Пейзаж с ивами - Роберт ван Гулик

– Поверим вам на слово! Вы осмотрели тело?

– Очень поверхностно, мой господин! Почтенный Мэй ударился головой об острый угол левой колонны у подножия лестницы. Я сразу обнаружил, что лобная кость раздроблена. По-видимому, он умер мгновенно. Думаю, господин Мэй упал, спускаясь по крутой лестнице, потому что на верхней ступени лежала погасшая свеча, а в середине валялась одна из его туфель. Положа руку на сердце, мой господин, меня не слишком удивил такой поворот событии. В последнее время господин Мэй жаловался на сильные головные боли, и я советовал побольше отдыхать – ведь ему как-никак было под семьдесят! Но почтенный Мэй не внял моим предупреждениям! Он хотел лично наблюдать за ходом торговли. Итак каждый день, с утра до вечера! При этом господин Мэй весьма терпеливо выслушивал все жалобы покупателей! Он был так заботлив! Великий благодетель! Это невосполнимая потеря, мой господин!

– Согласен. И что вы сделали потом?

– Приготовил успокоительное питье для госпожи Мэй, мой господин. Потом проведал старого слугу и, убедившись, что тот крепко спит, велел госпоже Мэй ничего не трогать, а сам отправился в городскую канцелярию доложить о случившемся. Там все были очень заняты, и судебного лекаря не нашли. Кто-то сказал мне, что он проверяет погребальные костры. Тогда я пошел домой, а в канцелярию обратился сегодня утром. Судебный лекарь был на месте, и я отвел его в дом почтенного Мэя. К тому времени домоправитель уже оправился и пошел в похоронное ведомство. Лекарь в моем присутствии осмотрел тело и обнаружил, что…

– Да, я читал его отчет. Хорошо, доктор Лю, это все. Но меня беспокоит судьба госпожи Мэй. Ей сейчас понадобится помощь и в проведении похорон, и во всем прочем. Сходите к ней, доктор, и передайте, что я пришлю несколько людей на подмогу.

– Вы очень добры, мой господин. Почтенная госпожа Мэй это высоко оценит.

Доктор Лю низко поклонился и ушел.

– Льстивый негодяй! – возмутился Чао Тай. – Все, что он рассказал вам о спасении девушки от уборщиков, – наглая ложь! Это Лю приставал к ней, мой господин, а не она к нему!

– Я так и подумал, – спокойно заметил судья. – Этот лекарь не внушает доверия! Поэтому-то я его так подробно допрашивал! И несмотря на все хвалебные отзывы, мне совсем не хочется просить у него совета насчет одного вопроса в отчете судебного лекаря, который меня несколько озадачил. Не мог бы ты дать мне этот отчет, Tao Гань? Он где-то там, среди бумаг!

Порывшись в груде свитков, Tao Гань отыскал заполненную судебным лекарем бирку и протянул судье.

– Как всегда, коротко и по существу! – одобрительно улыбнулся судья Ди, проглядев ответ. – Вот, слушай: "Тело Мэй Ляна, профессионального торговца, шестидесяти девяти лет. Лобная кость насквозь проломлена об острый край колонны у подножия лестницы. К краю вышеупомянутой колонны прилипло несколько седых волосков, на поверхности явственно видна кровь. На левой скуле покойного – черные пятна, предположительно сажа или черная краска. На боках крупные синяки, еще больше их на ногах, плечах и спине. Предварительное заключение: «несчастный случай». – Судья бросил отчет на стол. – Все эти синяки он, безусловно, мог получить падая с лестницы, а вот черные пятна меня смущают… – протянул он.

– Старик работал в библиотеке, так ведь? – заметил Чао Тай. – Возможно, он что-то писал и выпачкал лицо тушью.

– Если провести кисточкой во неровной поверхности, брызги летят во все стороны! – поддержал его Tao Гань.

– Может быть, может быть… – не стал спорить судья Ди. – Кстати, Чао Тай, твои люди закупорили все сточные трубы?

– Те, что на окраинах, забиты железными крышками. В них и крыса не проскользнет! А сегодня начались работы в старом городе. Вечером мы с Ма Жуном хотим нагрянуть туда и посмотреть, как идут дела.

– Хорошо. Увидимся, когда вернетесь. А сейчас мы с Tao Ганем займемся вопросами управления. Их накопилось столько, что, боюсь, нам и до полуночи не разобрать!

Ма Жун сердито вцепился в чашу с вином.

– И эта дыра называется «Домом Пяти Блаженств»! – буркнул он себе под нос. – Брат Чао мог бы выбрать и более приличное место. Времена сейчас такие, что в приличные места трудно попасть!

Он отхлебнул дешевого, кислого вина, поморщился, тяжело опустил чашу на стол, потянулся и широко зевнул. В последние недели поспать удавалось не более нескольких часов в сутки. Но Жун был на редкость сильным человеком, а ростом даже превосходил Чао Тая. Под плотно облегающей кольчугой переливались крепкие мускулы. Ма Жун не носил на груди золотистый значок начальника стражи, а прятал его под шлемом, чтобы избавить себя от необходимости отвечать на приветствие каждого встречного стража.

Сложив руки, он мрачно оглядел длинный узкий зал, освещенный всего одним глиняным светильником, что стоял на грубой дощатой стойке. С низких стропил свисала паутина, а в спертом, почти обжигающем воздухе висел смешанный запах прогорклого жира и кислого вина. Хозяин, угрюмый горбун, обслужив Ма Жуна, тотчас скрылся за дверью в глубине заведения.

Единственным посетителем, кроме Ма Жуна, был пожилой человек, сидевший за угловым столиком. Не обращая внимания на тайвэя, он, казалось, полностью сосредоточился на ярко одетой кукле, которую держал в руке. Еще две куклы лежали на столе. Одеяние посетителя выглядело крайне убого: залатанные штаны и синяя полотняная куртка в тон выцветшей занавеске у него за спиной. Взъерошенную седую голову прикрывала засаленная черная шапочка.

Маленькой коричневой обезьянке, сидевшей на плече у этого странного посетителя, похоже, очень не понравился пристальный взгляд Ма Жуна. Она так вскинула брови, что упругая кожа побелела, а черная шерстка на голове поднялась дыбом. Обнажив зубы, зверек обвил шею хозяина пушистым хвостом и сердито зашипел. Только тут его хозяин наконец поднял голову и, насмешливо взглянув на тайвэя, прогудел низким, хорошо поставленным голосом:

– Если хочешь еще винца, воин, – только крикни. Горбун в задней комнате, воюет со своей старухой. Та расстроена, потому как полчаса назад из дома напротив вынесли три трупа.

– Пусть себе продолжает воевать, – проворчал Ма Жун. – Мне и одной чаши этого поила надолго хватит.

– Тихо! – ласково пожурил обезьянку его собеседник и, погладив мохнатую голову, обронил: – Это заведение, воин, предназначено для вкусов попроще и кошельков потоньше. Зато оно удачно расположено – аккурат между новым и старым городом.

– Надо иметь много наглости, чтобы назвать это «Домом Пяти Блаженств», – досадливо бросил Ма.

– Пять блаженств, – задумчиво повторил незнакомец. – деньги, высокая должность, долгая жизнь, хорошее здоровье и много детей. А почему бы не назвать заведение в их честь, воин? Оно стоит около стены последнего большого дома в этом квартале, а через улицу отсюда начинаются трущобы. Вот и выходит, что харчевня горбуна – своего рода пограничный камень, что делит пять блаженств между бедными и богатыми. Деньги, высокая должность, долгая жизнь и хорошее здоровье – для богатых. Много, очень много детей – для бедных. Но бедные не жалуются, вовсе нет! Им и одного такого блаженства более чем достаточно!