Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - Дмитрий Саввин

– Простите! – искренне сокрушаясь, ответил он. – Я к Владыке!

– Вам назначено? – требовательно спросила Наталья Юрьевна.

Ему было, конечно же, назначено, но Игорь почему-то испугался. Собравшись с духом, он ответил:

– Да, назначено.

Наталья Юрьевна наконец дала ему зеленый свет. Далее находился кабинет, в котором обитали Шинкаренко с благочинным. Шинкаренко лишь моргнул глазами в ответ на его поклон. А когда он попытался подойти к отцу Василию, чтобы взять у него благословение, тот благочестиво зашипел:

– Владыка рядом, не будем, – и Игорь еще более смутился от своего незнания епархиальных нравов, и снова сокрушенно попросил прощения.

Наконец дверь открылась, и он был допущен в архиерейский кабинет. Евсевий встретил его довольно приветливо, благословил, предложил сесть. После встречи с показавшимися столь серьезными и страшными стражами – Натальей Юрьевной и благочинным, – подобный прием оказал на Игоря чарующее воздействие. Как будто он, как в сказке, прошел через некую пещеру, населенную чудовищами и страшными призраками, чтобы в глубине ее встретить великого и мудрого старца, в руках у которого – ответы на все вопросы и ключи и от истины, и от твоего счастья.

– Вы хотите поступить в монастырь? – спросил его Евсевий тоном, который вернее всего определить как деловой. Если все прочие вопросы управления епархией были для него в новинку и, приступая к ним, он подчас чувствовал нерешительность, то здесь все было понятно. Он сам много лет был монахом, был и духовником, и наместником монастыря, и в этих вещах ориентировался прекрасно.

– Да, Ваше Преосвященство, – ответил Игорь.

– Почему приняли такое решение? – снова, и тем же требовательно-деловым тоном, спросил архиерей.

Игорь рассказал то же, что и изложил в письме, только более подробно: что он уже давно находится на различных церковных послушаниях, что ничем другим заниматься не собирается, да и не хочет. И вообще не представляет себе другой жизни. С женой давно развелся, еще до своего воцерковления, и жениться по новой также не планирует. Меж тем годы идут, и ему, как и всякому человеку, надо определяться – встретить старость под забором не хочется никому. А куда же ему с такими желаниями и таким образом жизни, податься, как не в монастырь?

Игорь говорил откровенно и при этом боялся, как бы такая простая, почти материальная мотивация не испортила мнение Владыки о нем. Мол, в монастырь идут ради духовного самосовершенствования, а не ради того, чтобы было куда в старости приткнуться. Единственное, чем утешал себя Игорь: он ведь не просит о постриге. Он просит только, чтобы ему разрешили жить при монастыре.

Однако Евсевия мотивы, которые Игорь ему изложил, ничуть не смутили. Более того, было видно, что его такая позиция вполне устраивает.

– Что же, дело доброе, – резюмировал архиерей. – Как раз в Тафаларском благочинии нам передают Спасо-Преображенский монастырь. Вот туда и отправляйтесь!

– Благословите, – сказал Игорь, вставая. Архиерей кивнул.

– Вы пока не торопитесь, поживите там, обдумайте все. А там посмотрим. Все ясно? – спросил Евсевий. Игорю было все ясно, и аудиенция на этом закончилась.

…И вот теперь он стоял в воротах Спасо-Преображенского монастыря, рядом с еще тремя послушниками. Один из них, невысокий, жилистый Евгений Коваленко, ранее уже успел побывать на послушании в Санаксарском монастыре, а сюда прибыл совсем недавно. Двое других, Григорий и Глеб, были совсем новички, ранее при монастырях не жили и вообще не имели сколько-нибудь продолжительного опыта церковной жизни.

Священников среди них не имелось – следовательно, не было никого, кто мог бы встретить архиерея по чину: в фелони, с крестом на подносе и т. д., так что ситуация была в известном смысле нештатная. И хотя Игорь и Евгений имели некоторый опыт церковного служения, но с епископами практически не сталкивались, и как теперь следует себя вести, понимали не очень ясно. К тому же Владыка о своем приезде известил их лишь накануне вечером, телефонным звонком, и единственное, что они могли успеть – это прибраться в небольшом деревянном здании, долгие годы использовавшемся под склад, а ныне ставшим «келейным корпусом», да в маленькой церкви. (Церковь была старая, XIX века постройки; из-за небольших размеров ее удалось довольно быстро приспособить для совершения богослужений, в отличие от большого старого собора, восстановление которого требовало времени и немалых средств.) Даже встретить архиерея колокольным звоном было невозможно – за неимением колоколов.

– Едут? – вопросительно произнес Евгений, когда вдалеке послышался гул мотора.

Игорь кивнул. Машины в этих местах появлялись нечасто, и вероятность того, что это был мотор именно архиерейского автомобиля – а по звуку было понятно, что ехала легковушка, а не грузовик – была весьма велика.

Через минуту Глеб, стоявший за воротами, закричал:

– Владыка! Владыка едет!

Оставшиеся трое послушников подошли к недавно сколоченным хлипким деревянным воротам, которые уже были открыты, но которые они, на всякий случай, постарались открыть еще шире. Наконец показалась и «Волга», которая с хриплым воем влезла на подъем перед въездом в монастырь и, покачиваясь, как корабль на волнах, на кочках и рытвинах (дорога была, естественно, грунтовая), въехала на монастырский двор.

Как всегда, неспешно и не говоря ни слова, из-за руля вылез архиерейский келейник, Георгий, и открыл дверь сначала с той стороны, с которой сидел Владыка, а потом с другой. Откуда, к удивлению братии монастыря, вылез какой-то иностранного вида человек, лет так пятидесяти пяти – шестидесяти, в сером пиджаке, под которым виднелась черная рубашка с еретической колораткой.

Послушники разом низко поклонились Владыке и по очереди подошли к нему под благословение. Настроен архиерей был явно благодушно и, благословляя, широко улыбался. Весьма улыбчивым был и сопровождавший его иностранец, вставший рядом с ним.

– Ну, как вы тут живете? – с улыбкой спросил Владыка, обращаясь к немногочисленной монастырской братии.

– Вашими молитвами, Владыка святый! – ответил, снова чуть поклонившись, Евгений.

– Эге! – иронически произнес Евсевий. – Ну, встречайте гостей! Пастор Людвиг Майер, из Германии, к вам соблаговолил пожаловать!

Майер продолжал стоять рядом с ним и беззвучно улыбаться. Также беззвучно, но уже без улыбок, будто переломившись в поясе, поклонились ему монастырские послушники.

– Ну, давай показывай, как вы живете! – приказал Владыка Евгению.

– Простите, Владыко, – запинаясь от смущения, ответил тот. – Благословите в трапезную, отобедать?

– Ну, наконец-то догадался! – все так же благодушно, но не без некоторого укора, ответил Евсевий. – Веди тогда!

Трапезная была небольшим помещением в «келейном корпусе», где едва умещался стол, две скамьи и самодельный аналой под иконой в красном углу. По случаю владычного визита братия постарались выставить все самое лучшее и вкусное, но даже и в таком люкс-варианте все это выглядело довольно скромно: чай с сахаром, белый хлеб местного хлебозавода, гречневая каша да рыба жареная и соленая. Рыба, впрочем, была свежая, с одного из местных озер, и в этот раз Григорию, который выполнял обязанности повара, удалось ее испортить не совсем уж вконец. Алкоголя не было вовсе – с самого начала возрождения монастыря как-то само собой установилось, что на территории обители действует негласный сухой закон.