Безделушка - Галина Павлова

Мисс Совершенство позволила мне любоваться собой еще минут десять, а после оставила меня в гордом одиночестве. Мне понадобилось еще минут двадцать, чтобы сообразить, что меня разыграли. Чувство глубокого разочарования почему-то сопровождалось острым чувством голода. Поэтому я поплелась домой, периодически забегая в гастрономы.

– Привет! – встретил меня голос Максима. Он сидел за компьютером и смотрел мою презентацию. Лицо у него было грустным.

– Не надо все воспринимать так трагически! – посочувствовала я.

– Что именно? – спокойно удивился он.

– Не знаю. Я просто хотела утешить.

– Ты знаешь, я впервые вижу мое здание в объеме. Ты, конечно, не все сделала так, как я задумал, но все равно, это очень хорошо. Хотя в том месте, где строительство было задумано, оно вписывалось более органично, чем на морском берегу, куда поместила его ты.

– Это исправимо. А где находится этот участок?

Он назвал адрес и добавил.

– Но там, наверное, уже построено что-то другое.

– Это тоже не страшно. Можно использовать только фон. Я съезжу. А Вы ничего не узнали насчет ночлега для бедной девушки?

– Узнал. – впервые улыбнулся он. – Мои друзья через неделю уезжают на месяц. Будешь жить у них. А после что-нибудь придумаем. Только помни, я сказал, что ты моя двоюродная сестра. Обо всем остальном можешь рассказывать правду.

– И сколько это будет стоить?

– Оплатишь квартирные счета.

– Ура! – я нагнулась к сидящему Максиму и поцеловала его в щеку. Он почему-то порозовел и отмахнулся от меня, как от мухи.

– А эту неделю перекантуешься у меня.

Я уже собралась задать вопрос, но он перебил меня.

– Взамен научишь меня делать презентации.

– Заметано.

Мне, конечно, было не очень удобно жить с Максимом под одной крышей целую неделю. Но потом целый месяц спокойной жизни и работы без постоянного бурчания тети Оли, без пьяных истерик ее дочери и даже без Максима. Нет. Жизнь, все-таки, прекрасна и удивительна. А Максим не такой уж сухарь.

Я тут же села за компьютер показывать, как я строила свою первую в жизни трехмерную модель.

* * *

Выбраться на участок, который указал мне Максим, удалось только ближе к вечеру. Не трудно было догадаться, что ему было интересно, какой проект предпочли его «Нине». Поэтому я прихватила с собой фотоаппарат.

Участок находился в «Царском селе». Так назывался район, где покупали землю для строительства домов состоятельные люди нашего города. Летом в это место добираться было элементарно – катером по реке. Но зимой мне пришлось около часа активно передвигать ногами от ближайшей автобусной остановки.

Необходимый мне участок действительно оказался местом, полным романтики, хотя нашей бесснежной слякотной зимой полностью оценить его прелесть было невозможно. Поросшая скудным лесом возвышенность оканчивалась гранитным утесом, былинно нависающим над рекой. Но не это потрясло меня. На краю утеса стояла, почти свисая с него… вилла «Нина». Зрелище было каким-то ненастоящим, иррациональным. Так иногда выглядит балерина на кончике пуанта, на секунду замершая перед прыжком. Красный закат и голые остовы деревьев придавали картине оттенок трагизма.

– Вот это да! Даже не придется ничего монтировать. Просто вставлю это в конце презентации. – Я начала лихорадочно фотографировать. Откуда-то из-за окна виллы стремительно вылетела огромная птица. Я нажала на кнопку, попятилась, чтобы выбрать более удачную позицию и… потеряла сознание.

– Боже! Откуда ты здесь взялась? – из тумана медленно выплыло встревоженное лицо незнакомого мужчины. Я огляделась. Мое бренное тело небрежно валялось в чуть подмерзшей грязи обочины, чуть дальше стоял роскошный автомобиль с небольшой вмятиной на крыле. Склонившийся надо мной мужчина лет около сорока, был приятной наружности и каждой пуговицей своего дорогого костюма излучал богатство и благополучие.

– Ты жива?

– Не знаю. Говорят, душа не сразу осознает, что покинула свою земную оболочку.

– Ага. Словесный понос. Значит жива. – Он помог мне встать. Я поморщилась. Начинала болеть голова.

– Что произошло?

– Ты выскочила спиной прямо под колеса. Я еле успел свернуть.

– По-моему, не совсем успел.

Я тупо посмотрела на грязную одежду, дотронулась до ссадины на голове, стыдливо прикрытой, вымазанными в грязи, волосами. Мужчина сочувственно проследил мой жест. Протянул мне белоснежный платок, который, наверное, стоил не менее двух моих стипендий.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня сбила машина.

– А как ты сюда попала?

– Отстала от экскурсии по местам боевой славы. Вы знаете, что во время войны здесь велись активные партизанские действия? – неожиданно для себя солгала я.

– Следопыт. – улыбнулся мой собеседник. – Может, заедешь ко мне, во что-нибудь переоденешься? Я живу вон там. – он указал рукой на виллу.

У меня в животе почему-то похолодело.

– Нет-нет. Спасибо. Я лучше пойду домой.

– Может, в больницу?

Я отрицательно покачала головой.

– Хорошо. Куда тебя везти? – Я проскользнула на чистые, приятно пахнущие сидения и назвала адрес.

– У вас красивый дом. – Заговорить мне хватило смелости только тогда, когда автомобиль выехал за пределы «Царского села».

– Тебе понравился?

– Очень. Наверное, какой-нибудь западный проект.

– Представь себе, нет. Наш архитектор, совсем молодой…

– Наверное, скопировал где-то. – Всем своим видом я излучала недоверие.

– Нет-нет. Это индивидуальный заказ.

– Дорого?

Мой собеседник засмеялся. Судя по его виду, он мог построить еще с десяток таких вилл, используя только карманные деньги.

– Нет. Не дорого. Зарубежный архитектор запросил бы на порядок больше.

Неужели он пожалел такую незначительную сумму для человека, который создал эту красоту? Может, Максим лгал, и ему все оплатили? А зачем? Зачем тогда было посылать меня сюда? Нет. Что-то здесь не так.

До самого жилища Максима мы доехали молча, если не считать моих указаний по поводу маршрута.

– Я не знаю, как тебя зовут. – Вдруг сказал мой попутчик, когда мы уже подъехали к дому.

– Марина.

– Марина, если тебе понадобится помощь, или деньги на лечение. Я же не знаю, насколько ты ушиблась, позвони. – он протянул мне визитную карточку, пахнущую, как и сиденья в машине.

Этой оптимистической фразой он дал мне понять, что аудиенция окончена, хлопнул дверцей машины и растворился в сумерках, в то время как я отправилась домой радовать Максима своими блестящими достижениями в области частного сыска.