Дракон из голубого яйца - Нина Блазон

Лавундел прошмыгнул в Анину кровать и уютно устроился под тёплым одеялом.

– Ты ещё хочешь кушать? – тихо спросила Аня.

– Не-е-ет! – Лавундел подавил приступ отвращения. – Я так объелся, что боюсь лопнуть.

А затем он мечтательно произнёс:

– Это была замечательная рождественская скузка! Мне всех вас будет так не хватать! – И он глубоко вздохнул.

О-о-о, Аня так хорошо его понимала, ей уже сейчас не хватало Лавундела.

– Но ты ведь рад тому, что увидишь Сибирь, не так ли? – спросила Аня.

– Очень, – искренне ответил Лавундел. Затем он повернулся на бок и прошептал ей на ухо: – Сегодня я расскажу тебе скузку.

Он откашлялся и начал:

– Жил-был на свете маленький друкон. Он совершал путешествие. Он познакомился с людьми и получал от этого удовольствие. Жил он в одной очень милой семье, он научился извергать огонь и лутать. В один прекрасный день он вернулся к другим друконам, но уже на следующий год зимой он прилетел в гости. Он стал совсем большим. Таким большим, что Аня могла сесть ему на спину. Он и Аню научил лутать. И Бейби-Бо, и Александра, и Жасмин. Им это очень нравилось, им было особенно весело, когда они играли в футбол среди облаков.

Аня улыбнулась:

– Это прекрасная сказка, Лавундел!

Теперь улетучились остатки её печали. Ведь она знала, что это не только сказка, но и обещание.

Тридцать первого декабря Лавундел уже с трудом справлялся со своими чувствами. Для последнего совместного ужина мама испекла огромный пирог с большим количеством сахара и масла. Она, конечно, дождалась, пока он немного подгорит, ведь Лавундел больше всего любил именно такую еду.

– Он должен хорошо подкрепиться, – сказала мама. – В конце концов, ему предстоит дальний перелёт.

Ровно в девять часов вечера раздался звонок. Это были Жасмин с крошкой Зибель и их родители. Но это было ещё не всё. Они сделали всем настоящий сюрприз – из Турции к ним в гости приехала бабушка Филиц!

– Мерхаба, мой малыш! – окликнула она Лавундела и прижала его к себе. – О, ты, собственно, уже совсем не малыш. Но сегодня я должна буду сказать тебе не только «привет», но и «гюле-гюле» – до свидания.

– Но ещё не сейчас, Аннеанне, – утешила Жасмин свою бабулю. – Сначала мы пообщаемся за прощальным ужином.

Родители Жасмин и Ани тоже сердечно приветствовали друг друга. Маленькая сестрёнка Жасмин сразу же поползла к Бо, что тому явно не понравилось.

Вскоре вновь раздался звонок, и в дом вошли господин Майзенбайссер и Могли. У обоих на головах были шапки Дедов Морозов!

– Гав! Гав! – залаяла Могли в знак приветствия, а затем исполнила один из своих лучших танцев. Все дружно аплодировали.

– Прошу к столу, – сказала мама и указала на празднично накрытый стол, где для Лавундела было приготовлено почётное место.

Они ели цыплят с картофелем. Лавундел один съел почти весь пирог. Фрау Аслан принесла лукум и другие сладости, а господин Майзенбайссер поставил на стол сладчайший вишнёвый сок.

Когда все они были настолько сыты, что уже с трудом двигались, мама принесла из своего кабинета дневник дракона. Все склонились над ним и стали рассматривать фотографии и зарисовки, сделанные за этот год. Так, на первой странице – крохотный Лавундел, ему всего один день, после того как он вылупился из яйца. Ане с трудом верилось, что это тот самый дракончик.

– Он ведь и в самом деле помещался в голубом яйце, – удивлялся и Бо.

При этом сам Бо на этих фотографиях годичной давности тоже выглядел намного младше. Да, он за этот год тоже значительно вырос.

– Вот, здесь я записала, сколько Лавундел весил в то время. – Мама показала несколько цифр. – Двадцать три грамма. А сегодня он тяжелее Могли.

Затем было несколько фотографий, на которых Лавундел был запечатлён в красном плаще Барби, он сидел в своём дворце – клетке хомяка. Через несколько страниц этот дворец превратился в китайский домик маленького дракона-талисмана. Все засмеялись, когда увидели фотографию Бо и Лавундела, на которой оба были совершенно зелёными. Дальше шли снимки Лавундела, сделанные у господина Майзенбайссера. Дракон, танцующий с Могли. Или он же в костюме пирата. Мама наклеила в дневник даже вырезки из газет, в которых сообщалось о монстре на Баггерзее.

– Мы тоже принесли фотографии, – сказала фрау Аслан.

– Я тоже, – улыбнулась бабушка Филиц.

На столе лежала уже целая стопка фотографий, рассказывающих об их отпуске. Одна из них была особенно милой: Лавундел возле гриля в саду у бабушки Филиц, уплетающий за обе щёки хрустящую поджаренную рыбу. Были также снимки, сделанные на пляже, где он играл роль надувного зверька для плавания.

– Ты только посмотри, какие надутые щёки! – подтрунивал над маленьким драконом Александр.

Лавундел так смеялся, что упал со стула. Маме пришлось помочь ему вновь взобраться на него. А потом они опять вспоминали и рассказывали друг другу истории, произошедшие в этом – таком особенном – году. Воспоминаний было так много, что они почти потеряли счёт времени.

– Ух! Нам уже надо идти в парк! – воскликнула вдруг мама. – Быстрее, быстрее, через десять минут наступит Новый год!

Год назад Лавундел ещё помещался в кармане Аниного жакета, а сейчас он залез в большой портфель папы. Они поспешили в парк, где Аня ровно 359 дней тому назад нашла голубое яйцо. Было темно и холодно. На небе уже вспыхивали первые огни фейерверков. Вдали были слышны крики и смех, но в этой уединённой части парка, кроме них, никого не было. Лавундел вылез из портфеля и с нетерпением взглянул на небо. Все остальные разделяли его тоску. Анино сердце стучало с такой силой, что у неё перехватывало дыхание. Александр не отпустил ни одной шутки, а Бо был красным от волнения.

– Надеюсь, они на самом деле прилетят, – прошептала Жасмин.

Аня сглотнула и ещё крепче сжала свои большие пальцы, желая Лавунделу успеха. «Пожалуйста, пожалуйста, – вновь и вновь мысленно повторяла она. – Пусть его мама прилетит! Лавундел будет безутешен, если он не увидит её сегодня!»

– Сейчас наступит полночь, – прошептал господин Майзенбайссер. – Десять, девять, восемь…

И тут началось: по всему городу зазвонили колокола, в небе зашипели фейерверки, а затем вспыхнули тысячи ярких огней. Некоторое время они, затаив дыхание, смотрели на всё это и ждали.