Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - Владимир Рыжков

Но что все-таки сыграло главную роль в повышении производительности труда? Пропагандистский эффект стахановского рекорда или все-таки нормальная организация труда, которую наконец научились достигать? Здесь ответ очевиден: системная организация труда важнее. Но и стахановское движение нужно было хотя бы для того, чтобы показать людям нужный ориентир.

Нужны ли России новые «стахановские движения»?

• Да — 14,4 %

• Нет — 84,2 %

(По результатам голосования на сайте радиостанции «Эхо Москвы»)

«Все будет как обычно: народу кнут, власти — пряники» (инженер из Нижнего Новгорода, 28 лет).

«Стране нужен работающий свод законов и ответственность власти и граждан перед этими законами» (помощник капитана, Санкт-Петербург).

«России нужны герои, и чем реальнее, тем лучше» (маркетолог-аналитик, 24 года).

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет (Портал «SuperJob», декабрь 2009 г.))

Само стахановское движение, как и возможность его воплощения сегодня, у большинства опрошенных вызывает недоверие, поскольку выглядит умело сотканной картиной, единичным случаем, подхваченным советской пропагандой, а впоследствии мифологизированным и преподнесенным как повсеместное явление.

Но насколько же стахановское движение на самом деле актуально на сегодняшний день?

Прежде всего, сейчас это в том же виде повторить не удастся, поскольку производство построено по другим принципам и личный рекорд теперь ничего не значит. Но низкая производительность труда действительно вновь стала большой проблемой России. В мире происходит гигантский перелом — жители огромных стран группы БРИК[3]стремятся потреблять столько же, сколько европейцы и американцы. Махатма Ганди еще в конце 40-х годов говорил — будет катастрофа на Земле, если население Индии, 450 миллионов человек, начнет потреблять, как Америка. В Индии скоро будет один миллиард 600 миллионов человек, а ведь есть еще Бразилия, Россия и Китай — это в сумме три с половиной миллиарда населения.

Если сохранить старые технологии и старую производительность труда — никаких ресурсов на Земле точно не хватит. На 160 миллионов американских машин еще бензин есть, а вот когда будет 500 миллионов китайских — что весь мир будет делать? Неизвестно. Значит, технологии надо менять, а производительность труда увеличивать в четыре-пять раз.

Но теперь уже понятно, что система важнее, чем индивидуальная производительность труда. Ни в каком стахановском движении современная экономика принципиально не нуждается — человек не должен устанавливать рекорд в данные сутки и потом две недели готовиться к следующему, теперь нужно постоянно работать производительно и качественно.

В России в 90-е годы произошло резкое падение производительности труда — на 30–40 %, а кое-где даже на 60 %. Объем производства падал, а количество занятых на предприятиях оставалось прежним. В «оборонке» было вообще что-то запредельное — выпуск падал в разы, на некоторых заводах в десятки раз, а персонал держали любой ценой.

Когда с кризисом начали справляться, стали поднимать и производительность труда. И тогда, помимо чисто материальных способов поощрения, начали отчасти восстанавливать «Доски почета», звания, ордена и так далее. Оказалось, что даже при капитализме важны не только деньги. Стоит зайти в любой приличный банк или даже в «Макдоналдс» — там висят своеобразные «Доски почета» с фотографиями «лучший работник месяца», «лучший продавец» и тому подобное. Выяснилось, что, помимо материальных поощрений, человеку важны моральные оценки его квалификации и труда: ты — лучший, ты — молодец.

Сейчас производительность труда в России постепенно растет. Причем совсем не так уж плохо — процентов по семь в год. Но если посмотреть данные на 2007 год — а они не особо с тех пор изменились, даже с учетом кризиса — в среднем один гражданин России производил в год 15,5 тысячи долларов товаров и услуг на человека, а гражданин США — 64 тысячи. То есть разница по-прежнему в четыре раза.

Почему же, если у нас производительность труда росла все эти годы, сохраняется такой сильный разрыв с США, Японией и Евросоюзом?

На самом деле все просто и логично — мы десять лет наращивали отставание и теперь с трудом нагоняем, но очень медленно. Нельзя забывать, что и у них производительность росла все эти годы и сейчас продолжает расти. Поэтому нужно нагонять дальше, чтобы не оказаться на задворках мировой экономики.

С одной стороны, это означает увольнение и сокращение большого числа людей. Но с другой стороны — нужно ли из-за этого поднимать панику? Да, у нас серьезная безработица, но она ниже европейской. И в ближайшие лет пятнадцать в России будут ежегодно примерно два миллиона человек уходить на пенсии, а приходить на рынок труда только миллион новых работников. Тем самым ежегодно будет образовываться миллионный дефицит рабочих рук.

Если не проводить ускоренную модернизацию, в России скоро будет катастрофически не хватать работников. Поэтому, следуя простой экономической необходимости, нужно будет сокращать там, где возможно, убирать ненужные неэффективные рабочие места и создавать новые, высокопроизводительные. Другого пути у России просто нет.

Часто задают и другой интересный вопрос: «А зачем большая производительность труда, если результат этого труда никому не нужен?»

Но в том-то и дело, что в нынешних условиях результат труда нужен всегда. Да, в СССР огромная часть произведенного выкидывалась и уничтожалась. Но сейчас, в условиях рыночной экономики, производится только то, что потребляется. Ведь если оно не потребляется, его никто заказывать и оплачивать не будет.

Заказать что-то ненужное может только государство. Когда государство активно вмешивается в экономические процессы, это почти всегда плохо. Есть такой старый советский анекдот: «Если Госплан послать в Сахару, там начнутся перебои с песком». Но российская экономика — это уже далеко не только государство, и сегодня ни один пивзавод, ни одна конфетная фабрика не будут работать «на склад» — ведь тогда они просто разорятся. К примеру, АвтоВАЗ может выпускать 700–800 тысяч машин в год, но в условиях кризиса вынужден был уменьшить свое производство почти в два раза просто потому, что столько его машин никто не купит.

Резкое повышение производительности труда требует еще двух обязательных вещей — уменьшения степени монополизации экономики и прихода в страну передовых иностранных компаний. Можно ли добиться кардинального повышения производительности труда в условиях монополизации и закрытости экономики? Вряд ли. Тем более что и в советское время экономика была куда менее закрытой, чем принято считать. К примеру, Днепрогэс проектировал и строил американский инженер. И в строительстве большинства других гигантов советской индустрии принимали участие иностранные специалисты.