Я оставлю свет включенным - Александра Миронова

Анна Ивановна поблагодарила Ташу за букет, та тут же подхватила small talk, в котором проявила недюжий талант. Болтая о пустяках, она сопроводила Анну Ивановну вместе с ее спутником к большому столу, за которым уже яблоку было негде упасть, и указала на два стула, стоящие с краю.

– Я приберегла для вас местечко. Катя, – позвала она дочь, – будь добра, налей сливки в молочник и поставь с этой стороны стола. Чаю? – обратилась она к своей гостье.

– Да, пожалуйста. – Анна Ивановна присела на краешек стула и выпрямила спину, почувствовала давно забытое чувство «пребывания в обществе», когда на людей смотришь и себя показываешь.

Потупив глаза, она сквозь полуопущенные ресницы принялась осторожно рассматривать всех присутствующих на «чаепитии». Большинство – местные жители. Принарядились по мере сил. В дальнем конце стола сидит Клавдия. Стрельнула взглядом, ухмыльнулась, выразительно посмотрев на Генриха Карловича, хлопочущего над Анной и наливающего ей чай. Анна проигнорировала: пусть думает что хочет!

Беглого взгляда хватило, чтобы удостовериться: самая занимательная личность здесь Таша. Она меньше всего вписывалась в окружающую атмосферу. Действительно казалась гостьей из другого мира. Словно колибри на птичьем дворе.

Анна с интересом уставилась на принадлежавший Таше небольшой домишко. Она всегда примеряла дома к людям. Жилище могло рассказать о своем хозяине абсолютно все, даже то, что он предпочел бы скрыть от публики.

Так вот, Таша категорически не монтировалась с маленьким старым домиком. Куда более органично она бы смотрелась на открытых пустых пространствах, где люди занимаются йогой или медитацией. Казалось, весь этот антураж, суета и общество были ей чужды. Что было, в общем-то, удивительно. Из того, что Анна успела узнать, Таша была матерью до мозга костей, искусной хозяйкой и такой себе «белкой-хлопотуньей».

За несколько минут, что Анна позволила себе исподтишка понаблюдать за хозяйкой дома, она удостоверилась, что та блестящий организатор. На чаепитии все шло как по маслу. На столе хватало запасов, новые поспевали еще до того, как истощались старые. Дети были четко организованы: каждый занимался своим делом и делал это с видимым удовольствием. Малышня из числа гостей была весьма ловко изолирована в небольшой песочнице, стоящей вроде бы и на виду, и одновременно чуть поодаль, чтобы не мешать взрослым.

Разношерстная публика оживленно беседовала, находя темы для разговора или цепляясь за те, что подбрасывала им Таша, время от времени обходящая гостей и контролирующая все происходящее. Жестко и в то же время невидимо.

– Откуда она здесь взялась? – не выдержав, тихонько спросила Анна Ивановна у Генриха Карловича.

– Кто? – пробасил тот, сразу вызвав удивленные взгляды двух женщин среднего возраста, сидевших рядом с ними. Кто такие, интересно? По виду типичные функционерши. Возможно, из местной администрации.

– Да тише вы, – велела Анна Иванова и, подвинувшись поближе, прошептала: – Я про Ташу, или как ее зовут на самом деле? Откуда она здесь?

– Здесь жила ее бабушка, я же вам рассказывал. – Генрих налил себе чаю и щедро положил в него три ложки сахара.

– А сама она где жила? – Раздосадованная его непонятливостью, Анна поморщилась.

Генрих, собирающийся добавить в чай еще одну ложку, замер и задумался. Он понятия не имел, откуда взялась Таша, впрочем, никто этого не знал, о чем он и сообщил Анне Ивановне. Но не успела та продолжить свой допрос, как в саду воцарилась странная тишина.

Анна с удивлением повернула голову и увидела гостью. Судя по реакции окружающих, незваную. Худая, даже скорее тощая женщина в цветастом платье, со странной прической. Как будто мастер пытался соорудить модную укладку и натуральный цвет волос, а вместо нее получилась пакля зеленоватого оттенка.

Женщина старалась выглядеть хозяйкой положения, но на самом деле было заметно, что она не в своей тарелке.

– Татьяна Николаевна. – Таша, державшая в руках очередной противень с выпечкой, как ни в чем не бывало направилась к гостье. – Спасибо, что заглянули, присоединяйтесь! Как раз новая порция кексов подоспела.

Анна Ивановна была заинтригована. Женщины явно не были подругами. Мало того, было заметно, что одна из них другую ненавидит, а та это прекрасно знает и будто бы насмехается.

– Я не чаи пришла распивать, – поджала губы Татьяна Николаевна. – Мне нужно с вами поговорить.

– Жаловаться пришла, что дети школу прогуливают? – громко отхлебнув чай, поинтересовалась Клавдия Семеновна.

Татьяна проигнорировала ее вопрос, не сводя глаз с Таши. Та быстрым движением головы откинула тяжелую прядь с глаз и молча смотрела на нее. Анна была уверена, что, реши хозяйка поиграть с гостей в гляделки, она непременно выиграет.

– А я вот говорю: если дети не хотят идти в школу, значит, им там скучно! Присаживайтесь, Танечка, в ногах правды нет. Хотите, я прочитаю вам свою новую поэму? – предложил Григорий Антонович, доставая из нагрудного кармана модной джинсовой рубашки свернутый лист бумаги.

Стало слышно, как поют птицы. Анна Ивановна повертела головой: точно, все дети исчезли. Как такие люди могут быть директорами школы, если одно их появление наводит панику на детей?

– Я могу все объяснить! – На сцену вышел новый персонаж – невысокого роста мальчонка очень колоритной внешности: длинные волосы собраны в хвост, одет в синюю рубашку под цвет синих глаз и простые широкие брюки. Ноги босые, в руках держит нечто, похожее на старомодный детский горшок, прикрытый сверху металлической крышкой.

– Татьяна Николаевна, подержите, пожалуйста, Антошин горшок, а я вам кое-что покажу. – Сияя глазами, как невинный младенец, мальчонка протянул свою ношу Татьяне Николаевне и добавил: – Только осторожно, а то он сегодня слив наелся.

Грянувший отовсюду смех лишь сгустил грозовые тучи. Татьяна Николаевна посерела и даже закусила до крови губу, чтобы не разрыдаться и одновременно не разразиться проклятиями. Но вместо того, чтобы сообщить всем присутствующим, что она о них думает, она резко развернулась и почти бегом приспустила к калитке.

– Зря ты так, Митенька, – покачала головой грузная женщина в цветастом платье. – Видно же, что злопамятная она, запомнит это.

– Ну и пусть запомнит. – Митя с глухим стуком поставил горшок на землю, крышка свалилась, и Анна Ивановна увидела идеально белую эмалированную поверхность.

– Бабушка, она сама его обидела перед всем классом! – горячо вступилась за мальчонку тоненькая девочка, все это время тенью стоявшая за Митиной спиной. Митя, не глядя, сделал шаг назад и встал рядом с девочкой. Эти двое, казалось, были одним целым против всего мира.

– Поговори с ней, Ташенька, – покачала головой Светлана Фоминична, обращаясь к хозяйке, ничуть не встревоженной произошедшим. Она уже переложила румяные кексы с противня на красивое блюдо, украшенное цветами, – она это просто так не оставит. Видишь, какая настырная, ходит и ходит.