Любимая попаданка императора - Анита Мур

– Не сопротивляйся, плыви по течению. Я потом все объясню!

Рассказывать весь план было некогда – до открытой площадки, на которой выступали девушки, было всего несколько шагов. Отпустив локоть соседки, Эльвира отступила от нее на расстояние вытянутой руки, стараясь не упустить то чувство натянутой до предела связи, которая соединяла их в одно существо.

Попаданка подняла руки и выставила вперед бедро, отчаянно сожалея, что нет пояса с монетками. Все же без характерного перезвона не то…

Взгляд девушки зацепился за многослойное монисто на обширной груди одной из гаремных пташек.

– Прошу прощения, ваше величество. Я на минуточку. Реквизит! – пробормотала она с поклоном. Для этого пришлось отпустить контроль над Женезией.

Эльвира отчаянно надеялась, что фокус удастся повторить. А пока пользуясь молчаливым разрешением императора и не обращая внимания на возмущённые вопли – шипящим шепотом, дабы не потревожить его слух скандалом – обладательницы бюста и ожерелья, стащила его с шеи девицы. Приличная длина позволила застегнуть его на бедре, сразу под попой.

Его величество пронаблюдал за процессом с нескрываемым интересом.

– Что ж, дорогая соискательница. Вы уже сумели меня заинтриговать. – негромко пробормотал он. Уши Эльвиры покраснели, но она взяла себя в руки, и проходя мимо Женезии коснулась ее спины, заново подцепляя брошенную нить. Получилось!

Снова встав на позицию, девушка заново воздела руки, выставила ногу и понадеялась на сообразительность местного оркестра. Народные песни-то он подхватывал на лету, а сообразит ли как оформить их выступление?

Но делать нечего.

Придется как-то выплывать.

Эльвира мелкими, точечными шажками двинулась вперед, подбивая бедром и краем глаза отмечая, что Женезия тянется следом. Пусть далеко не так же плавно и грациозно, но и не мешком. У аристократки соответствующие мышцы были не слишком развиты, но по крайней мере она покорно не сопротивлялась воле управляющей ею менталистки. Понимала, что императора скорее зацепит нечто новое, чем сто раз виденное и приевшееся.

Звон мониста отбивал чувственный ритм, металл холодил кожу, Эльвира увлеклась и не заметила, в какой момент в игру вступил оркестр. Они недаром ели свой хлеб – протяжные ноты скрипки и зазывные стоны флейты органично поддержали ее экзотическое исполнение. Ткань платья скользила по телу, беспрепятственно позволяя изгибаться, сворачиваться и снова распрямляться, словно ведомая ветром тростинка.

Если прикрыть глаза, можно было представить, что она снова в спортивном клубе. Эльвира отходила на курс танцев живота целое лето, пока абонемент не подорожал. Недолго, конечно, но азы уловить успела. А после долго тренировалась дома, глядя в сети на выступления профессионалок. Конечно, самодеятельность чистой воды… но на Перекрёстке подобного точно еще не видели.

Император наблюдал, затаив дыхание, и Эльвира, наконец замерев в финальной позе, слушая оглушительную тишину зала, позволила себе небольшую самодовольную усмешку.

Что, не ожидали от попаданки-нелегалки?

Девушки синхронно присели в реверансе. У Эльвиры получилось далеко не так грациозно, как у Женезии – тут уж дело практики. Кажется, аристократки с молоком матери усваивают правильные манеры, и приседают строго в требуемом диапазоне, сгибая ноги под определенным углом. Хорошо, что она успела отпустить нити ментального контроля и не опозорила бедняжку.

– Подойди. – нарушил тишину голос императора.

Женезия дернулась было вперед, но застыла, потому что палец повелителя по-простецки и недвусмысленно указывал на Эльвиру. Та помедлила, чем вызвала недовольные шепотки гарема, но все же побрела к возвышению.

Император восседал на таких же подушках, что и остальные, только на невысоком помосте, отчего казался выше окружающих на голову и смотрел на всех сверху вниз. Эльвира хотела бы разглядеть властителя поподробнее, но не получалось. Смотреть на него прямо означало бы оскорбить – это она успела усвоить из мельком оброненных фраз гаремных девиц. А исподтишка девушка предпочитала поглядывать под ноги, чтобы не споткнуться о ступеньку или же разбросанные ткани и подушки.

Поднявшись на один уровень, Эльвира собралась было опуститься на колени, как делали другие выступавшие, приветствуя императора, но тот поманил ее ближе. Девушка сделала еще шаг вперед, повинуясь жесту. И еще. Пока не оказалось на расстоянии вытянутой руки от повелителя Перекрестка.

Вблизи его лицо оказалось, как ни странно, еще сложнее разглядеть. Рябящая сеть висячих хрусталиков преломляли свет, заслоняя императора от любопытных взглядов надежнее ширмы или паранджи. Видны были только ярко подведенные жирными стрелками глаза и выделенные брови. Почти как у гейш, только в мужском варианте. Как ни странно, смешно или нелепо оно не выглядело. Скорее, устрашающе. Сердце Эльвиры скакнуло куда-то в пятки, а недавно съеденное запросилось обратно от переживаний. Вот только этого не хватало! Она сглотнула, присмиряя разбушевавшийся организм. Ничего особенного, считай, на прием к президенту попала. Честь, конечно, великая, но перепадает многим.

Даже слишком многим, если вспомнить гарем.

Император разомкнул рукава и протянул руку. На удивление сильная и мозолистая для аристократа высшего звена ладонь скользнула по колену Эльвиры, воровато пробираясь выше, под платье.

Девушка продолжала стоять, не шевелясь, хотя внутри и закипало возмущение. Что он творит? Это очередная проверка? На что, скромность? Может ее сейчас еще и разденут перед всеми? Кроме самого императора, мужчин в зале нет, но тем не менее, оголяться перед сотней-другой посторонних баб ей совершенно не улыбалось.

Но и бить по рукам венценосного нахала тоже как-то неловко. Мало ли, за такую вольность и в тюрьму могут посадить.

А то и казнить на месте.

Эльф-то у них единственный. Ему все позволено, похоже на то.

Шершавые пальцы тем временем достигли бархатистой внутренней части бедра, в опасной близости к микроскопическим трусикам, и замерли, чуть заметно поглаживая кожу. Эльвира прикусила губу, чтобы не выдать себя прерывистым дыханием. К ее удивлению, к возмущению произволом примешивалось отчетливое возбуждение, которое с каждым прикосновением императора становилось сильнее. Если он сдвинет пальцы чуть выше, то наткнется на промокшую от влаги ткань.

Девушка сглотнула и стрельнула глазами по сторонам. Нет ли где менталиста? Может, ей эти чувства кто-то навязывает? Раньше ее так пробирали только прикосновения Рейна. Отчего же она так бурно реагирует на совершенно постороннего мужчину?

После томительной паузы пальцы императора подцепили застежку ожерелья, все еще обернутого вокруг бедра Эльвиры, и ловко расстегнули ее.

– Интересное решение. – промурлыкал он вполголоса. По полуобнаженной коже девушки пробежала дрожь. Что-то знакомое почудилось в интонациях совершенно незнакомого голоса, некая догадка смутно метнулась на краю подсознания и пропала снова.