Хищники Дня и Ночи - Виктор Ночкин

В этот раз погонщик не справился. Земля содрогнулась, когда конструкция рухнула, а затем под ногами прокатились еще три волны, каждая последующая слабей, чем прежняя… Пронзенный шерван рванулся в агонии, но джудовые стержни прошли сквозь мягкое туловище насквозь, и червь предсмертными рывками обрушил тоннель, но не сумел освободиться. Скорей всего, погонщик погиб вместе со зверем. От сотрясения рухнул соседний пандус. На этот раз шерван, похоже, уцелел. На стенах закричали джейхурцы, приветствуя успех погонщика. Ангварги, волнуясь, пританцовывали, перебирали лапами на месте, строй кавалеристов шевелился и гремел оружием позади короля.

– Приготовьтесь! – велел Лашман.

В этой команде не было нужды, дружинники знали, что случится дальше, однако воинам необходимо иногда слышать голос владыки – особенно во время вынужденного ожидания.

Красные огни в небесах стали разгораться, становились шире и белее, приобретали форму. Дневные тоже понимали, что сейчас-то и начнется битва, но берегли топливо волшебных светильников на башнях, так что начали подкладывать его в огонь только теперь.

Закачался третий пандус, но устоял, затем начал разваливаться четвертый, последний. Этот оказался плохо скреплен, так что первыми не выдержали не вертикальные, а продольные связи. Часть конструкции, примыкающая к стене Джейхура, осела – да так метко, что подземная дрожь возвестила о гибели шервана. Но большее число решетчатых секций устояло.

Можно было направить против поврежденных конструкций новых шерванов, но джейхурцы по-прежнему спешили. Городские ворота распахнулись, наружу хлынула толпа. Впереди воины – они пытались выдерживать строй, но сзади напирали и толкались работники. Так что воинам пришлось поспешить и продвинуться дальше на равнину, чтобы дать возможность горожанам скорей бежать к поврежденным пандусам. Ночные стремились разрушить остатки осадных сооружений, растащить, разметать и уволочь все, что удастся, в город. Вряд ли у осаждающих большой запас джуда на кораблях.

Солдаты джейхурского гарнизона стали выстраиваться на равнине. Огни на башнях вспыхнули ярче, полосы света выхватили из мрака ряды Ночных и пыль, стоящую в воздухе. На сырых топких берегах нечему было пылить, облака мелкого праха источали разрушенные сооружения осаждающих.

На холмах у берега раздалось мерное бряцанье металлического оружия – Дневные тесными рядами спускались на равнину, чтобы напасть на горожан.

* * *

Лашман, вглядываясь в ночь, тяжело перевел дыхание. Сердце забилось немного чаще. Наступал решающий момент, сейчас все начнется… и закончится. Огонь на башнях Дневных разгорался все ярче, столбы света шарили по равнине, отыскивая то густые толпы горожан, копошащихся, будто насекомые, на руинах пандусов, то нестройные шеренги воинов джейхурского гарнизона. Иногда луч сдвигался назад и захватывал блестящие полированной медью стройные колонны варваров. Перед металлическими рядами Дневных взорвалась земля, вспухла бесформенно-округлая голова небольшого шервана. Джейхурцы снова поспешили.

Король поднял руку, растопыренные пальцы четко вырисовались на фоне серых облаков пыли, подсвеченных волшебными огнями с башен… Лашман махнул – и первым погнал ангварга на равнину. Тяжело топоча и хлюпая в лужах, кавалерия двинулась за королем. Около четырех сотен тяжеловооруженных всадников – их недостаточно, чтобы взломать стройные колонны и растоптать десант Дневных. Поэтому Лашман не спешил, он собирался подобраться поближе, выждать подходящий момент – и тогда уж ударить! Один короткий рывок, тяжелый натиск…

Шерван на равнине вздымался все выше, задирая мягкую голову. В складках податливой полупрозрачной плоти темным сгустком выделялась фигура погонщика. Воины Дня остановились, выставили пики. Тут разом вспыхнули ослепительно-яркие огни на башнях, варвары бросили на огонь магическое топливо, к шервану устремились колонны белого, будто дневного, света. Лашман остановил кавалерию, рядом тихо застонал Чаглави, пораженный невиданным зрелищем.

Зверь пронзительно засипел, в ярком блеске волшебных лучей сырая плоть шервана задымилась, стала плавиться, проседать и разваливаться. Сила Ночи уступала дневному свету. Червь взметнулся из влажной земли, в стороны полетели ворохи мутной грязи, голова умирающего шервана раскачивалась на высоте двух человеческих ростов, наконечники пик Дневных раскачивались в такт, следуя конвульсиям зверя. Погонщик вывалился из шейных складок, скатился на землю, упал, вскочил, снова упал… приволакивая ногу, пополз от агонизирующего, исторгающего потоки мутной жидкости, шервана. Ночные из джейхурского гарнизона пустили в ход пращи. Твердые окатыши, прочеркнули серую ночь, разделенную столбами дневного света, и обрушились на Дневных. Варвары закричали, подняли окованные медью щиты. Несколько человек было сражено. Новый залп – твердые, будто камень, окатыши забарабанили по щитам. Шерван опал в лужу. Умирая, зверь выползал и выползал наружу. Лучи жгли и терзали тело ночного червя, но шерван уже был почти мертв, его голова испарилась, расплавилась в свете Дня, при помощи магии созданного варварами.

Снова взорвалась земля – еще один шерван прокопал тоннель навстречу Дневным. Этот был меньше первого, но сумел продвинуться дальше. Фонарщики на башнях заметили – лучи белого света рывком сместились, скрестились на мягкой округлой туше, показавшейся едва ли не под ногами Дневных. Червь стремительным броском преодолел оставшееся расстояние и рухнул на варваров. Те подняли оружие навстречу, пики пронзили податливое тело, но воины повалились, раздавленные огромной массой… Снова зашипела, сгорая, плоть, шерван заметался, от невыносимой боли выворачивая тело, скручиваясь в кольцо и стремительно распрямляясь. Еще несколько Дневных попали под удар и упали, смятые, опутанные губчатой сырой плотью. Червь дергался все медленней, Дневные подскакивали, кололи пиками и проворно отбегали. Погонщик был убит почти сразу, да и червь вскоре ослаб. Ночные снова засыпали снарядами расстроенные ряды противника. Фонарщик развернул колдовское зеркало полированной меди и повел лучом вдоль рядов пращников, чтобы ослепить и сбить с прицела… Ночные попятились, разбегаясь в стороны – вправо и влево. Земля затряслась под ногами сражающихся – из глубин поднимался гигантский червь, великий шерван Джейхура.

* * *

Колдовские лучи заметались по полю, выискивая место, где покажется гигант. Фонарщики на верхушках решетчатых башен не могли не ощущать дрожь тверди, более того – ажурные каланчи хорошо воспринимали вибрацию почвы, так что площадки с полированными медными зеркалами сейчас наверняка раскачивались все сильней и сильней. Светлые пятна скользили по равнине, столбы белого света между ними и ослепительными огнями на верхушках башен удлинялись и сокращались, шеренги копейщиков Дневных пятились, строй нарушился. Все ждали появления великого шервана. И он явился. Старым червем управлял, конечно, старый опытный погонщик. Обычно – самый опытный погонщик в городе. Этот рассчитал точно – направил зверя в центр строя медных воинов. Учел даже то, что напуганные Дневные подались назад, когда земля заколебалась под ними.

Сперва твердь просела, стала осыпаться в стремительно растущую воронку. Донесся глухой гул. Звук был негромкий, но мощный. Воины в блестящей меди заметались, ломая строй… Вот сразу больше десяти человек, пронзительно вопя, рухнули в яму, соседи кинулись бежать, отталкивая друг друга, лучи с башен скрестились на воронке – и Лашману было отлично видно, как Дневные бегут, падают, скользят по наклонным стенкам ямы, хватают друг дружку за оружие и одежду, увлекают в падении соседей… Пращники Ночных снова стали пускать окатыши, но перепуганные варвары не пытались сгрудиться и прикрыть строй сомкнутыми щитами – они бежали, спешили убраться подальше от того места, где покажется великий шерван.