Братство Астарты - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

как укрывательство его личного врага, а такого император не простит никому, даже Сцинариону. Тут либо мы участники одной из будущих комбинаций этого паука, либо трагическая «случайная» смерть — выбор небогат.

Он согласился, зная, что за «дружескую услугу» очень скоро потребуют заплатить, но выхода не было, и уже на следующий день, поспешно собравшись, они выехали в Бенарию — главный город далекой северной провинции Северия.

Грохот ударившихся о стол серебряных кубков вырвал Прокопия из тумана воспоминаний.

— Цезарь, выпьем за нерушимую дружбу вендов и туринцев!

Изрядно накачавшийся рэкс Элисун громыхнул о стол двумя полными кубками.

— Выпьем!

Он протянул вино Иоанну.

— Не бойся, это ваше туринское — купчина сказал, что хорошее.

Прокопий скосил испуганный взгляд на цезаря — господи, он же не пьет совсем!

Элисун, тыча чашей чуть ли не в лицо Иоанна, явно не собирался успокаиваться:

— За императора, за вендов!

Не понимая, как избавиться от назойливого рэкса, Иоанн взял кубок и, пригубив, непроизвольно поморщился. Вот же кислятина!

— До дна! За дружбу! — завопил Элисун и опрокинул в себя серебряную чашу.

Глава 3

По кругу пошла объемистая братина, и каждый из вождей, прикладываясь, кричал: «За дружбу!», получая громогласное одобрение зала.

Иоанн, одолев первый кубок и ощутив теплую волну расслабления во всем теле, вдруг подумал, что вино не такое уж и плохое, а посидев и почувствовав приятное кружение в голове, поймал себя на мысли, что эти венды в целом хорошие ребята, а рэкс Элисун вообще славный парень. Вонь и грязь — мелочи. Главное, все они добрые, достойные люди!

Лу́ка Велий не разделил бы мнение своего захмелевшего цезаря о качестве вина, но насчет «ребят» тоже был приятно удивлен. Пир протекал на редкость мирно. Была небольшая потасовка в конце зала, но быстро затихла, и он даже не увидел обнаженного оружия в руках. «Странно», — подумал комит. Он не любил сюрпризы, даже приятные.

Прокопий, с тревогой наблюдая за быстро пьянеющим Иоанном, раздумывал о том, как бы побыстрее и понезаметней увести его из этого вертепа. На ум патрикию ничего не приходило, а вот Элисун был полон идей. Вскочив со своего места, он гаркнул, перекрывая шум:

— За союз империи и вендов!

Совсем молоденькая девчушка тут же наполнила кубок цезаря вином. Рэкс с поднятой чашей в руках кинул взгляд на Иоанна, и тот поднялся, подхватив тост:

— За союз империи и вендов!

— До дна! — заорал Элисун опрокидывая кубок в глотку.

— До дна! — поддержали своего рэкса собравшиеся из всей имеющейся посуды.

— До дна! — выдохнул Иоанн и в несколько глотков осушил свою чашу.

Милая девчушка улыбнулась ему широкой открытой улыбкой, и цезарь совсем размяк. Какая она… Его взгляд ощупал аппетитные женские формы.

— Нравится? — Широкая лапа рэкса понимающе легла на плечо Иоанна.

— Красивая! — Пьяно блуждающий взгляд цезаря взлетел вверх, и скуластое лицо Элисуна расплылось в ответ широкой радушной улыбкой.

— Понравилась — бери! Этой ночью моя дочь с радостью согреет постель дорогому гостю!

Иоанн зарделся в смущении, а рэкс, словно не замечая, довольно загудел:

— А если ты в постели так же силен, как и в бою, то можешь взять и этих двух! — Он довольно заржал. — Все мои дочери будут счастливы вырастить в себе семя героя!

Беспокойно ерзавший на месте Прокопий после слова «семя» панически закатил глаза. «Ах ты, хитрожопая тварь, — в сердцах он молча обложил Элисуна. — Ах ты, ушлая варварская лиса! Вот ради чего ты хвостом мел перед цезарем — захотел, чтобы твоя девка понесла от прямого потомка Корвина Великого. Задумал разбавить свое ничтожное имя голубой императорской кровью! Этого никак нельзя допустить! Константин нас живьем сожрет за такой политический провал!»

Он открыл глаза и уставился на Иоанна, пытаясь всеми силами привлечь его внимание, но потомка императорской крови в этот момент больше интересовали три ластящиеся к нему девушки.

Одна из них, прижавшись всем телом, уже ласково шептала на ухо:

— Пойдем с нами, не пожалеешь!

Прокопий вскочил, выпучив от ужаса глаза:

— Мой цезарь!

Глас вопиющего в пустыне! По пьяно-безумному взгляду Иоанна было понятно, что словами его не остановить, и если он еще чем-то и способен думать в эту минуту, то явно не головой.

Патрикий безнадежно опустился на свое место. Катастрофа! Через неделю слух дойдет до Царского Города, а через три нас ждет срочный вызов в канцелярию Сцинариона. Его взгляд уцепился за невозмутимое лицо Велия и безмолвно завопил: «Что делать?!»

Лу́ка Велий видел страх в глазах Прокопия и понимал его причину. Во всей этой ситуации он находил и свой просчет. Нельзя было такого допускать. Ладно, что сделано, того не вернешь.

Лихорадочно заработал мозг, привычный находить выход в любой ситуации. Что остается сейчас? Увести цезаря силой? Вряд ли получится тихо: Элисун уже нацелился получить царственного внука и без крика Иоанна не отпустит. И это еще неизвестно, как поведет себя сам цезарь. Вполне вероятно, что он, мягко говоря, будет возражать. Получится громкий скандал, роняющий честь и достоинство цезаря, а значит, и всей Туринской империи. Задача!

Он задумчиво почесал лоб, наблюдая, как Иоанн неумело мусолит губы варварской принцессы. «Задача!» — мысленно повторил Велий, и в его карих глазах заплясали веселые бесенята.

С шумом, привлекая внимание, Лу́ка резко встал на ноги и, вскинув свой кубок, проорал во все горло:

— За императора Константина II!

Получилось впечатляюще: у Прокопия полезли на лоб глаза, а зал даже затих на мгновение. Но мгновение было недолгим, а пьяным вендам уже было все равно за что пить — лишь бы наливали.

— За императора! — равнодушно загудел народ, запуская братину по кругу.

Упоминание имени царственного дяди на миг вернуло Иоанна в реальность, и Велий, воспользовавшись этим, громогласно отчеканил:

— Кубок цезарю!

Прокопий взглянул на комита, как на безумца, а Элисун добродушно поддержал рвение спутника Иоанна и, сграбастав со стола кубок, рявкнул:

— Вина!

Но Лу́ка вдруг заупрямился:

— Раз уж мы на пиру у славных вендов, то и пить должны их добрый хмельной мед.

Рэкс расплылся в счастливой улыбке:

— Верно говоришь, туринец! Медовуха то куда вкуснее вашей кислятины!

Крикнув еще раз: «За императора!», Велий проследил, чтобы Иоанн допил все до конца. Когда, обливаясь и булькая забродившей брагой, Иоанн наконец домучил свой кубок до дна и дочери Элисуна уже подхватили плохо стоящего цезаря под руки, Лу́ка вскочил снова.

— За императрицу Феодору!

Зал добродушно поддержал, вновь пуская братину по кругу:

— За императрицу! Здоровья славной женщине!

Велий взглядом потребовал наполнить кубок цезаря, и