Одна зима на двоих - Полина Верховцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Манила! – шепотом позвала Ким.
В ответ тишина.
Девушка обвела взглядом остальные цветы. Никто не шевелился, не открывал глаза, не просыпался.
– Просыпайтесь! – крикнула она, но голос потонул в этой безмятежной тишине.
На какой-то миг, среди спящих людей, ей стало не по себе. Глупости. Подумаешь, проснулась самая первая? Вон, старая йена как-то рассказывала, что поднялась на сутки раньше остальных.
Послушница нашла свои ботиночки, натянула их, замяв задники, и отправилась наверх. Ей очень хотелось увидеть весну, вдохнуть полной грудью воздух, наполненный ароматами пробуждающейся земли, почувствовать еще робкие, ласковые лучи солнца.
На первом этаже было все так же сумрачно и тихо, только пыли стало больше. Она укрывала пол толстым, местами искрящимся ковром и гасила шаги. За мутными окнами, как всегда, ничего не было видно. Поэтому Ким поспешила к двери, распахнула ее, намереваясь выскочить на крыльцо, но вместо этого наткнулась на плотную белую стену.
Еще не до конца понимая, что происходит, она аккуратно прикоснулась ладонью к заледенелой поверхности.
Разве весной может быть столько снега?
Она подбежала к одному окну, ко второму, к третьему и нигде не было видно ни единого просвета. Тогда Ким полезла на чердак. По узкой, скрипящей лестнице поднялась под самую крышу, протиснулась в узкое пространство и ползком двинулась в сторону еще одного окна, из которого лился яркий свет.
Приблизившись, она аккуратно протерла ладонью стекло и прильнула к нему, жадно всматриваясь. А там…
Не было никакой весны. Снег укрывал Обитель Сна под самую крышу, от жилых домов оставались только дымоходы, да верх часовни, украшенной деревянным месяцем.
На улице царствовала зима.
***
– Нет, нет, нет, – с чердака она буквально скатилась, – только не это.
Перепрыгивая через три ступени, слетела в подвал, где все так же мирно сияли миар-таны. Все, кроме одного.
Ее цветок был тусклее остальных, белоснежные лепестки стали скручиваться по краям и приобретать кремовый оттенок. Так обычно бывало весной, когда жители долины просыпались, и прошлогодние цветы начинали увядать.
– Ну, нет же!!! – Ким подскочила к миар-тану и аккуратно отогнула край плаща, укрывающий корни, – о, черт…
Корни сохли. Вместо тугих, узловатых ветвей из пола поднимались поблекшие, ссохшиеся прутья.
Может, она забыла перед сном хорошенько пролить землю? Вроде нет. Послушницы обходили каждый цветок, убеждаясь в том, что все в порядке.
– Потерпи, милый. Сейчас я тебя напою.
В обители не было ни воды, ни еды, поэтому Ким пришлось снова подниматься на первый этаж и открывать дверь, разбивать снежную коросту и горстями носить снег в подземелье. Он нехотя таял, просачиваясь в землю, но корни не оживали.
– Просто надо чуть больше времени! – девушка убеждала сама себя и продолжала носить снег своему цветку.
Наконец, земляной пол под ним промочился и стал похожим на бурую грязь. Теперь оставалось только ждать. Ким обессиленно опустилась на лавку, ни на секунду не отрывая взгляда от своего миар-тана:
– Давай же! Проснись!
Только сейчас она поняла, что замерзла. В обители было холодно, и все это время она бегала вверх-вниз по лестнице в тонкой батистовой рубашке, не накинув на себя даже серый плащ. Пальцы покраснели и дрожали, губы тряслись от холода, а кожа покрылась мурашками.
Она с завистью смотрела на остальных, которые безмятежно спали, согретые теплом цветов. Их сон был тих и спокоен, на щеках играл здоровый свежий румянец, в уголках губ скрывались улыбки.
И от этого становилось жутко.
Одна в Обители, в долине, среди снега и холода. И сколько это будет продолжаться – неизвестно.
Ким не могла больше вынести неизвестности и отправилась к цветку, в котором спала старая йена. На ее груди покоился серебряный брегет, отсчитывающий дни до пробуждения.
Осторожно, стараясь лишний раз не прикасаться к нежным лепесткам, Ким забрала часы, открыла крышечку и чуть не закричала от отчаяния.
Месяц! Она спала всего лишь месяц! Тридцать дней! До весны осталось еще семьдесят! И все это время ей предстоит провести одной! В тишине и холоде!
Этого она не могла выдержать. Всхлипнула и со всех ног побежала к своему цветку. Поправила плащ на мокрых корнях, откинула в сторону дырявые ботинки и забралась внутрь. Что если просто лечь и прикрыть глаза? Вдруг все исправится? Цветок снова заработает и примет ее в свои объятия?
Почувствовав ее вес, он слабо шевельнулся и тускло мигнул.
Ким улеглась поудобнее, сама, руками сдвинула ближе к себе бордовые тычинки. От ее прикосновений они едва заметно пошевелились и безвольно обмякли. Девушка потянула на себя верхние лепестки, пытаясь прикрыть свою колыбель. Они уже были мягкие, пожухлые и рвались от неаккуратных прикосновений
– Не смей погибать! Весна еще далеко!
Она легла, сложила руки на груди и закрыла глаза.
– Мне надо заснуть. Просто заснуть и проснуться вместе с остальными, когда придет время.
Она жмурилась все сильнее, из-под прикрытых век катились слезы, но сон так и не шел. Ни сейчас, ни через полчаса, ни через час. Сладкий аромат больше не дурманил и не усыплял, трепещущее нутро не согревало. Ее цветок больше не работал.
Тогда Ким предприняла еще одну отчаянную попытку спастись и забралась в миар-тан к Маниле. Прижалась к подруге дрожа всем телом и надеясь, что чужой цветок ее пожалеет и примет, но нет. Растение оказалось глухо к ее мольбам. Оно по-прежнему грело и оберегало только свою хозяйку, не обращая внимания на незваную гостью.
Ким не сдавалась. Пробовала раз за разом, переходя от цветка к цветку, ища тот, который сможет ее принять, но все бесполезно. Чужие миар-таны не замечали ее, а свой стремительно угасал.
Уже не было смысла накрывать сохнущие корни. Ким это понимала.
Как и то, что ее впереди ждет самая длинная и страшная в жизни зима.
***
Первая ночь в Обители Сна была страшной. Лиловый потусторонний свет, спящие люди, не реагирующие ни на прикосновения, ни на крики. Ким действительно кричала, пытаясь разбудить хоть кого-то. Вдвоем было бы не так жутко, но никто не проснулся, а специально портить чужой миар-тан девушка не посмела.
Иногда ей казалось, наверху скрипят половицы, прогибаясь под чьими-то шагами. Будто кто-то бродит по пустынному дому, ищет того, кто не спит. Эти «шаги» то приближались к спуску в подвал, то пропадали в глубине хижины.
Ким понимала, что это лишь ветер, старое дерево и ее расшалившаяся фантазия, но не могла успокоиться и прекратить прислушиваться. Подняться наверх и убедиться в том, что там никого нет ей так и не хватило смелости. Она забралась в свой цветок, прикрылась тонким плащом и сжимая в кулаге брегет старой йены, неотрывно смотрела на темный зев спуска.