Арвендейл Обреченный. Трое из Утренней Звезды - Антон Корнилов

Светловолосый юноша, на которого бросились сразу двое (видимо, соблазнившись его совсем не устрашающим видом), тоже долго рассусоливать с противниками не стал. Первого нападавшего он опрокинул молниеносным тычком ребра ладони в горло, предварительно вышибив из его руки нож, а второго… а второго светловолосому даже и тронуть не пришлось. Выбитый нож глубоко вонзился второму нападавшему в бедро, и вряд ли это была простая случайность…

Круглый Буба чудесным образом очухался от страшного удара через несколько секунд после начала схватки. Расшвыряв во все стороны кучу скарба, он вскочил на ноги. Но вступать в бой не стал, видно, сразу оценил ситуацию – у его вооруженных людей против безоружных противников нет никаких шансов. Буба отшвырнул бесполезный кистень, причем под взметнувшимся рукавом его рубахи обнаружилось несколько амулетов, самых разных форм и цветов. Он содрал с запястья один, похожий на черную тряпичную бабочку.

Непонятно как, но светловолосый юноша в пылу драки сумел углядеть действия трактирщика.

– Осторож!.. – успел крикнул юноша.

Буба сжал амулет в кулаке. И что-то внутри «бабочки» тонко, почти неслышно треснуло. И тут же трапезная ухнула в непроглядный мрак.

– …нее!.. – закончил светловолосый уже в совершенной черноте, залившей помещение, будто густые чернила.

Две или три секунды чернота колыхалась стуком, возней, болезненными вскриками и проклятиями. Затем что-то коротко прошипело, и нежданная тьма, словно черная кошка с обожженным хвостом, свилась в клубок, шарахнулась вверх, втянулась в потолок, освободив помещение.

Круглому Бубе, успевшему на ощупь добраться к окну, не удалось сигануть наружу. Одним прыжком настиг его светловолосый юноша, мазнув босой ногой под коленки, сшиб на пол и ударом кулака по жирной шее вторично лишил чувств.

В трапезной стало тихо. Здоровяк-возница стряхнул с ладони костяные осколки – остатки использованного им только что амулета.

Люди Круглого Бубы валялись тут и там вперемешку с растерзанной поклажей. Все они выглядели сильно покалеченными, но никто из них, кажется, не был мертв… Чего нельзя было сказать об одном из парней, прибывших сюда на телеге – он лежал поодаль, у самого выхода, и, судя по неестественно вывернутой голове, шея его была сломана. У левой руки погибшего валялся окровавленный кривой нож, видимо, отобранный им у противника.

Четверо сгрудились вокруг бездыханного товарища. Каждый из них умудрился выйти из схватки невредимым, вот только на спине у светловолосого алела – в разрезе рубашки – длинная кровавая полоса. Он, светловолосый, при общем напряженном молчании приблизился к мертвецу последним, остановился, опустив голову, закусив губу. Парни некоторое время переглядывались, с каждой последующей секундой все чаще вскидывая удивленно-вопросительные взгляды на понурившегося светловолосого. Наконец заговорил здоровяк, который, кажется, был у этих людей за главного:

– Эвин?

Светловолосый Эвин пошевелился.

– Не могу понять, как так вышло… – запнувшись, проговорил он, не поднимая головы. – Когда упал Черный Полог, Гаг был у меня за спиной. Значит, мне не стоило беспокоиться, что кто-то нападет сзади. И тут – удар. Я в последний момент успел почуять движение, увернулся – клинок только скользнул по ребру. И я сразу же провел ответный выпад. Локтем… В полную силу… Метили-то мне в сердце…

Эвин поднял-таки голову, посмотрел на здоровяка-возницу. Во взгляде светловолосого ясно чувствовалась тоскливая вина, но еще больше – недоумение по поводу того, что произошло. И это-то недоумение в полной мере разделяли его товарищи.

– Хочешь сказать, Гаг тебя нарочно пырнул? – вскинулся один из парней, широколицый, курносый и веснушчатый. – Бред! Промахнулся сослепу! А ты его…

Эвин хотел что-то ответить. Кажется, возразить хотел, но… промолчал.

– Товарища? В спину? В бою? – помотал головой другой парень, небольшого роста, кряжистый и чернявый. – Ни за что не поверю! Это ж наш Гаг! Брат наш! Сколько лет мы все вместе из одного котла едим?! Сколько раз он тебя от верной смерти спасал?! А? И вдруг такое!..

– Это-то и странно, – тихо выговорил все-таки Эвин. – Вы знаете меня, Манго и Мюр, я не буду врать… – он просительно позвал здоровяка-возницу. – Крэйг? Я сказал, как было…

Здоровяк передернул могучими плечами, медленно стащил с себя рубаху, в пылу схватки разорванную уже до самого пупа, вытер ею лоб. На правой стороне груди его обнаружился чудовищный шрам, багровый, рваный, страшный – будто здоровяка когда-то пытались перепилить пополам дурно заточенной пилой.

– Что сделано, то сделано, – взяв в кулачище бороду, рассудил возница. – А с мертвого не спросишь. Что тебя, Эвин, что Гага – я еще сопляками знал, но… в темноте иногда творятся диковинные вещи. Даже если та темнота длится всего несколько мгновений.

– Каждый может ошибиться… – проговорил Эвин. – Это так, конечно, но…

Крэйг положил ему руку на плечо. Затем в наступившей тишине обвел взглядом своих людей и сказал:

– Гаг, наш брат, погиб в бою. И – точка. Пасть в бою – лучший способ отправиться к праотцам для всех нас, и пусть боги уготовят нам тот же дар… И пусть никто и никогда не скажет о нем худого слова…

Здоровяк, видно, хотел добавить что-то еще, но осекся.

Невесть откуда взявшийся ледяной сквозняк зашелестел по ногам четверых. И бесчувственные тела, разбросанные по трапезной, вдруг зыбко заколыхались. Будто отражения в забеспокоившейся воде, они то вытягивались, то укорачивались – черты лиц поверженных мужиков дико заплясали, неузнаваемо меняясь. Сквозняк сошел на нет скоро и бесследно, а на полу теперь лежали совершенно другие люди, походившие на зажиточных крестьян разве что только одеждой – поджарые, хищно мускулистые, с угрюмо-зверскими, испещренными шрамами физиономиями лежали на полу люди. Разительнее других изменился Круглый Буба. Вовсе не громадный толстяк валялся теперь у окна, а тощий, длиннорукий и длинноногий хлыщ, на лице которого даже сейчас, когда он был без сознания, угадывалась стальная жестокость. И топорщились жесткими космами ярко-рыжие волосы на его голове.

Эта чудна́я метаморфоза (не коснувшаяся, впрочем, тела Гага) совсем не удивила четверку. Похоже, они ждали чего-то подобного.

– Зеркало Шута, – констатировал Крэйг. – Серьезное заклинание. Мартин Ухорез и впрямь неслабый маг… Как ты догадался? – спросил он у Эвина.

Тот встряхнулся, через силу оторвав свой взгляд от мертвого Гага:

– А?

Здоровяк повторил свой вопрос.

– Да ничего сложного, – пожал плечами Эвин. – Магия может изменить лишь облик человека, но сам-то человек остается прежним. Настоящий Круглый Буба нипочем не сумел бы двигаться так же проворно, как похитивший его внешность Мартин. А если бы каким-то образом и исхитрился – то на этой жаре истек бы потом. Между тем рубаха его была почти совершенно суха…

– Действительно просто… – бормотнул Крэйг.