Волонтер - Павел Астахов

Алла кивнула, словно ждала этого предложения, и вынула из стопки еще пару листов.

– Это анкета, которую мы обычно даем заполнить тем больным, которых собираются класть в клинику. В ней масса вопросов, которые, по моему мнению, никакого отношения к лечению не имеют. Но я посмотрела архив, и меня очень насторожил один момент. Ни у кого из тех, кто был направлен на лечение в «МедКР», не было семьи. Они все оказались одинокими.

На виске директора благотворительного фонда запульсировала голубоватая жилка. Он снова сцепил перед собой руки в замок. Если бы Алла была повнимательнее, то она заметила бы, что костяшки его пальцев побелели от напряжения.

– Зачем в анкете вопросы про родственников? – спросила девушка, глядя Коробову прямо в глаза. – Пациент ведь не в разведчики идет. Для чего нужны сведения, с кем и где он живет? Почему старшие наших групп отказываются брать опеку над стариками? Мол, занимайтесь ими сами в свободное время. Наш фонд интересуется исключительно молодежью. Ведь как раз пожилые люди больше всего нуждаются в поддержке! – Алла выдержала небольшую паузу, всмотрелась в непроницаемое лицо Коробова так, словно пыталась найти в его глазах ответы на все заданные вопросы, потом проговорила: – Но и это еще не все. Я не могу понять спешки с похоронами умерших. Их сжигают как в Средневековье во время чумы. Раз – и нет человека. То есть тела. Разве так можно? Наверняка у кого-то обязательно нашелся бы дальний родственник или просто близкий друг, который бы пожелал похоронить покойного.

– Милая моя, ты ведь читала договор, не так ли? – сдержанно осведомился Виктор Анатольевич. – Его разрабатывали наши специалисты совместно с сотрудниками юридического отдела клиники. С точки зрения закона там все прозрачно, я сам его изучил чуть ли не под микроскопом!

– Наверное, я ничего не смыслю в юридических науках. Но меня почему-то очень смутил один пункт. Он гласит, что больной завещает свое тело этой клинике.

Коробов поморщился, словно нечаянно наступил в грязь, и заявил:

– Алла, любой медицинский центр – это своего рода институт, где проводятся исследования. В том числе тел умерших. Не будь этого, медицина остановится в своем развитии. Поэтому в том, о чем ты говоришь, нет ничего необычного и ужасного. В свою очередь, клиника берет на себя обязательство проводить лечение за счет нашего фонда.

– Что-то быстро эти экспертизы делаются, – заметила Алла. – По словам врачей, Женя, моя последняя подопечная и подруга, умерла прямо на операционном столе. А вечером ее уже кремировали.

«Подруга! – подумал Коробов. – Теперь-то ясно, откуда у тебя, красавица, появилось такое нездоровое любопытство».

– Алла, я уверен, что все это случайные совпадения. Ты и сама во всем убедишься. Кстати, наш фонд в ближайшее время планирует провести музыкальный концерт для детей-инвалидов из подольского интерната. Ты ведь будешь присутствовать?

– Не знаю. Наверное, – подумав, ответила девушка, убрала документы в папку и сказала: – Вы, пожалуйста, не обижайтесь, Виктор Анатольевич, но я не буду рекомендовать своим новым больным это медицинское учреждение. Что-то много смертей связано с клиникой под названием «МедКР».

– Вообще-то, это входит в твои обязанности, – похолодевшим тоном произнес Виктор Анатольевич.

Алла не клюнула на смену темы про благотворительный концерт, и это его здорово раздражало.

– Да, знаю. Я получаю у вас зарплату, что, в общем-то, не совсем вяжется с волонтерской деятельностью. Но я не хочу спустя год позвонить молодому человеку, за которым осуществляю уход сейчас, и узнать, что он умер в этом центре, после чего его сожгли – как старую газету. – Она перехватила тяжелый взгляд Коробова и добавила: – Кстати, у моего подопечного, Геннадия, никого нет. Его семья разбилась в самолете несколько лет назад.

– Это намек?

– Не знаю. Но, к сожалению, вопросов у меня не убавилось, а только стало больше. Еще вот что, Виктор Анатольевич. Сейчас мой коллега обзванивает своих бывших пациентов. Если выяснится, что они тоже мертвы или бесследно пропали, то я буду вынуждена оставить свою деятельность. Несмотря на все то добро, которое вы мне в свое время сделали. Возможно, вы сами ничего не знаете или не понимаете. Хотя во второе я не верю. Вы очень умный человек. Может, вас просто обманывают. Ладно. – Алла поднялась из-за стола. – Спасибо, что выслушали меня. Мне пора.

– Постой. Ответь, пожалуйста, и ты мне на один вопрос.

«Спрашивайте», – прочел он в красноречивом взгляде девушки.

– Что тебя связывает с адвокатом? Я имею в виду Артема Павлова, – елейным голосом поинтересовался Коробов.

Алла замерла, словно статуэтка, изящная и разгневанная.

– Вы следите за мной?

– А разве ваше знакомство представляет собой секрет? – удивился он. – Вас видели вместе.

– Простите, но это мое лично дело, – решительно сказала девушка. – Уж позвольте мне самой выбирать, с кем водить дружбу.

– Дело вот в чем, дорогая девочка. Во мне зреет уверенность в том, что все твои претензии высказаны мне с чьей-то подачи. Теперь я понимаю, кто именно за этим стоит.

– Вы ничего не знаете. Прошу, больше не называйте меня девочкой.

– Как скажешь. – Коробов слащаво улыбнулся.

Алла с каменным лицом вышла из кабинета.

Виктор Анатольевич сплюнул прямо на пол, растер ногой и посмотрел на сверкнувший перстень. Неожиданно Коробов представил себе Аллу полностью обнаженной, пристегнутой наручниками к кровати, и плотоядно улыбнулся.

«Ну что ж, милая девочка! Если ты не перестанешь совать свой очаровательный носик куда не следует, то мне придется поговорить с тобой совершенно иначе», – решил он.

– Что это? – Следователь Дорофеев Иван Сергеевич, лейтенант юстиции, подозрительно уставился на стопку бумаг, которую выложил перед ним Павлов.

Он не мог не обратить внимания и на то, насколько изменился адвокат. Нет, внешне он выглядел безукоризненно, как и всегда, но во взгляде Павлова появилось нечто такое, что заставило следователя отодвинуть в сторону очередной протокол допроса свидетеля.

– Много чего. Это официальное заявление хирурга Бориса Осипова, с которым я собирался сегодня приехать к вам на допрос.

– Чего ж не доехали? – язвительно осведомился Дорофеев.

– Вы оторваны от жизни, Иван Сергеевич. По дороге к вам моя машина, в которой находился Осипов, была обстреляна неизвестным мотоциклистом, поиски которого ведутся до сих пор.

– Обстреляна? – глупо переспросил лейтенант.

– Именно. Знаете, как в боевиках, – холодно пояснил Павлов. – Осипов получил тяжелые ранения, в критическом состоянии доставлен в больницу. Сейчас беднягу оперируют. Смею вас заверить, что его показания, когда он сможет их давать, будут полностью соответствовать тому, что изложено в этом заявлении.