Не такая как все!!! Книга первая. Путь домой - Софья Морева

Парень опустился на колени возле Люси и осторожно стащил одеяло, обнажая тело девушки. Приподнял верхнюю часть ее туловища, придерживая за спину, стал разбинтовывать повязку. Потом он аккуратно уложил девушку на место и убрал всю взмокшую от крови из сочащейся раны рубашку. Когда-то она была сиреневого цвета, но теперь служила прокладкой для раны, и потому ее теперешний цвет было вообще не разобрать. Рана выглядела ужасно, но хорошо, что кровь не течет больше, как вчера, только мокнет немного. Он взял салфетку, намочил ее в соленой воде и стал легонько протирать тело от крови, песка и пыли, особенно осторожно возле раны. Его руки касались нежной кожи шеи, плеч. Одной рукой он протирал, а другой откидывал спадающие пряди светлых волос, которые закрывали грудь и попадали в рану. Тут его осенило, что надо бы заплести их в косу. Сказано — сделано, и вот уже аккуратная коса спадала на пол, не мешаясь под руками. Далее его руки спускались все ниже и ниже от плеч, коснулись упругой высокой груди, от чего его сердце замерло, а потом забилось чаще. Одной рукой приходилось ощущать прохладную грудь, придерживая ее, а другой вытирать. И как бы он ни старался, но не мог не прикоснуться к маленьким темненьким кончикам груди, которые под его ладонями быстро сжались, встав торчком. Парень нервно сглотнул, потом улыбнулся. Один из них он нежно поцеловал, переводя взгляд на кровавую дыру. Казалось, через нее можно было увидеть сердце Люси. Бедное сердце, без того больное, а тут еще и раненое, как оно справляется, одному Богу известно. А то, что больное, — это он узнал случайно, когда шел на очередную репетицию коллектива и услышал из приоткрытой двери в студию, как она говорила об этом и плакала на плече у Алексея, того самого близкого ей друга. А он утешал, говорил, что все пройдет и будет хорошо. Стало ей потом лучше или нет, неизвестно, но она лежала в разных больницах, санаториях, а последний оказался особенным. Вернувшись из него, она заметно и круто изменилась и продолжала меняться в последние месяцы. Имеют ли эти перемены отношение к сердцу или нет, не понять. В принципе она и без того была необычной девушкой, вроде как экстрасенс или что-то наподобие этого. Но то, что у нее были какие-то особенные способности, знали все.

Теперь парень уже расстегивал молнию юбки и стаскивал ее, чтобы промыть глубокую царапину на ноге, растянувшуюся почти на всю длину бедра. Закончив с дезинфекцией, вновь прикрыл ее тело, но не одеялом, а полотенцем, потому как было очень жарко. В кабине нагревшегося от солнца самолета даже открытая дверь не давала прохладу, хотя она открывалась в сторону тенистых зарослей пальм. Блондин присел на пороге, его взгляд остановился на мертвых, разбросанных по берегу. Теперь предстояло выполнить еще несколько полезных дел.

Парень спустился на песок, осмотрел обломки самолета и выбрал из них более-менее подходящий на роль лопаты. Между высокими пальмами, с небольшими передышками, только к вечеру, вырыл большую яму. Перетаскал в нее лежавшие по берегу мертвые тела, коих оказалось семь, и закопал. Прочитав, как мог, молитвы, какие только знал, водрузил импровизированный деревянный крест. Он его соорудил из двух найденных в зарослях тростника сухих веток, перевязав их веревкой. «Хоть какое-то доброе дело сделаю, прежде чем умру на этом острове», — думал он, укрепляя крест.

Весь измученный такой объемной работой, да еще и при отсутствии нормальных орудий труда, отправился к воде. Скинул одежду, от которой остались только джинсы, и те порванные на бедре, и белье, окунулся в освежающие волны. Как же хорошо: вода была такой приятной, освежающей, спасающей от жары, хотя ее уже не было, но ему было жарко, очень. Молодой человек смыл с себя всю грязь, пот и кровь и поплыл вдоль берега. А его светлые длинные волосы, давно уже растрепавшиеся в воде, развевали волны.

Он долго плавал, наслаждаясь прохладным, местами теплым океаном, потом сидел на берегу, слушая, как плещется прибой, и поют заступающие на службу ночные птицы. До темноты парень управился, даже успел высохнуть, теперь его вымытые локоны стали пышными и блестели в лучах заходящего солнца. Устав от насыщенного дня, поужинал, опять же бананами, с мыслями, что надо бы отыскать завтра источник пресной воды, если тут таковой имеется, и отправился спать под бочок к Люсе, согревая ее холодеющее тело. Это его настораживало.

Гаити. Порт-о-Пренс. Два дня назад.

После долгого перелета так было чудесно выйти на улицу, дышать свежим воздухом, размять затекшие конечности. Гаити, чудная страна, особенно сейчас, когда в самом разгаре карнавалы. Все улицы оживленные, заполнены толпами людей, разнаряженных во всевозможные карнавальные наряды, в соответствии с праздником, кишели туристами, которые тоже не отставали от местных жителей и одевались в костюмы не хуже их, если не лучше. Одним словом, главные улицы напоминали огромный сплошной рынок, на котором что-то продают, обменивают, покупают. Улицы украшены разноцветными лентами, флажками, цветами, при этом цветы не только живые, но созданные из чего угодно. Фантазии жителям этой страны не занимать. Какие-то пластиковые ромашки, розы огромной величины и всюду мелкие неизвестные природе и науке цветочки цвета радуги. Они были повсюду: украшали дома, административные здания, магазины, кафе, парки, без того утопающие в зелени и пышности цветов. А как же могло быть иначе, завтра ведь карнавал цветов!

— Ну и где «вэлкам», ну или, там, «добро пожаловать»? А хлеб-со… — Алексей не успел договорить, так как к нему и стоящим с ним товарищам расторопно подошел переводчик, он же проводник, он же организатор их концерта в Порт-о-Пренсе.

— Джон. Прошу меня извинить за некоторое опоздание, — говорил он довольно сносно на русском, — я не рассчитал образовавшуюся пробку на дороге. Несмотря на то, что самый первый карнавал только лишь завтра, пробки появляются уже сегодня. — Мило улыбаясь, добавил: — Прошу еще раз меня извинить. — Согнулся в легком полупоклоне. Ну это уже слишком, ждать, конечно, было неуютно, думая о том, что их позабыли встретить, но уж кланяться-то к чему, они не какие-нибудь высокородные господа, и тем более уж не Боги.

— Алексей, — безусловный лидер среди стоящих дружелюбно протянул руку.

— Позвольте вас сопроводить до гостиницы, — более весело и все так же улыбчиво говорил проводник. — А почему вас только четверо?

— Еще двое прибудут к ночи, — сухо и безрадостно сказал Алексей. — Следующим рейсом.

Все сели в авто, предложенное Джоном. Через несколько минут все были у входа в гостиницу. Джон проводил музыкантов по забронированным номерам. Они оказались все двухместные. В каждом из них имелся душ и туалет, холодильник, телевизор, ну и конечно, две больших мягких кровати. Бас-гитарист Павел разместился с гитаристом Андреем, клавишник Фим один, пока не прилетел барабанщик Миф. Ефим и Мефодий, как только познакомились друг с другом, так сразу же «спелись» не разлей вода, даром, что ли, у них имена в сокращении читаются туда-обратно, как одно: Фим — Миф. Так что они по жизни теперь всюду были вместе. Закадычные друзья, так сказать. Ну и последняя комната осталась за Алексеем, который, конечно же, разделит ее с Люсей, это знали все участники группы и прекрасно понимали почему: потому, что они столько лет вместе и доверяют друг другу, как самим себе. И никому и в голову не приходило думать, что у них роман или интим. По началу, конечно, думали, но за два с половиной года раздумали, узнав их поближе и тесно общаясь.