Эргоном: Час ассасина - Михаил Ежов

Мы это уже проходили с его старшим братом. Тогда дело кончилось сломанным носом и вывернутой рукой. Теперь же человек намеревался меня убить.

Взглянув на землю, я убедился, что противник не отбрасывает тень. Так, значит, на это надежды нет. Забыли. Может, звук шагов? Но поверхность стадиона, где мы находились, была покрыта чем-то вроде зернистой резины. Такими застилают теннисные корты, беговые дорожки и детские площадки. И, похоже, Лукьянов выбрал именно этот кусок пространства неслучайно: гравий скрипел бы под подошвами, песок взвивался бы облачками пыли, а трава приминалась бы. Сейчас же мой противник имел возможность передвигаться, ничем не выдавая себя.

В течение этих нескольких секунд я перемещался по выгороженному куску стадиона, вынуждая Лукьянова менять позицию и чутко прислушиваясь в надежде хоть на какой-нибудь звук, но парень не один год тренировался действовать тихо и явно в этом преуспел. А может, просто стоял на месте, наплевав на мои маневры. Но это вряд ли: чтобы атаковать, ему нужно приблизиться. Кроме того, он не станет пребывать в режиме невидимости постоянно: это быстро расходует его энергию, сколько бы её ни было.

Убедившись, что слух мне не поможет, я осторожно втянул ноздрями воздух. Перемещаясь по площадке, я занял место с подветренной стороны по отношению к предполагаемому местонахождению противника. Однако ничего не учуял. Пришлось сделать ещё несколько шагов. Появился слабый запах, судя по которому Лукьянов приближался слева! Это напоминало лёгкую волну, но я среагировал мгновенно: кинулся в ноги. Прокатившись примерно метр, почувствовал, как задел кого-то, но не сбил. Мой соперник успел то ли отпрыгнуть, то ли отступить. А это означало, что теперь он имеет возможность для атаки и непременно ею воспользуется. Активировав симбионта, я резко откатился в сторону, вскочил и тут же прыгнул вправо, одновременно пытаясь учуять Лукьянова. Однако это было не так уж просто: обоняние, хоть и усиливалось демоном, не было абсолютным.

Я решил, что пора пускать в ход тяжёлую артиллерию, и призвал Бера. Родовой Дар Скуратовых — это всё, что мне можно пустить в ход сегодня, не раскрывая, что я обладаю ещё двумя Дарами.

Призрачный медведь возник вокруг меня подобно оболочке, и мы синхронизировались. Это сразу увеличило запас моей Живы раза в полтора. Я пустил по площадке едкое кислотное пламя, заставляя Лукьянова скакать, как петрушку, чтобы не попасть в его зелёную струю. Одновременно с этим, я отступал, принюхиваясь и стараясь снова занять место с подветренной стороны.

Но не успел. Бок справа пронзила резкая обжигающая боль! Я дёрнулся в сторону, соскочив с проникавшего в плоть кинжала, и ударил в ответ лапой Бера. Попал! Лукьянов на пару секунд проявился: стало видно, как он прокатился кубарем по земле. Однако парень тут же снова исчез.

Я пощупал сочащийся кровью бок. Чёртов агрик! Поэтому или на таких дуэлях и дерутся, что им магические техники — не преграда. Прикинув полученный ущерб, я решил, что ничего критичного нет. Органы, вроде, не задеты, а это главное. Если бы клинок был обычный, я вообще не парился бы. На мне же всё заживает, как на собаке. Таково преимущество быть наполовину нежитью. Вот только агрикова сталь — дело другое. Получу таким ножиком в сердце — и конец! Прощайте, господин Скуратов.

Я попятился к ограждению, но тут же сообразил, что эти ленточки только рекомендуют находиться в определённом пространстве, но не обязывают моего противника оставаться в их границах. А значит, маневр бессмысленный.

Ещё раз полив площадку справа огнём, я вынудил Лукьянова переместиться влево. Хоть он и был невидим, больше деваться ему было некуда, если он собирался атаковать. А в том, что парень нападёт, я не сомневался: первый успех должен его окрылить.

Бер сделал пару шагов вправо, затем — вперёд. Принюхавшись, я почуял приближение врага. Он либо зайдёт слева, где нет пламени, либо подпрыгнет, чтобы атаковать сверху. Но это маловероятно: слишком опасно быть пойманным. Я решил, что встречу противника слева. Раз, два, три!

Призрачная лапа ударила воздух с молниеносной скоростью. Раздался влажный шлепок, и Лукьянов возник над площадкой: кувыркаясь, он вылетел за ограждение, грохнулся на землю, прокатился по ней метра три и замер.

Я ринулся к нему. Сейчас у меня появился шанс закончить бой. Ускорение симбионта плюс прокачка демона позволили сократить расстояние между нами вдвое всего за пару секунд, но я не собирался давать Лукьянову даже призрачного шанса улизнуть и поэтому выпустил на ходу струю зелёного пламени.

Парень приподнялся, мотая головой. Упёрся коленом в землю, повернулся в мою сторону, и на лице его тут же появилось выражение ужаса, поскольку он увидел стремительно приближавшееся кипящее зелёное пламя. Я понимал, что ещё миг — и он окажется охвачен им, и надо только поднажать…

Лукьянов метнулся вперёд. Было заметно, что несколько костей у него сломано, однако инстинкт самосохранения гнал его прочь от пламени. Я повернул голову Бера, и кислотный огонь последовал за парнем. Он споткнулся и начал падать вперёд, нелепо размахивая руками. Вдруг развернулся и с силой метнул в меня кинжал. Бросок был настолько быстрым и неожиданным, что я успел лишь немного уклониться. А сделать это на бегу не так-то просто. Клинок легко проник свозь Бера и вонзился мне в плечо. Чёрт!

Хуже всего было то, что при этом исчезла зелёная струя, успевшая только лизнуть упавшего Лукьянова. Этого хватило, чтобы парень лишился части одежды и кожи, но он был жив, о чём красноречиво свидетельствовал пронзительный вопль боли, который издал мой противник. Взглянув на меня расширившимися глазами, он исчез. Но это было автоматическим жестом отчаяния. Деться он уже никуда не мог: раны не позволяли мгновенно уйти с линии атаки. Я чуял его так отчётливо, будто видел глазами. Приблизившись, Бер чуть наклонился и ударил когтями. Лукьянов снова вскрикнул, проявился и захрипел, истекая кровью. Он попытался отползти, но был уже слишком слаб и повреждён для этого. Повернувшись к трибуне, я увидел вставшего во весь рост барона. Между прочим, мой дядя по матери. Подавшись вперёд, он вцепился в металлические перила. Было заметно даже с такого расстояния, что Лукьянов едва сдерживается, чтобы не кинуться на площадку. Его жена повисла у него на локте и что-то очень быстро говорила, но он её не замечал.

Подняв руку — вернее, медвежью лапу — я шутливо отсалютовал трибуне Фиолетовых, а затем повернулся к едва живому Станиславу. Парню удалось дважды ранить меня. Неплохо. Но, увы, не мной придуманные правила дуэли не позволяли оставлять соперника в живых. Поступи я так, и пришлось бы драться снова. А мне это не нужно. Особенно учитывая, что меня и так дважды пырнули. К тому же, парень сам нарвался на дуэль. Эта схватка не была моей идеей.

— Будь ты проклят, Скуратов! — простонал Лукьянов, глядя на меня с ненавистью и отчаяньем. — Чтоб ты сдох!

— Непременно, — кивнул я. — Рано или поздно — как и все. Но не сегодня. Хотя ты был близок. Если тебя это утешит.

— Хватит болтать! Делай, что должен! Но не думай, что на этом всё кончится! Мы тебя достанем!

— Это я уже понял. Поэтому, покончив с тобой, я примусь за твоего папашу. Скоро вы встретитесь. Счастливое воссоединение семьи. Ты, он, и твой брат-недоносок.

Станислав дёрнулся, словно хотел встать, но только скривился от боли. Выглядел он ужасно. Даже странно, что до сих пор жив.

— Заканчивайте поединок, барон! — донёсся возглас распорядителя.

— Ты слышал, — сказал я Станиславу. — Люди проявляют нетерпение. Не станем их задерживать.

— Да что б ты…

Кипящее зелёное пламя поглотило его, не дав закончить. Кислота разъедала плоть и кости, превращая органику в отвратительно пахнущую массу. Демон внутри меня всколыхнулся, требуя свою часть добычи, но я его проигнорировал: пусть Лукьянов закончит своё существование как достойный соперник. В конце концов, парню просто не повезло, что его отец — идиот.

Когда я отступил, отозвав Бера, распорядитель снял защитный купол. Ко мне уже бежал врач. Ах, да! Меня же ранили. Я осторожно потрогал рукоять торчавшего из плеча кинжала.

— Не вытаскивайте, господин барон! — крикнул, заметив это, доктор.

И не собирался. Не хватало ещё открывать путь кровотечению. Я опустился на землю, скрестив ноги.

Павел опередил врача, подойдя ко мне через несколько секунд.

— Ты как⁈ — с тревогой спросил он, опустившись на корточки. — Держишься?

— Всё нормально. Царапины. Просто крови много, а так ничего