"Поворот все вдруг!". Укрощение Цусимы - Александр Лысев

Неожиданно Мигунин в упор воззрился на Хлебникова и почти ткнул его пальцем:

– Вот что охранять надо, а не рельсики в Приморье. – И, откинувшись в шезлонге, добавил для всех: – Если мы, конечно, хотим быть великой и процветающей державой.

– Профессор прав на все сто. Железкой всегда дешевле, чем морем гнать. И оборотистей, – теперь из шезлонга наклонился Шишкин. – Тут куш поставлен фантастический. А перспектива вообще заоблачная. Но деньги ладно, всех их все равно не заработаешь. Мы всю нашу державу поднимем, по сухопутью свяжем. За океаны нам, понятно, не надо, а вот посуху мы контроль держать должны. Это как… – Шишкин, увлекшись, совсем по-простецки поскреб пятерней шевелюру. – Ну вот представьте, лежит тело, башка в Питере, а ноги в Тихий океан упираются. И надо кровь от головы до пяток гонять. Тогда все в пользу обращаться будет. А иначе отмирать куски начнут, навроде как у параличного. Тело-то это наше. Ведь не случайно наши землепроходцы до океана ходили…

– Матвей Игнатьич изволят о следующем говорить, – пришел на помощь Шишкину Мигунин. – Россия достигла естественных пределов в колонизации тяготеющей к ней территории. Теперь главная задача – эти территории освоить. Выражаясь фигурально, организм создан. Теперь заботимся о его здоровье и правильном функционировании.

– А я бы еще Персию прихватил, – вдруг брякнул Веточкин. И ту же зарделся.

Мигунин с Шишкиным переглянулись.

– Браво! Браво! – захлопал в ладоши Хлебников.

– Давайте, юноша, еще и Афганистан у британцев отберем. Да что Афганистан! На досуге обсудим план захвата Индии. Прекрасная идея. – Ротмистр повернулся к Шишкину с профессором и заговорщицки им подмигнул, показывая пальцем на Веточкина: – Я там буду господину студенту железные дороги охранять, рельсики полезные.

Веточкин стоял пунцовый.

– Извините, господа… – пробормотал еле слышно.

– Лишние конфликты нам не нужны, – как ни в чем ни бывало продолжил Мигунин. – Потенциально мы и так сильнее любой державы мира. Мы отказались от Аляски. И правильно сделали. Нам ее не прирастить органично. Однако ж без выходов к незамерзающему морю на Востоке вся логика нашего развития теряет смысл. И если придется, мы должны и будем сражаться за восточное море. Каким бы локальным ни показался бы грядущий конфликт, от его исхода зависят наши очень долгосрочные геополитические и национальные перспективы.

– Аляску-то жалко… – протянул Петя и тут же прикусил язык.

– Грядущий конфликт… – задумчиво и опять серьезно протянул Хлебников. – Ну вот прям все, уже воюем. Японцы такие злодеи и войны с ними нам никак не миновать?

– Боюсь, не миновать. По всей логике исторического развития в Японии были посажены, выращены и выпущены на свободу такие цепочки причинно-следственных связей духовного и материального толка, что они к войне приведут неизбежно, – развел руками Мигунин.

– Деньги они вложили, свои и чужие, теперь надо отбивать. Причем банк сорвать надо непременно, иначе амба, прогорят по полной. Ну и сами себя раззадорили, конечно, по первое число, – на свой манер разъяснил мудреную тираду профессора Шишкин. – У них на этой войне тоже дальнейшее развитие экономики завязано.

– Простите, господа, – робко кашлянул Веточкин, – но вы так много говорили про экономику… Я похожее в одной книжке немецкой читал у господина Маркса. Только… – Веточкин поглядел на Мигунина. – Вроде как она у нас не рекомендована. Хотя среди студентов хождение имеет.

Мигунин ответил просто:

– Думать всегда рекомендовано.

– Вы только, голубчик, бомбы не швыряйте, – заметил Шишкин. – А так думайте себе на здоровье сколько хотите.

– Боже упаси… – отшатнулся Веточкин.

– Поэтому я еще раз повторяю, милостивые государи, – резюмировал Мигунин, – что в любом вопросе надо всегда рассматривать совокупность причин, как духовных, так и материальных…

С залива задул легкий бриз. Где-то в недрах «Валахии» приглушенно отстукивали свой ритм машины.

– О, а вот и Ключевский идет, – радостно заметил Хлебников. – Доброе утро, Сергей Платоныч. Как изволили почивать?

Перед пассажирами предстал Сергей Платонович Ключевский. Он был пятым участником русской компании, путешествующей на «Валахии» из Гамбурга в Петербург. Впрочем, для Ключевского расстояние от немецкого портового города до столицы Российской Империи под слово «путешествие» никак не подпадало. В отличие от прочих отдыхающих Сергей Платонович возвращался в Россию из далекой научной экспедиции. Экспедиции, судя по вносимому в порту Гамбурга на «Валахию» багажу и последовавшим затем скромным рассказам главного участника, весьма серьезной и успешной. Тогда при посадке помощник Ключевского затащил на борт огромное количество ящиков, футляров под всевозможное снаряжение и разных немыслимых носимых конструкций. Все это дюжий помощник умудрялся перемещать на себе за один раз. Ящики были искусно приспособлены под ранцы, рюкзачки и сумки на ремешках. Примерно так же, но в значительно меньшем количестве был увешан и Ключевский.

Сергей Платонович носил коричневый дорожный костюм, ботинки с крагами и английский грибообразный пробковый шлем. Костюм был ладно притален и сидел на широкоплечей фигуре Ключевского безупречно. Осанкой своей Сергей Платонович скорее напоминал человека военного, нежели мирного исследователя и путешественника. Носил длинные усы и бороду, что явно делало его старше своих лет. Светло-серые глаза его смотрели на всякого собеседника с неизменным вежливым вниманием. Впрочем, частенько мелькали в них едва уловимые лукавые смешинки. При знакомстве и последующем общении Мигунин деликатно поинтересовался, не родственник ли уважаемый Сергей Платонович известному историку Ключевскому?

– Весьма отдаленный, – вежливо отвечал Сергей Платонович.

В ходе плавания на «Валахии» вся компания охотно слушала рассказы Ключевского о его путешествиях и исследованиях в далеких странах. Выяснилось, что интересы Сергея Платоновича весьма разносторонни. К их числу относятся география, геология, в некоторой степени этнография, а также ботаника. В особенности энтомология. Сергей Платонович доверительно сообщил, что в одном из ящиков хранится собранная им на Новой Гвинее коллекция бабочек.

– Кое-какие экспонаты представляют несомненный научный интерес, – скромно отметил Ключевский как-то за ужином.

Мигунин бросил салфетку на стол:

– Вам непременно надо сделать доклад в Академии наук, – решительно заявил профессор. – Это, конечно, не мой профиль, но я могу поспособствовать…

– Премного благодарен, – с легким поклоном отвечал Сергей Платонович. – Я как раз обдумывал подобный вариант. Буду вам очень признателен. Надо только систематизировать собранную информацию.

– Конечно, разумеется. – Мигунин был чрезвычайно оживлен. – Такое упорство, такое самопожертвование с вашей стороны. Ради фундаментальной науки! Более чем годовая экспедиция в экзотические края…