Эта ночь была бархатной - Сильвия Морено-Гарсиа

— Без ключа машину не заведешь, — буркнул Антилопа, готовый поворчать по любому поводу.

Элвис вогнал отвертку в зажигание. Машина не заводилась. Он прикусил губу, силясь успокоиться. Дрожащими руками замок не вскроешь. И машину не заведешь. Гладиус!

— Чувак, поторопись, а?

Гладиус, гладиус, гладиус… Наконец-то! Двигатель затарахтел, и Элвис жестом велел Антилопе садиться в машину.

— Мы же не выполнили задание, — стал протестовать тот. — А как же Блондин и остальные, да и тот фоторепортер из американской телекомпании? — спросил он задыхающимся голосом.

— Прыгай в машину! — приказал Элвис. Он не мог допустить паники и потому отдал распоряжение ровным тоном.

— Мы не можем просто так взять и уехать, — заныл Антилопа.

— Гаспачо умрет от потери крови, если ты не зажмешь ему рану, — продолжал Элвис все тем же ровным тоном, которому научился у Мага. — Садись в машину и зажми ему рану.

Антилопа уступил. Толкнул Гаспачо на сиденье и сам сел рядом. Элвис снял джинсовую куртку и отдал ее Антилопе:

— Вот этим зажми.

— Да он все равно умрет, — буркнул Антилопа, но четко выполнил указание: прижал куртку к ране на груди Гаспачо.

Элвис положил на руль ладони, липкие от крови Гаспачо. Стрельба возобновилась.

Глава 2

По улице гуляли запахи жареного мяса и растительного масла, даже близко не напоминавшие благоухание красного жасмина, роз и зелени райского острова, которое минувшим вечером Майте пыталась воссоздать, опрыскивая дешевыми духами всю квартиру под музыку «Strangers in the Nigt»[10]. Фокус не удался. В результате она плохо спала и проснулась с головной болью.

Майте ускорила шаг. Утром не прозвонил будильник, и теперь она опаздывала, но у газетного киоска все равно остановилась. Операция Хорхе Луиса состоится, как намечалось? Этот вопрос вот уже несколько дней не давал ей покоя.

Майте надеялась, что перед ней никого не будет, но ее опередили два покупателя. Кусая губы, она прижимала к себе дамскую сумочку. В газетах только и писали что о беспорядках, имевших место в четверг. «Президент готов выслушать всех и каждого», — заявлял «Эксельсиор». Майте не обращала внимания на заголовки. Конечно, она слышала про студенческую демонстрацию, но ведь политика — это такая скукота.

Любовь, воздушная, как паутина, сотканная из тысяч песен и тысяч романтических комиксов, из киношных диалогов и рекламных плакатов… любовь — это то, ради чего она жила.

Молодой парень, покупавший перед ней сигареты, болтал с киоскером. Майте приподнялась на цыпочках, отчаянно пытаясь подать знак киоскеру в надежде, что тот отошлет прочь разговорчивого покупателя. Наконец спустя пять минут подошла ее очередь.

— У вас есть последний выпуск «Тайного романа»? — спросила Майте.

— Еще не вышел, — отвечал киоскер. — Какие-то проблемы в типографии. Но могу предложить вам «Слезы и смех».

Майте нахмурилась. Не то чтобы комиксы «Слезы и смех» ей не нравились. Она обожала приключения цыганки Есении, экзотический мир гейш и страдания робкой служанки Марии Исабель. Но особенно ее увлекли коварные интриги антигероини Руби — опасной, обольстительной похитительницы мужских сердец. А вот текущая история из книги комиксов «Слезы и смех» не завладела ее воображением. Выпуска «Суси: сердечные тайны» в этом киоске не было, да и, если честно, девушке больше был по нраву «Тайный роман». Там и рисунки отличные, и текст превосходный. Западные комиксы, висевшие на прищепках, и непристойные, с голыми девицами, Майте вообще не рассматривала.

В конечном итоге она решила не тратиться на номер «Космополитена» с любовной историей на последних страницах, а купила упаковку японского арахиса и последний выпуск книги комиксов «Слезы и смех», которая стоила дешевле, чем глянцевые журналы. Она ведь копила деньги. Ей еще расплачиваться с механиком. Годом ранее она приобрела автомобиль. Мама предостерегала ее против столь дорогой покупки, но Майте, проявив упрямство, выложила кругленькую сумму за подержанный «каприс».

И это была огромнейшая ошибка. Через два месяца автомобиль сломался, потом Майте угодила в аварию, и теперь машина снова находилась в автосервисе. Автосервис! Не сервис, а вооруженные грабители. Пользуясь беззащитностью незамужней женщины, дерут с нее втридорога, гораздо больше, чем взяли бы за ремонт с мужчины, и ничего с этим не поделаешь.

Мужчина! Именно поэтому пятница Майте страшила. В пятницу у нее день рождения. Ей исполнится тридцать. Тридцать лет — возраст старой девы, точка невозврата, и мама, вне сомнения, не упустит случая напомнить ей об этом, начнет говорить, что у нее на примете есть молодой человек, идеальная пара для Майте, и хватит ей уже привередничать. Сестра Майте станет дуть в ту же дуду, что и мама, и вечер будет испорчен.

Ко всему прочему на работе в пятницу собирали деньги в сберегательный фонд. Политика компании. Ну не то чтобы политика… Однако этот сберегательный фонд находился в ведении Лауры, самой старшей из секретарей, и та настаивала, чтобы все сотрудники ежемесячно делали взносы якобы с той целью, чтобы в конце года получить внушительный куш. Один раз Майте отказалась «добровольно» вносить деньги, так Лаура аж задымилась от гнева. В следующий раз она уже не артачилась.

Чистое вымогательство. По словам Лауры, сберегательный фонд создан для того, чтобы сотрудники фирмы не потеряли свои деньги, которые готовы с радостью заграбастать алчные банки, тем более что здесь за обслуживание счета ничего платить не нужно. Но Майте была уверена, что в течение года Лаура не раз запускает руку в общие сбережения. К тому же, будь это настоящий сберегательный счет, с него бы, наверно, капали проценты, так ведь? Не тут-то было. У сотрудников есть дурацкая денежная подушка безопасности, которая лежит на чужих коленях, и, если Майте рискнет попросить свою долю раньше положенного срока, Лаура устроит истерику.

Пятница, наглое вымогательство, а в довершение всего еще и день рождения.

Майте уже представляла торт, залитый розовой глазурью, на которой крупными буквами выведено: «Майте, с днем рождения». Она не хотела, чтобы ей напоминали о ее возрасте. Не так давно она обнаружила у себя седой волос. Неужели она седеет? Неужели ей уже тридцать? Где ее двадцать, двадцать пять лет? Майте не могла припомнить, что делала в то время. Не могла назвать ни одного хоть сколько-то стоящего достижения.

Майте свернула комиксы, сунула их в сумку и скорым шагом пошла на работу. Не дожидаясь лифта, пешком преодолела четыре лестничных пролета до юридической фирмы «Гарса». Она опоздала на десять минут, но большинство адвокатов, слава богу, еще не явились. В юности, только-только окончив секретарские