Дом на улице Мечты - Лайза Джуэлл

– На самом деле нет? – переспросила Лия.

– Жизнь носит эпизодический характер. Некий период моей жизни подходит к концу. Настало время двигаться дальше, – заявила Джоанна.

– Ну, я полагаю, и такая точка зрения имеет право на жизнь, – кивнула Лия.

– Только такая и имеет, – отрезала Джоанна. Она протянула терминал Лие, и они обе в молчании уставились на него.

– Но, даже если вы считаете, что жизнь носит эпизодический характер, между эпизодами, безусловно, должна быть какая-то связь? – спросила вдруг Лия.

– Не обязательно. Я сама героиня своего романа. Я могу пойти туда, куда мне хочется, и никогда дважды не встретиться с одним и тем же человеком, – сказала Джоанна.

– Вы прямо как из «роуд-муви», – добавила Лия.

– Да, наверное, жизнь и есть своего рода «дорожная история».

Лия уложила балетки и топ Джоанны в сумку и протянула ее ей.

– Ах, – сказала Лия. – Вот только вся изюминка «роуд-муви» в том, что главная героиня либо от чего-то убегает, либо к чему-то стремится.

– А как это противоречит моей истории?

Джоанна перекинула сумку через плечо и затянула пояс на своем кожаном пальто.

– Так вы убегаете? Или стремитесь? – улыбнулась Лия.

– И то и другое, – ответила Джоанна.

Разговор был исчерпан, у Лии кончились предлоги, чтобы задерживать Джоанну в магазине. Так что следующий вопрос должен был попасть точно в яблочко, иначе потерялся бы весь смысл беседы.

– И как далеко вы уже продвинулись? – спросила Лия.

– Что? – не поняла Джоанна.

– Я имею в виду, между тем, от чего убегаете и к чему стремитесь? – уточнила Лия.

Джоанна улыбнулась.

– Примерно на полпути, – сказала она.

– Ах, – сказала Лия. – Это самое сложное.

– И правда, – ответила Джоанна.

А потом повернулась и ушла, разрезав надвое толпу болтающих без умолку баб с Масуэлл-Хилл, словно небольшим, но очень острым ножом.

Тоби и Кон вместе орудовали на кухне – Тоби начинял куриные грудки кусками греческого сыра, а Кон оборачивал их тонким слоем пармской ветчины. В духовке уже стоял поднос, на котором были красиво уложены кусочки картофеля и дольки чеснока, пропитанные оливковым маслом, усыпанные кедровыми орешками и щедро приправленные розмарином. На столе стояла пароварка с брокколини, а в холодильнике ждал своей очереди горшочек с домашним паштетом из тунца – все это будет подано с тыквенными и обычными семечками, а также с булочками, которые Тоби испек днем специально по такому случаю.

Кон не мог поверить, как хорошо Тоби разбирался в готовке. Кто бы подумал, что здоровяк знает, например, что чеснок на противне можно ставить в духовку прямо вот так? И неужели кому-то в голову может прийти идея разрезать куриную грудку и положить внутрь то, что только захочешь, а потом обернуть ее тонким слоем чего-то, что больше похоже на пленку, чем на мясо? Конечно, Кон пытался притвориться, что все, что они с Тоби приготовили, было совсем элементарным, но в его глазах они творили настоящее волшебство.

– Спасибо, – поблагодарил он Тоби. – Спасибо за все это.

А потом, совершенно неожиданно для самого себя, Кон вдруг заключил Тоби в объятия. Вернее, слегка приобнял. И удивился, насколько мощным Тоби оказался для человека, который выглядит так, словно его может сдуть ветром.

– Всегда пожалуйста, – ответил слегка опешивший Тоби. – Хорошо, когда есть повод, ну, ты понимаешь, приготовить что-нибудь вкусненькое. Сам для себя я бы точно не стал так стараться. Во всяком случае, я надеюсь, что вам с Дейзи все понравится и вы хорошо проведете время. Вас никто не побеспокоит: Джоанна сегодня не ночует дома, и, думаю, Руби тоже не будет докучать своим присутствием.

Он ушел наверх, а Кон вымыл руки с антибактериальным мылом. Теперь он сверх всякой меры заботился о гигиене – даже сама мысль о том, что Дейзи может отравиться и оказаться из-за него на больничной койке, была для него совершенно невыносима.

Кон взглянул на часы. Семь двадцать пять. Он услышал, как открылась входная дверь, и даже подпрыгнул от нетерпения. А потом затаил дыхание, надеясь, что тот, кто пришел, просто пойдет дальше по своим делам, не интересуясь, почему из столовой доносятся звуки музыки, а с кухни – запах печеного розмарина.

Половицы скрипнули по направлению к кухне, потом наступила тишина. Дверь медленно открылась, и на пороге возникла Руби. Кон выдохнул.

– Что за?.. – Руби в изумлении оглядела тускло освещенное помещение. – Что, черт побери, тут происходит? – ошарашенно спросила она.

Кон вздохнул.

– Просто готовлю ужин, – сказал он.

– Для кого? – не поняла Руби.

– Для себя, – ответил Кон. – И одной моей подруги.

– Ах, подруги? – произнесла Руби. Она усмехнулась и достала из-под стола стул.

Кон вздохнул:

– Да. С работы.

Руби села за стол и вытащила из сумочки пачку сигарет.

– Нет! – взмолился Кон. – Не надо, пожалуйста.

– Не надо что? – опешила Руби.

– Не кури здесь, прошу тебя. И вообще, лучше сегодня нигде не кури.

– Э-э… с чего бы это?

– Это из-за моей подруги. Ей нездоровится. У нее очень серьезные проблемы с легкими. Поэтому, пожалуйста, не кури тут, – пояснил Кон.

– О, мой бог, я что, попала в какую-то долбаную параллельную Вселенную? Жуткая старая музыка, свечи, больные подруги, – проворчала Руби.

– Просто не кури, и все. Пожалуйста, – попросил Кон. Руби быстро кивнула и положила сигареты обратно в сумку.

– Только для тебя, – сказала она. – И только в этот раз. И кто она, эта счастливица?

– Да так, никто, – ответил Кон. – Просто девушка.

Стрелки на часах, стоящих на телевизоре, перепрыгнули с 7.29 на 7.30.

– Слушай, Руби, – сказал Кон. – Я не шучу: она будет здесь через минуту, и я устроил все так, чтобы сегодня вечером мы остались с ней наедине. Так что…

– Ты хочешь, чтобы я свалила? – прервала его Руби.

– Ну да. Да, – честно ответил Кон.

Она вздохнула и встала.

– Спасибо за честность, – сказала она. – Только, сделай одолжение, не жди, что я запрусь в своей комнате и не буду вылезать всю ночь, хорошо?

Руби взяла сумку и уже собиралась было уйти, как вдруг обернулась и спросила:

– А что у этой девушки за болезнь-то? Астма или что?

– Да, – кивнул Кон. – Астма.

А потом раздался звонок в дверь.

Руби слышала разговоры Кона и Дейзи сквозь щели в половицах. Она не могла, конечно, различить отдельные слова, но ясно слышала шум: светская болтовня на низких нотах, хихиканье на средних и периодический звонкий смех на верхних нотах. Насколько она понимала, между Коном и его «подругой с работы» еще ни разу не возникло неловких пауз, а ведь она была здесь уже почти два часа.