Ни слова о деньгах - Наталия Левитина

– Говорят, что-то гормональное. Бедная девочка: из первой красавицы переквалифицировалась в гиппопотама. Ты знаешь, она ведь за мной бегает.

– Серьёзно? – безучастно отозвался Андрей. Он уже взял отвёртку и что-то ковырял в машине.

– Она в меня влюблена, бедняжка…

Валерия С. (19, студентка химфака): Да, я ни разу не съездила в больницу… Однокурсники-то постоянно там тусили, в палате у Андрюшки. Я бы всё на свете отдала, чтобы его увидеть. Но как, как, как появиться перед ним в таком виде?!

– Дурень, куда забрался, сейчас весь испачкаешься! Даша поймёт, что мы ездили в гараж!

Андрей продолжал орудовать отвёрткой, не обращая внимания на замечание друга.

– У Лерки теперь, конечно, никаких шансов.

– Шансов на что?

– Завоевать меня. Девушка не имеет права весить больше пятидесяти килограмм. Меньше – можно. Больше – нет. Тогда это уже не девушка, а мамонт.

– Странный подход, – отозвался Андрей. – А меня почему-то никогда не интересовало, сколько весит девушка. Это ж не картошку на базаре покупать.

– А тебя вообще девушки мало интересуют. Ты, бестолочь, весь свой тестостерон растрачиваешь на машины.

– Пятьдесят килограммов – это как? – задумался Андрей. – Много или мало? Сколько, например, весит моя Дашундра?

– Ровно пятьдесят.

– Откуда ты знаешь? Она тебе говорила?

– Нет. Но я не сомневаюсь. Твоя сестра – идеал, – мечтательно вздохнул Данила. – Ах, Дарья Николавна!

– А сколько, по-твоему, весит… Елена Борисовна, – осторожно поинтересовался Андрей.

Он с замиранием сердца произнёс любимое имя, словно попробовал его на вкус. Уже целых три дня Андрей не виделся с Еленой Борисовной. Его ломало и скручивало, как наркомана, он задыхался от тоски.

– Леночка? Тоже пятьдесят.

– Почему ты так уверен?

– Шикарная тёлочка.

– Сам ты тёлочка, – обиделся Андрей. – Какой ты… непочтительный!

– Слушай, Андрюш, а ты окончательно решил бросить институт? Без тебя там как-то тухло.

– Зато есть батальон влюблённых в тебя девиц.

– Подумаешь, девицы. Нет, зря ты соскочил. Может, ещё вернёшься? Будем, как прежде, на лекции ходить, экзамены сдавать, – с энтузиазмом произнёс Данила.

– Нашёл, чем меня соблазнить – лекции, экзамены. Нет, баста! Учись, малыш, учись. Ты у нас отличник. А я только фамилию позорил своими тройками. Лучше уж буду машины ремонтировать на пять с плюсом, чем коллоквиумы заваливать.

– Даже Мадам СС про тебя спрашивала. Где, говорит, ваш автомобильный умелец, труженик, лапочка. Мы прям все в обморок упали от этого заявления! От неё же ласкового слова не дождёшься. А тут – и труженик, и лапочка!

– И что ты ей ответил?

– Правду сказал. Что ты попал в страшное ДТП и теперь навеки прикован к инвалидному креслу, парализован, а кроме того, у тебя повреждён лицевой нерв и голосовые связки, поэтому ты не разговариваешь, а только мычишь.

– Ух ты! Классно придумал! Она расстроилась?

– Да, изменилась в лице. Это произвело на неё впечатление.

– Здорово!

Алиса К. (39, психолог): Вы до сих пор считаете женщин болтушками? Да вы послушайте, как треплются мужики! Семяизвержение и словоизвержение – это всё по их части!

– Знаешь, Данил, поехали ещё к Петровичу в сервис заглянем. Так я соскучился по цеху, сил нет. Хоть пару гаек подкручу, разомнусь, молодость вспомню.

– Не забывай, нам надо вернуть тебя в кроватку до приезда Даши-простокваши. А то твоя сексапильная сестричка мне башку снесёт.

– Успеем.

* * *

Так как попытка выцарапать телефончик у Елены Борисовны закончилась неудачей, Андрей зашёл с другой стороны. Он позвонил в отделение медсестре Полине Фёдоровне. Та обрадовалась его звонку.

– Соскучились уже? – предположил Андрей.

– Ещё бы!

– Мою палату не заняли?

– А ты хочешь вернуться? Мало мы над тобой поиздевались? – удивилась Полина Фёдоровна.

При воспоминании об инквизиторских процедурах у Андрея вдоль позвоночника пробежал холодок. Но он уже был готов согласиться и на это – лишь бы вновь получить возможность каждый день видеть Елену Борисовну.

– Твою палату заняли через пять секунд после твоего выселения. У нас тут живая очередь, как в былые времена за водкой. Леночку Борисовну к телефону не позову, и не проси. Она на экстренной операции, опять что-то срочно пришивает, искусница наша. Кажется, печень.

– А вы не дадите мне её телефон?

Андрей тут же ярко представил, как печень в глубине раскуроченного живота пациента достаёт откуда-то мобильник и важно по нему отвечает: «Нет, нет, сейчас не могу говорить, я на операции, меня пришивают!»

«Шиза», – подумал Андрей.

– Телефон Елены Борисовны, – уточнил он. – Мобильный.

Домашним он давно обзавёлся – нашёл в интернет-справочнике. Но какой смысл названивать на домашний, если её никогда там нет! А тревожить милого хирурга часов в одиннадцать – двенадцать вечера Андрей не решался, не позволяло воспитание.

– Не дам, – отрезала медсестра. – Незачем!

– Пожалуйста, – кротко попросил Андрей. – Очень-очень надо.

– Я понимаю, что тебе очень надо. Ты не первый, у кого горит. Все мужики, кто тут побывал, выпрашивают её мобильничек.

Андрей приуныл. Неприятно ощущать себя заурядным членом безликой массы.

– Знаешь, милый, что я тебе скажу? Не приставай к Елене Борисовне, ладно? Она взрослая женщина, а ты пацан. Нечего тебе там ловить. Не лезь в её жизнь.

– Да нет у неё никакой жизни! – воскликнул Андрей. – Вы же сами говорили!

– Мало ли, что я тебе говорила, пока ты в горячке метался. А сейчас ты здоровый, крепкий. И в состоянии посмотреть правде в глаза: у тебя своя дорога, у Елены – своя. Ваши дороги пересеклись – и разбежались в разные стороны. Тебе очень повезло, что ты попал в её руки. Нет, конечно, ты бы и без неё не умер, и другой хирург тебе мог сделать операцию… Но ещё не известно, чем бы всё закончилось, какими осложнениями… Так что, будь благодарным. Не плати за добро чёрной монетой. Не лезь к женщине.

– Но я…

– Да-да, я понимаю… Ты молодой, красивый… Высокий, в плечах косая сажень. Роскошный парень, что и говорить. И ты, конечно, думаешь, что способен составить счастье любой девушки, а тем более – зрелой женщины. Вероятно, так оно и есть. Но Елене Борисовне ты не нужен.

Андрей сник. Он понимал, что слова медсестры справедливы. Елена Борисовна сама пресекала все его поползновения, причём в её отказе не было ни капли кокетства, и вовсе не звучало приглашение продолжить наступательные действия.