Тревожная весна 45-го  - Валерий Шарапов

Москва

14–15 июля 1945 года

Старцев с Васильковым очень надеялись на то, что оперативно прибывший на Восьмую улицу Соколиной Горы отыщет какие-то следы или найдет свидетелей похищения Валентины.

– Как же так? При чем здесь она? Сволочи… Я на днях сделал ей предложение. Она согласилась, мы даже назначили дату свадьбы… – кусал по дороге губы Александр.

Иван понимал состояние друга. Пройдя с первого до последнего дня тяжелейшую Отечественную войну, он вернулся в мирную Москву и вместе с миллионами других советских граждан надеялся больше никогда не испытывать ужасов несправедливых потерь, предельных встрясок и переживаний. А тут такое…

– Мы что-нибудь придумаем, Саня, – всячески пытался подбодрить его Старцев. – Ты, главное, держись, не раскисай. Мы должны раздавить этих гадов. В их же норе!..

– Да, мы должны найти выход, – очнулся Васильков. – Она заканчивает в шесть, если не дежурит. Правда, иногда задерживается. Но все равно выходит с больничной территории засветло. Сейчас ведь в девять темнеет, верно?

– Верно, верно. Сейчас все выяснится, – приобнял Иван товарища. – Уверен, Егоров на месте уже поработал. У Васи знаешь, какая хватка! Я когда начал работать стажером, он еще в старлеях ходил, но уже имел большой опыт и числился среди сыскарей настоящим зубром! На фронт знаешь, как просился? Каждую неделю рапорта писал, а его не отпускали. Ценили за хватку и прозорливость. Многому я у него научился, очень многому…

Служебная «эмка» мчалась по узким улочкам северо-восточного пригорода. Перемахнув по мосту Яузу, она свернула в Мейеровский проезд. Пронеслась до Восьмой улице и, наконец, подкатила к южным воротам больницы на Соколиной Горе.

Прямо напротив ворот стоял другой автомобиль с номерами Управления московского уголовного розыска. Возле него, что-то обсуждая между собой, курили Егоров, Баранец и Горшеня. Завидев подъехавших товарищей, Василий тотчас подошел с докладом:

– Пока, мужики, обрадовать нечем. Врач инфекционного отделения Валентина Новицкая покинула корпус около девяти вечера. С двумя коллегами по отделению – врачом-инфекционистом Ниной Карпиной и постовой медсестрой Инессой Болотовой – она дошла до южных ворот, попрощалась и в начале десятого направилась в сторону ближайшей автобусной остановки. В этот момент с территории больницы вышла сестра-хозяйка Терещенко Анастасия Ивановна. Она-то и заметила, как возле Новицкой остановилась черная легковая машина. Из нее вышли два офицера и практически сразу же, применив силу, повели Валентину к машине.

– Марка машины? Номерные знаки Терещенко запомнила? – перебил Старцев.

– Нет. Просто «темная и такая чистая, что аж блестела».

– Понятно. Давай дальше.

– Дальше, собственно, все. Терещенко вернулась обратно в отделение и позвонила в милицию.

– Молодец тетка – не испугалась, – оценил Иван.

– Я с ней переговорил, – продолжал Егоров. – Она заявила, что хорошо знает Новицкую и считает ее образцовым врачом и настоящим советским человеком. Поэтому возмутилась «арестом» и побежала звонить.

Васильков нетерпеливо вмешался:

– Хотелось бы опросить коллег Валентины – Карпину и Болотову. Может быть, кто-то звонил ей с угрозами или приходил.

– Я уже разговаривал с ними, – заверил Егоров. – Сразу добыл адреса у дежурного врача и послал за ними Горшеню.

– Вот видишь? Я тебе говорил, что Василий зря времени терять не станет, – вмешался Старцев. – И что же коллеги Валентины?

– Да ничего. Сегодня у них был обычный рабочий день. Никаких личных звонков, никаких подозрительных посетителей. Валентина Новицкая нервозности не выказывала, участвовала в двух обходах, затем в плановом порядке принимала больных. От семи до девяти занималась обработкой помещений, замещая отсутствующего медицинского дезинфектора. В общем, все как всегда.

Александр насторожился:

– А по какой причине отсутствовал дезинфектор?

– Тот, что работал здесь раньше, не вернулся с фронта. А нового пока не нашли.

– Так… – нервно постучал тростью по асфальту Старцев, – у тебя здесь все?

Егоров кивнул:

– Да, закончили, собирались в Управление.

– Поехали. Там все обмозгуем и примем решение…

* * *

Мозговали так, словно действие происходило в штабном блиндаже близ линии фронта. Во всяком случае, именно такая картинка всплыла в памяти Александра, когда вся оперативно-следственная группа майора Старцева расположилась вокруг двух составленных вместе столов.

На них разложили подробную карту северной части Москвы. Но начали с того, что Иван пересказал товарищам разговор с участковым инспектором Жигуленко. Затем он взял в руки ученическую тетрадку, в которой Бойко записал показания участкового, и все принялись за работу.

– Перед первой встречей с подозреваемым Жигуленко возвращался по улице Складочной с завода «Станколит», – зачитывал Старцев.

Егоров отыскивал на карте нужную улицу, а неплохо владевший чертежным карандашом Костя Ким начинал чертить линию. Остальные пытались сообразить, в какой именно квартал Марьиной Рощи возвращались бандиты.

– Однако повстречавшаяся ему «эмка» с группой неустановленных лиц проследовала не на завод, как предполагал Жигуленко, – сообщал Старцев, – а проехала мимо заводских ворот и далее, через железнодорожный переезд. Участковый подумал, что пассажиры «эмки» направляются на Миусское кладбище, но машина повернула налево, на Стрелецкую улицу.

– Готово, – изобразил маршрут Ким.

Товарищи оценивающе рассматривали кривую линию с двумя одинаковыми изломами. Первый приходился на переезд, второй – на пересечение Первой Новотихвинской и Стрелецкой.

– Слушаем дальше. «Второй раз мы повстречались месяца через два. Снежок… морозец… доставляли пьяного дебошира из общежития Комбината твердых сплавов в участок… глядь – опять знакомая «эмка». Я велел помощнику остановиться…» Так. «Водитель молодой… рядом с ним тот важный гражданин», – зачитывал Иван, стараясь побыстрее добраться до обозначенных участковым координат. – Ага, вот: «нетрезвого буяна мы вели по Пятому проезду Марьиной Рощи». Значит, Пятый проезд. Нашли?

– Да, – откликнулся Егоров.

– «Машина появилась слева на Шереметьевской и следовала поперек нашего курса в сторону Сущевки».

Хорошо знавший Марьину Рощу Егоров разжевывал Киму маршрут:

– Вот комбинат и общага. Участковый двигался от общаги в отдел, который он по старой памяти называет «участок». А «эмка» появилась слева на Шереметьевской.

Костя нарисовал длинную прямую линию, соединившую по названной улице железнодорожную ветку и Сущевский Вал.

– И последняя встреча, – объявил Старцев, – произошла на той же Стрелецкой. Участковый двигался от опорного пункта в отдел, а интересующий нас гражданин в компании пожилого мужчины неторопливо следовал пешком от Шереметьевской к Миусскому кладбищу.