Призрак Канта - Татьяна Устинова

— Перед вами. Антипия — это я. Заклинательница потусторонних сил. Духовная дочь учителя Сантаны, последовательница Пуришты.

— М-м-м, — промычал Василий Васильевич, не зная, как нужно приветствовать последовательниц Пуришты и духовных дочерей Сантаны. — Я рад…

Она выступила на свет и оказалась молодой женщиной, облачённой в яркие шелка. На лбу у неё, разумеется, была точка. Меркурьев посмотрел на точку, перевёл взгляд и опять посмотрел, не удержался.

— Вы приглашены на шабаш?

— Нет, — быстро сказал Меркурьев. — Я вообще-то в отпуске.

— Здесь?! — поразилась духовная дочь Сантаны. — Вот в этом месте?

— Я пойду? — полувопросительно сказал Василий Васильевич. — Поужинаю?

И не дожидаясь ответа, скатился по ступеням.

Может, она уедет, подумал он жалобно. Может, шабаш назначен на завтра, а послезавтра её уже здесь не будет?… А завтра я гулять пойду — с самого утра и до самого вечера.

А вдруг их тут… много? Духовных дочерей и сынов самого Сантаны?! Вдруг у них тут гнездо? И шабаш будет происходить в гостиной? Тогда придётся искать, куда уехать и уезжать, а не хочется!.. Меркурьев здесь уже прижился — всего за несколько часов, и ему радостно было, что дом соответствует его настроению и желаниям!..

Из ярко освещённой гостиной слышались голоса, и Василий Васильевич, воровато оглянувшись на лестницу и убедившись, что погони нет, направился туда.

Как только он вошёл, все оглянулись, и хозяин воскликнул с излишним энтузиазмом:

— Ну наконец-то! Заждались, заждались. Разрешите представить, Василий Васильевич из Бухары. Сегодня приехал.

— Василий Васильевич — хорошее узбекское имя, — сказала молодая дама в обтягивающих джинсах и с распущенными чёрными волосами. — Главное, запомнить легко.

Меркурьев обвёл взглядом общество.

Кристина, разложив на старинном столе пластмассовые штуки, что-то делала с телефоном, то ли ломала, то ли чинила. Молодой человек с окладистой ухоженной бородой сидел в кресле нога на ногу и смотрел, как она чинит или ломает. Черноволосая и обтянутая пила из высокого бокала какой-то коктейль и усмехалась довольно язвительно. Меркурьев понял, что усмехается она на его счёт.

— Ну-с, с Кристиной вы знакомы!.. — бодро продолжал Виктор Захарович. Кристина мельком улыбнулась, не выпуская из рук пластмассок. — Софья, — он показал на брюнетку, — из Москвы, у нас впервые, как и вы, Василий Васильевич. Стас тоже из Москвы, занимается компьютерами, наш постоянный гость.

Бородатый весело пожал плечами, как будто сознаваясь в том, что это странно, конечно, но — да, он постоянный гость.

— Занимается компьютерами, а роутер то и дело висит, — пробормотала Кристина. — В сеть не выйдешь.

— Нужно вместо воздушки нормальную линию тянуть, — сказал бородатый. — Я Виктору Захаровичу уже десять раз говорил.

— И как оно там, в Бухаре? — спросила черноволосая Софья у Меркурьева. — Абрикосов много?

— Абрикосов много и жарко, — согласился Василий Васильевич. — А где дают то, что вы пьёте? Я тоже хочу.

— В буфете! — вскричал Виктор Захарович. — Вот я, голова садовая, даже не предложил!

Василий Васильевич был торжественно и со всяческими извинениями препровождён к буфету, где из множества бутылок можно было выбрать любую и налить из неё. Всевозможные бокалы, фужеры, стаканы и рюмки стояли тут же.

Меркурьев прикинул, чего ему хочется, и вышло, что хочется джина с тоником. В настольном холодильничке были наставлены всякие банки и бутылочки, и тоник среди них нашёлся. И лимон был приготовлен, и лёд в запотевшем ведёрке-термосе.

Таксист сказал про это место — дыра или глухомань, как-то так. Но на дыру вовсе не было похоже!..

Сейчас, когда горел свет и были задёрнуты шторы, гостиная казалась самым уютным местом на Земле. Цветы в старинных вазах, вышитые салфетки, диван с подушками — всё очень мило, но ничего лишнего. Ни нагромождения пыльных безделушек, бессовестно выдающих себя за украшение интерьера, ни полиэстеровых ковров, прикидывающихся натуральными, ни дерматиновых кресел «под кожу».

Меркурьеву здесь нравилось.

Ему даже стаканы в буфете нравились, и он с удовольствием думал о том, что не ошибся с выбором, что Виктор Захарович большой молодец и хорошо бы ещё заклинательница потусторонних сил побыстрее выехала на шабаш и больше не возвращалась.

— У нас тут скучновато, ничего не скажешь, — говорил в гостиной Виктор Захарович. Меркурьев, наливая джин, прислушивался. — Специфическое место. Но у каждого свой вкус.

— У меня дело, — объявила Кристина. — Я не просто так приехала. Мне летом диплом писать, а тут рядом форт и замок семнадцатого века! У меня тема как раз «Прусская культура семнадцатого-восемнадцатого веков». Я фотографий поднаберу. Может, с краеведами повстречаюсь. Тут муж и жена Туссен работают. Говорят, они ещё из тех немцев, ну, которые настоящие, после войны остались.

— А мне ничего не нужно, — сказал бородатый Стас. — Только на велосипеде кататься и на диване лежать. У меня в Москве работа ответственная, а здесь я отдыхать хочу!..

Меркурьев сделал глоток — вкусно! — и со стаканом в руке вернулся в гостиную.

— Если заскучаю, сразу уеду, — мельком оглянувшись на него, промолвила Софья. — Я никогда не бываю в таких местах!.. Вот первый вопрос, который нужно себе задать, когда в отпуск собираешься: что там делать? И если ответа нет, ехать не стоит. А у вас, дорогой Виктор Захарович, делать, прямо скажем, совсем нечего.

Хозяин картинно развёл руками.

— На вкус и цвет, как говорится! Летом у нас не протолкнуться, любители морских купаний и прогулок приезжают и живут подолгу. Море в двух шагах, вокруг ни души, лес и ручей. Тишина опять же!.. Кто веселье любит, а кто тишину, спокойствие.

— Вы что любите? — неожиданно перебила его Софья, обращаясь к Меркурьеву. — Тишину или веселье?

— Веселюсь я на работе, — сказал Меркурьев. — У нас совместный проект с китайцами. Сплошное веселье.

— А что? — заинтересовался Стас.

Василий Васильевич пожал плечами:

— Народ они… своеобразный. И язык у них своеобразный. Там, где разговаривают трое китайцев, находиться невозможно!.. А где десять, вообще!..

— Древняя раса, — заметила Кристина. — Язык тоже древний, тоновый. Нашему уху кажется, что они всё время общаются на повышенных тонах, а это совсем не так. Просто особенность такая.

— Нашему уху кажется, что они вот-вот подерутся, — подтвердил Меркурьев и подсел к ней. — Что это такое? Что вы делаете?

— Починяю Виктору Захаровичу телефон, — Кристина снова принялась за свои пластмасски. — У него всё время аккумулятор вываливается.

Она соединяла какие-то части, которые то и дело снова разваливались. На левой руке у неё был всё тот же перстень — огромный зелёный глаз. У Меркурьева он почему-то вызывал тревогу.