Заметки о делах политических и гражданских - Франческо Гвиччардини

В «Заметках» немало откровенно прагматичных афоризмов. Таково, например, высказывание о славе: «Не дорожи чьим-либо благоволением больше, чем добрым именем. Если утратишь доброе имя, то утратишь и благоволение, вместо этого тебя будут презирать…» (42). Или расхожая истина о бережливости: «Не траться в расчете на будущие доходы, потому что часто их либо не окажется вовсе, либо они будут меньше, чем ты рассчитывал…» (55). Или в очередной раз напоминание об осмотрительности и благоразумии: «От того, сделаешь ты или нет нечто, что кажется ничтожным, часто зависит, какой оборот примут важнейшие дела, поэтому даже в мелочах надо быть острожным и вдумчивым» (247). Эти и многие другие заметки Гвиччардини взывают к разуму человека и трезвому взгляду на окружающий мир. Они рисуют личность, внутренне собранную, готовую к мгновенной реакции на изменяющуюся ситуацию, сознающую драматический накал жизни. Диалектический подход к любой жизненной проблеме, бесконечные возможности выбора в каждой ситуации различных линий поведения – все это выступает у Гвиччардини как признание противоречивости всего сущего. Эта общая позиция определяет, в частности, и оправдание автором «Заметок» притворства и лжи, что вызывало критику многих исследователей.

Для понимания истинных убеждений Гвиччардини важна следующая заметка: «Всем нравятся люди от природы правдивые и открытые; быть такими, конечно, благородно, но иногда вредно; с другой стороны, притворство полезно, а зачастую необходимо вследствие испорченности человеческой природы, но оно внушает ненависть и дурно на вид; каков должен быть выбор, я не знаю…» (267). Предпочтительнее быть искренним и правдивым в обыденной жизни, «но в некоторых важных и редких случаях следует прибегать к притворству, которое окажется тем полезнее и успешнее, что ему, при твоей репутации, легко поверят» (там же). Моральное кредо Гвиччардини выражено ясно (хотя он и признается, что не знает ответа на такой щекотливый вопрос, как выбор между правдой и ложью): нравственный идеал – благородство, честность, правдивость, однако под влиянием обстоятельств и личного интереса возможны отклонения от «прямой линии» поведения. В конечном итоге, считает он, ложь может обернуться благом и не запятнать доброго имени. Прагматизм, приспособленчество к жизненным реалиям допустимы прежде всего с точки зрения «здравомыслия», которое в этике Гвиччардини оказывается основополагающей добродетелью. Имеет значение и принцип личного интереса, в пользу которого он находит немало убедительных аргументов. Индивидуалистический аспект этики здесь очевиден, он оказывается тесно увязанным с реализмом мышления как нормой.

В этом можно видеть одно из существенных отличий моральной философии Гвиччардини, тонкого наблюдателя своей драматической эпохи, от гуманистической этики предшествующего периода. У Гвиччардини осмысление жизненных реалий оказывается более важным для формулирования моральных постулатов, чем взгляд на действительность через идеализирующие ее очки. Индивидуализм и прагматизм, пожалуй, главные характеристики светской этики Гвиччардини, и потому «одна из самых больших удач, какая может выпасть на долю человека, – получить возможность показать, что поступки, которые он совершил корысти ради, имели целью общественное благо» (142). И хотя принцип служения общему благу признается им высшей этической нормой, как это было в гражданском гуманизме Флоренции XV в. и сохранялось в менталитете народа, Гвиччардини не склонен допускать подчинение личных интересов общественным, государственным.

Судьба каждого отдельного человека в силу ее заданности, предопределенности общественными условиями представляется Гвиччардини куда более самоценной и значимой, чем судьба государства. Конечно, как политик и историк он всегда оставался верным патриотом Флоренции. Но, возможно, именно поэтому в его творчестве с такой резкостью обозначилась проблема, на которую он не дал окончательного ответа: как соотносятся судьба отечества и судьба отдельного его гражданина, его способность к выживанию в «последние времена» родного государства? Отсюда его постоянный интерес в «Заметках» к вопросам политики, к осмыслению природы власти, законам возвышения и падения государств – к тем проблемам, которые волновали и Макиавелли, находя у этого яркого политического мыслителя неординарное, а порой и шокирующее решение.

Гвиччардини сосредоточил внимание в сочинениях, посвященных государственному устройству Флоренции, и в «Заметках», также касающихся политической проблематики, на ином, нежели Макиавелли в «Государе», позволявший правителю любые меры, даже вопреки устоявшейся морали, во имя государственного интереса. У Гвиччардини главной оказывается проблема профессионализма власти, а также вопросы эффективности той или иной формы правления и роли психологии правителей в судьбах народа. Не останавливаясь специально на типологии форм государства, Гвиччардини пользуется традиционной триадой: правление многих, немногих и одного – и отмечает достоинства и недостатки каждой из этих форм власти.

Очевидное предпочтение Гвиччардини отдает республике, или «народному правлению» (vivere popolare), которое называет также «свободным строем» (vivere libero), подчеркивая этим конституционный характер республиканского правления. Он убежден, что при свободном строе хорошие законы и добрые нравы «охраняются надежнее, чем под властью одного или немногих» (109). Республика хороша именно тем, что в ней существует надежная правовая основа власти. Однако народное правление не означает, что каждый гражданин может управлять государством, – «править должен лишь тот, кто способен и этого заслуживает…» (там же). Правление в республике следует доверить лишь достойным и, главное, компетентным в вопросах политики людям – об этом Гвиччардини вел речь во многих своих сочинениях и особенно подчеркивал эту мысль в «Заметках». Конечно, привлечение к власти опытных, порядочных и мудрых как бы нарушает равноправие граждан, но Гвиччардини это не смущает, поскольку он видит в выборной системе преграду стремлению того или иного магистрата к превышению своих полномочий. Что же касается политической активности основной массы граждан, – «людям мало одной свободы и безопасности, они не успокоятся, пока сами не окажутся у власти» (там же), – то во Флоренции, по его убеждению, это приводило к постоянной борьбе за власть и оборачивалось многими несчастьями. Отсюда и неоднократно высказываемая им идея о необходимости создать сенат. Ибо в конечном итоге успехи государства зависят от профессионализма тех, кто им управляет. Причиной крушения государств, по мнению Гвиччардини, «почти всегда бывают ошибки правителей…» (139). Как вдумчивый и опытный политик, он не только отмечает достоинства республики, но отчетливо видит и ее слабые стороны (227).

Не воздает хвалу автор «Заметок» и монархии, которая, как подчеркивает он, имеет тенденцию оборачиваться тиранией. Правители нередко забывают, что власть вручена им законным порядком не ради их собственного блага, а во имя интересов общества, поэтому, «когда правитель больше считается с собой, чем с народом, он уже не правитель, а тиран» (314). Тирании Гвиччардини не находит никакого оправдания и считает ее худшим злом, выпадающим на долю государств. К тому же тиран себялюбив, коварен и жесток, поэтому, дает совет Гвиччардини, добропорядочный гражданин должен спасаться от тирана, как от чумы (101). В монархии Гвиччардини усматривает антипод республике, полагая, что она должна основываться на иных принципах власти – при монархическом режиме нет конституционных свобод, равноправия и политической активности подданных. Структура власти и способы ее утверждения различны в республике и монархии, подчеркивает он: если при народном правлении нужно во всем соблюдать равенство и справедливость, обеспечивая всем безопасность, то монархия, видя свою мощь во власти «сильной руки», должна иметь опору в немногих, выделяя их и одаряя всеми благами (21).