Пророчество Луны - Фредерик Ленуар

Не отводя взгляда от Святой Девы, дон Сальваторе поведал ей о том, что терзало его сердце. Затем он вверил Богородице жизнь, а главное, душу незнакомца, который так неожиданно вторгся в размеренное и упорядоченное существование монастыря. Как истинный последователь Аристотеля и святого Фомы Аквинского, приор не очень-то верил в сверхъестественные явления. По крайней мере, он всегда пытался найти разумное объяснение любого, на первый взгляд, странного происшествия. Именно благодаря своему здравому подходу ему удалось разоблачить несколько ложных проявлений как божеской, так и дьявольской сущности даже среди собственных, самых фанатичных монахов. Но сейчас в глубине души его терзали сомнения: уж не сам ли Сатана оказался замешанным в события последних дней?

Вдруг, несмотря на поздний час, в дверь снова громко постучали.

— Господь Всемогущий, что опять стряслось? — вздохнул дон Сальваторе, с трудом поднимаясь на ноги и подходя к двери.

Там стоял взволнованный брат Гаспаро. По обычаю монастыря у него, как и у всех других монахов, после вечерней службы лицо скрывал низко опущенный капюшон.

— Незнакомец пришел в себя!

У приора отлегло от сердца, когда он наконец услышал добрые вести. Дон Сальваторе поспешил за братом Гаспаро, желая расспросить молодого человека о трагических событиях позапрошлой ночи.

Оба монаха вошли в лазарет, и дона Сальваторе сразу же поразил взгляд раненого. На изможденном лице юноши резко выделялись скулы, он еще плохо понимал, что происходит, но горящие черные глаза смотрели с невыразимой печалью. Дон Сальваторе понял, что незнакомец вернулся из преисподней. На миг монах заглянул к нему в душу и увидел, что судьба его трагична и блистательна. Да, этому человеку довелось побывать и в раю, и в аду.

— Друг мой, слышите ли вы меня?

Юноша молчал.

— Наверное, слышите, вот только ответить не можете, — вздохнул монах, беря раненого за руку.

Незнакомец вначале не отозвался на прикосновение, затем медленно повернул голову и, не говоря ни слова, пристально посмотрел на приора. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом юноша отвел взгляд и вновь уставился в потолок.

Приор отпустил руку незнакомца и пошел к двери. Брат Гаспаро проверил повязку на груди раненого, затем присоединился к дону Сальваторе.

— Юноша в сознании, но, похоже, не знает, кто он такой, — прошептал приор. — Может, потерял память?

— Такое иногда случается после сильного потрясения, — сообщил брат Гаспаро. — Сестра моей матери обеспамятела, увидев, как мужа переехала повозка.

— Рассудок к ней вернулся?

— Да. Через год.

— И как же это произошло?

— Почти случайно. Однажды торговец показывал игрушки, вдруг моя тетка замерла и уставилась на маленькую тряпичную куклу. Прямо глаз с нее не сводила. Тут-то она и начала кое-что вспоминать. Посмотрела на мою мать и говорит: «Гляди, точно такая же кукла, как та, из-за которой мы дрались в детстве!» После этого к ней стал понемногу возвращаться разум, и в конце концов она полностью выздоровела.

— Интересно… — произнес приор перед тем, как войти в свою келью. — А ты обратил внимание на его взгляд?

— Печальный и далекий, — кивнул брат Гаспаро после минутного размышления.

— Именно. А еще я заметил в его глазах ум. Он явно не из крестьян.

— И руки у него не как у крестьянина, — добавил брат Гаспаро. — Может, торговец?

— Полагаю, он больше похож на ученого или художника, хотя не исключено, что у меня просто разыгралось воображение. Продолжайте заботиться об этом человеке и при первой возможности хорошенько расспросите. О каждом его слове докладывайте мне.

Оба монаха отправились спать, но ни тому ни другому не удалось уснуть сразу. Дон Сальваторе еще раз помолился о незнакомце перед иконой Богоматери. Конечно, приор очень хотел, чтобы юноша вновь обрел память и пролил свет на таинственное убийство брата Модесто, однако ко всему прочему монах испытывал к раненому искреннее сочувствие. Взгляд незнакомца тронул сердце дона Сальваторе. Приор вспомнил о тетке брата Гаспаро и подумал, что, должно быть, юноша воздвиг стену между своим сознанием и прошлым, дабы укрыться от воспоминаний, которые невозможно вынести. Каких именно? Как вернуть ему память? Что делал этот человек в хижине у знахарки, которую, справедливо или по ошибке, жители деревни обвинили в колдовстве?

Молитвы дона Сальваторе превратились в череду вопросов. В конце концов он уснул, склонившись перед иконой Богоматери, и только колокольный звон к заутрене вырвал его из дремы.

Следующие несколько дней незнакомец быстро шел на поправку. Он обладал крепким здоровьем, и теперь брат Гаспаро только диву давался, видя, с какой скоростью к раненому возвращаются силы. Через неделю после того, как раненый пришел в себя, ему удалось встать и сделать несколько неуверенных шагов. Брат Гаспаро опасался, что, если юноша упадет, рана на груди вновь откроется. Однако дон Сальваторе уговорил монаха поощрять желание незнакомца двигаться и изучать новое окружение.

С каждым днем расстояние, которое мог пройти юноша, поддерживаемый то братом Гаспаро, то самим приором, увеличивалось. Вскоре он уже выходил из лазарета и шагал туда-сюда по коридору, который вел к другим монастырским помещениям второго этажа: кухне, трапезной, скрипторию и иконописной мастерской. Затем смог спускаться в клуатр, а чуть позже — медленно обходить его. Каждый день приор с надеждой заглядывал в глаза незнакомца, ожидая, что к тому вернется память, но юноша молчал, и в его взгляде не было ни тени эмоций, ни намека на возвращение образов прошлого.

Вскоре дону Сальваторе пришлось столкнуться с возмущением некоторых братьев, которые требовали, чтобы незнакомца убрали из монастырского лазарета и отправили на странноприимный двор. Приор отказался выполнить их требование, объяснив, что на жизнь юноши уже дважды покушались, и потому покидать тщательно охраняемое место ему опасно. Однако эти доводы нисколько не убедили монахов, которые считали, что устав монастыря следует соблюдать неукоснительно. Приор знал, что когда отец-настоятель вернется из поездки, то строго спросит с него за принятое решение. Самоуправство может здорово не понравиться старику, и тот вышвырнет незнакомца из монастыря. Времени оставалось мало: аббат сообщил, что вернется к Пасхе. В общем, у приора было меньше трех недель чтобы помочь юноше вернуть память и раскрыть тайну ужасного убийства брата Модесто.

А в один из дней, сразу после вечерней службы, к дону Сальваторе пришел монастырский иконописец брат Анжело.

— После вечерни я вспомнил, что не запер мастерскую, — взволнованно прошептал брат Анжело. — Вернулся и вдруг увидел, что дверь приоткрыта. Я осторожно подошел и заглянул внутрь. И глазам своим не поверил, увидев, что незнакомец сидит за столом и при свете светильника что-то процарапывает на загрунтованной доске, которую я подготовил к работе.