Верь мне, Дженифер - Долли Барни

— Вы-то дойдете, я в этом не сомневаюсь. А вдруг наши старые знакомые поджидают вас где-нибудь за углом? Не стоит рисковать. Я все-таки провожу вас до дому и уйду только тогда, когда буду убежден, что вы в полной безопасности.

Гордон с улыбкой предложил ей руку. Девушка некоторое время колебалась, но, наверное, посчитав невежливым отклонить его предложение, согласно, кивнула. Они медленно пошли по улице.

— Я очень благодарна вам за то, что вы сделали для меня, — тихо сказала она и тут же покраснела, вспомнив, что уже говорила это.

Гордон засмеялся.

— Не скрою, будь на вашем месте кто-то другой, не знаю, как бы я поступил тогда. Вы мне сразу понравились.

Девушка посмотрела ему в глаза, губы ее слегка приоткрылись. Может, она что-то не так поняла?

— Удивлены? — спросил он. — Но я привык всегда говорить то, что думаю.

— Тогда позвольте мне хотя бы узнать имя моего спасителя.

— Извините. Совсем забыл, что надо представиться. Гордон Эванс. А вы?

— Дженнифер. Дженнифер Макензи.

Они свернули за угол, и пошли по узенькой улице, сплошь заставленной машинами. А вскоре им еще пришлось продираться сквозь толпу подростков, сгрудившихся вокруг певца под гитару. Парень был совсем еще молод, но у него оказались умелые легкие пальцы, и инструмент в его руках звучал ритмично завораживающе. Перед ним на земле лежал чехол от гитары, в котором было немного денег. Чуть в стороне расположился продавец горячих сосисок.

— Мы пришли, — сказала Дженнифер, показав на старый двухэтажный дом.

Сбоку от входной двери было расположено пять звонков, а у входа лежала куча рекламных проспектов и газет.

— Здесь? — переспросил он, стараясь скрыть недоумение.

Дженнифер молча кивнула.

— Вы разрешите позвонить вам?

— Да, конечно. — Она достала из сумочки визитную карточку. — Только… только не звоните по рабочему телефону.

Гордон неожиданно коснулся ладонями ее лица, заглянул в глаза, а потом поцеловал в лоб. Когда он отпустил ее, Дженнифер не двинулась с места — продолжала стоять, изумленная и растерянная, запрокинув голову и не сводя с него глаз. Она силилась что-то понять… и не могла. Знала лишь, что ей хочется, чтобы это мгновение длилось вечно. И чтобы он снова ее поцеловал.

Во взгляде Гордона мелькнула искорка понимания. Он медленно наклонился. Сначала она почувствовала его дыхание — жаркое и частое. Затем губы их встретились, коснулись друг друга на краткий миг.

— Так я не прощаюсь, а говорю «до свидания».

В его серых глазах отражался свет уличных фонарей. Таким он и запечатлеется в ее памяти: темные, коротко подстриженные волосы, красивое мужественное лицо, волевой подбородок, украшенный аккуратной бородкой, чувственный рот.

Гордон повернулся и, не оглядываясь, пошел в обратном направлении. А Дженнифер еще долго стояла и смотрела ему вслед. Девушка думала о том, какой же будет их следующая встреча. И состоится ли она…

Управившись с делами и предвкушая приятный вечер в обществе отца, Гордон позвонил своему пилоту и велел подготовиться к вылету в Техас.

Но едва они взлетели, как неприятности посыпались словно из рога изобилия. Поднялся сильный ветер, и авиадиспетчер посоветовал переждать грозовой фронт, надвигающийся со стороны Луизианы. Это привело к вынужденной посадке в Хьюстоне, где им пришлось просидеть часа два. Потеряв массу времени, самолет, наконец, взял курс на Сан-Антонио.

Гордон несколько раз пытался связаться с отцом, чтобы попросить встретить его в аэропорту. Но тщетно. На линии слышался лишь треск помех. Поэтому, когда самолет приземлился, он был вынужден взять машину, чтобы добраться до ранчо, находящегося в тридцати милях от города.

И вот, в довершение всех сегодняшних бед, вместо долгожданной радостной встречи он наблюдал сейчас, как его отец Роджер Эванс раздраженно вышагивает перед камином в маленькой гостиной.

— Ты попросту отнимаешь у меня время, толкуя о доверенностях и акциях, которые меня в данный момент совершенно не интересуют. Единственное, о чем я мечтаю, — это подержать на руках моего внука! Неужели я прошу слишком многого?.. Вспомни обо всем, что я сделал ради тебя! — Он улучил момент и сменил тактику, воззвав к совести сына.

В мрачном молчании и с растущим недовольством Гордон слушал отца, чья тирада по напору и агрессивности многократно превосходила все прежние заявления на эту тему.

— Если бы не я, неизвестно, чего бы ты добился в жизни. А теперь ты разъезжаешь на лимузине с шофером, у тебя есть личный самолет! — Ткнув для убедительности указательным пальцем себе в грудь, отец продолжил: — Именно я всегда верил в тебя. Я посоветовал тебе поступить в колледж. Я отдал тебе все деньги, чтобы ты получил приличное образование, а сам остался почти ни с чем! — Он остановился, повернулся и направился в кухню. — Мне пора принимать лекарство, — объявил отец, — но я не закончил. Сиди здесь и жди меня!

Гордон по-прежнему молча наблюдал, как отец обходит старое кресло с вытертой обивкой и столик, заваленный газетами. Он чувствовал, что вот-вот сорвется, и только неимоверным усилием воли продолжал держать себя в руках.

Когда Роджер Эванс вернулся в гостиную, все началось по новой. И Гордон с сожалением подумал, что мог бы сослаться на неотложные дела и отсрочить приезд. Тогда бы не пришлось выслушивать навязчивые идеи о продолжении рода, полностью завладевшие сознанием отца.

— Предлагаю тебе сделку, — сказал Роджер, тяжело опустившись в кресло напротив сына. — Ты привозишь ко мне жену, готовую родить тебе детей, а я отписываю тебе все мои акции в первую годовщину вашей свадьбы. В противном случае они пойдут на благотворительные цели. Это мое последнее условие.

Гордон выдержал устремленный на него взгляд, затем стал медленно перелистывать журнал, лежащий на его коленях. В свои тридцать пять лет он был совладельцем компании «Мобил корпорейшн», в которой работали около двадцати тысяч человек. Он полностью контролировал свою деловую и личную жизнь. И вдруг это заявление восьмидесятилетнего отца! Неужели он всерьез намерен выполнить свою угрозу?

— Ну что? — не выдержав, спросил Роджер. — Как тебе мое условие?

— По-моему, — медленно произнес Гордон, — оно не только нелепое, но и безумное.

— Ты считаешь брак безумием? — переспросил отец, и на его лице вновь появилось угрожающее выражение. — Это только потому, что ваше поколение ни в грош не ставит такие старые «безумные» ценности, как семья, дети, ответственность.

Гордон поднял руку и принялся массировать затекшие мышцы шеи. Разговор мог продолжаться до бесконечности, а ему предстояло обсудить с отцом важный вопрос. Но возможно это было лишь в том случае, если отвлечь старика от любимой темы. В прошлом ему всегда довольно ловко удавалось перевести разговор в другое русло, но сегодня отец был настроен решительнее, чем когда-либо.