Попаданка. Колхоз – дело добровольное - Алёна Цветкова

ветошью дол блеска натирал. Когда на Девятое мая на парад выходил, сверкали сапоги на солнце как зеркальные. А у этого они даже при тусклом свете этой темной комнаты бликовали. Хорошо, видать, натерли.

– Арр, – простонал Брантир и подхватил мне вместе с рюкзаком и пакетами на руки. Ничего себе какой сильный! Повезло королю, такого мужика себе отхватил. Хотя король и сам тоже ого-го… нет, ну вот какая жалость. Два таких шикарных представителя мужского пола и заняты друг другом… нет в жизни справедливости.

– Тебя как зовут? – усадил он меня в кресло и заговорил громко и медленно. Так обычно с деревенскими дурачками разговаривают. Без эмоций, неторопливо, чтоб успели понять о чем из спрашивают.

– Алла, – ответила я. И замолчала. Ну… начну сейчас претензии высказывать. Разозлится опять бугай этот. Пусть уж думает, что я недалекая. Пусть недооценивает меня. Больше шансов будет из передряги этой выбраться.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать восемь… – так медленно и безэмоционально. В эту игру можно вдвоем играть.

– Сиди тихо, Алла, сейчас муж твой будущий придет. Отпусти котомки. Их никто не тронет. Твоя трава останется с тобой. – тут он не выдержал и хохотнул. Я покраснела. И, правда, что я в эту рассаду вцепилась. Она мне, вообще, даром не нужна. Она, вообще, для мамы моей предназначена была, а не для меня. Выпустила я ручки из рук, пакеты по бокам от кресла плюхнулись.

– Вот молодец, – этот негодяй меня по голове погладил, – ничего, пусть дура, зато послушная. А мы тебя замуж за младшего конюха выдадим. Он тоже парень простой, ума недалекого, как ты, но зато вам вместе весело будет.

За конюха?! Да еще за младшего?! Меня?! К черту золото молчания! Мне и серебра довольно.

– Вот уж нет! – взвилась я. Что мне теперь терять-то? – Сами за конюха выходите. Есть у меня уже муж. Родной и любимый. И второй раз я замуж не пойду.

Брантир даже опешил от моей наглости.

– А что же ты тогда за короля замуж хотела? – зашипел. Как гусь. И, вообще, очень он на эту птицу похож.

– И за короля не хотела. И за конюха не пойду. Лучше убивайте сразу, – сложила я руки на груди и гордо вздернула нос, – а мои девичьи фантазии нечего подслушивать. Мало ли о чем я думаю!

– Да мне плевать. – зарычал этот наглый и бессовестный любовник короля, – мне велено тебя замуж выдать и сбагрить с глаз долой.

– А я сказала, что замужем уже. И ни за кого больше не пойду!

– Да кто тебя спрашивать-то будет? – усмехнулся козел. В дверь постучали , – а вот и муженек твой будущий.

Глава 3

– Входи, – с превосходством глядя на меня, разрешил Брантир.

Дверь тихонечко открылась и в кабинет бочком, сминая в руках шапку, вошел огромный детина. На Илью Муромца похож. Только умом явно скорбен. Если бы не это, может быть сердечко-то у меня и екнуло. А тут нет. Как отрезало. Не действует на меня больше мужская красота.

– Тогда будьте готовы, – прищурилась я, – что завтра вдовой стану. Изведу этого, – кивнула на детину, – и любого другого изведу. Повторяю, я уже замужем и второго мне не нужно.

– Твой муж остался в другом мире, – хохотнул негодяй, – так что считай помер.

– Значит я вдова! – выпятила я грудь, – и у меня траур! Вы не можете выдать меня замуж, пока я не оплакала погибшего супруга.

И тут я увидела, что в глазах этого что-то мелькнуло. Какое-то понимание что ли… и решила давить туда, где давится.

– Иначе Бог не простит меня! Где это видано, чтоб в день смерти мужа замуж выходить?! Я честная девушка! Тьфу! Женщина!

Я так распалилась, даже сама верить стала в то, что говорю. Должна же я оплакать своего зайку-алкоголика?! Должна! Просто обязана! И траур соблюдать! Пока какого-нибудь нормального мужика на найду. А не конюха этого.

– Я понял, – Барнтир даже как-то успокоился, Илье Муромцу кивнул на дверь, и тот понятливо вышел. Хороший мальчик. – я дам тебе время. Сколько дней тебе нужно?

– Три тысячи шестьсот шестьдесят пять! – не растерялась я.

– Десять лет?! – удивился он, – ты уверена?

Ну да, малость переборщила. А то вдруг запомнит, а потом я замуж не смогу выйти, вообще. А тут мужчины вон какие. Троих видела и все трое как на подбор. Физически.

– Да, – вздернула нос, спасибо амулету, скрывающему мои мысли. И мгновенно выдала, как по писанному, – десять лет- полный траур, пять лет- малый траур. А три – минимальный. Но о помолвке можно объявить через год. – оставила я себе лазейку.

– Вот и отлично, – Брантир кивнул своим мыслям, – значит через год замуж тебя и выдадим. А пока, отправлю я тебя во вдовье поселение, пенсию назначу, как вдове погибшего солдата, – усмехнулся, – и не говори, что не предупреждал.

– О чем?

– О том, что в бедности тебе придется траур соблюдать, – оскалился. Вот негодяй.

– Бедность – не порок, – пришла мне на выручку народная мудрость.

– Посмотрим, – Брантир улыбался как кот, наевшийся сметаны, – пошли, выделю тебе государственную вдовью долю.

Вот было у меня ощущение, что вляпалась я как кур во щи. Но промолчала. Взвалила снова на себя пакеты свои с рассадой. И потащилась за королевским любовником.

Иду, а сама думаю. Может надо было соглашаться на замуж? Уж не верю, что государственная вдовья доля будет такая, чтоб жить безбедно. Никогда такого не было, чтоб солдатские вдовы на пособие хорошо жили. Везде и во все времена платили им так, чтоб только с с голоду не померли.

И во что я опять вляпалась?

Так и вышло. Протащил меня Брантир через портал… ну, мне-то показалось мы в комнату вошли через дверь. А это оказывается портал был в городок соседний, где вдовье поселение расположено. Потом на лошади ехали. Не верхом, кончено. Телега была. Но не деревенская, а приличная такая, как в фильмах про старину показывают. Бричка называется.

А я свои растюхи-то теперь берегла. Рассудила, раз поселение, значит не в городе жить буду. Глядишь клочок земли достанется. А у меня тут и помидоры, и перцы, и баклажаны, и капуста, и еще не вспомню кто… и семян полный рюкзак. Как удачно я к тете Клаве-то зашла. Не люблю я, конечно, дела огородные, да чтоб с голоду-то не помереть на все готова. Раз голова не работала, когда от Ильи Муромца отказывалась, так пусть теперь руки работают.

Вздохнула. Вот я дура привередливая. Замуж за королевского конюха не захотела. Теперь