бегают, чтобы получить новое задание. Или – еще что-то, связанное с наноботами и киберпауками. Поскольку, после случая с чудесным заживлением сломанной Володиной ноги и несколькими весьма неоднозначными гипотезами, высказанными в связи с этим Игорем Петровичем Кузякиным, тема эта сделалась весьма актуальной, всем хотелось непременно разобраться с тем, что все же происходит в их родном Тринадцатом микрорайоне. А понаблюдав за ползающими по стене киберпауками, каждый желающий мог убедиться в том, что Сергей вовсе не фантазировал – неуловимые кибертвари действительно стремились к газетным пачкам. Предположение о том, что их интересовали новости тридцать седьмого года, сразу же было отброшено как несостоятельное, и возникло желание выяснить, что же их на самом деле туда влечет. Быть может, разгадав тайну наноботов, обосновавшихся в жидкой грязи, чей разлив отрезал Тринадцатый микрорайон от всего остального мира, удастся решить и эту проблему?

Да, именно надежда вырваться из изоляции стала вторым побудительным мотивом для желающих взять в руки крючья и начать продираться сквозь залежи старых газет. Ведь если даже никакой тайной базы пришельцев в глубинах мусорной стены обнаружить не удастся, быть может, заваленный макулатурой проход выведет на другую ее сторону. Никто точно не знал, как далеко простирается мусорная свалка. Поперекин, как краевед, авторитетно заявлял, что исследованием свалки никто не занимался, а на картах города, в том месте, где она должна была находиться, имелось только большое белое пятно с надписью «Запретная зона». Он даже показал одну из таких карт тем, кто сомневался в его словах. Почему свалка была объявлена запретной зоной, Семен Семенович не знал. И это еще больше подогрело интерес начинающих конспирологов. Кто знает, решили они, может быть, еще до образования аномальной зоны свалка служила прикрытием для секретной лаборатории? И как раз из нее-то и разбежались после катастрофы наноботы и киберпауки? Доводы разума, приведенные Кузякиным, в расчет приняты не были. А Игорь Петрович между тем вполне веско заметил, что, находись на свалке секретная лаборатория, никто бы не позволил частным застройщикам возводить рядом с ней жилой микрорайон. Гелий Петрович, также примкнувший к сторонникам теории заговора, возразил на это, что, мол, в какой другой, нормальной стране, может быть, и не позволили б, а в нашей и не такое случается. У нас строить можно что угодно и где угодно. Нужно только знать, кому и сколько следует отстегнуть.