Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов - Григорий Сковорода

Распространенное мнение о Сковороде как «философе без системы» является, безусловно, анахронизмом. Форму систематизаторского трактата Сковорода, в самом деле, не любил. Однако цельность его натуры и жизни как опыта свободного построения своего бытия проявилась и в цельности его мышления – мышления поэта и философа позднего провинциального барокко. Главные моменты метафизики Сковороды и формы ее вербально-иконического выражения (персоналистически истолкованный платонизм, доктрина «безначальной истины» и Софии-Премудрости Божией, библейская герменевтика, диалогические жанровые структуры) являют собой остроумное единство барочного «концепта», вобравшего в себя и оригинально структурирующего многообразие идей, тем и образов предшествующих эпох европейской культуры.

В учении Сковороды вполне отчетливо можно выделить следующие традиционные аспекты:

теология: учение о сверхсущем Едином, о Божестве и ступенях его эманации, неоплатоническая интерпретация христианской тринитарной доктрины в форме учения о трех мирах, теодицея;

онтология: платонизированное учение о двух натурах и трех мирах как метафизическая парадигма диалектики сверх-сущего, сущего и не-сущего;

гносеология: обретение истины на пути «эротического» восхождения к «первоистоку»-αρχή, герменевтическая природа познания ноуменального уровня вещей, «познай самого себя», онтологическое понимание истины;

антропология: учение о «внутреннем человеке» – отрасли божественного Логоса, взаимоотражение микро- и макрокосма в связи с проблемой θέωσίς'а (обожения), апокатастасис и связанное с ним дистанцирование от христианской инкарнационной мистерии, понимание человека как сущности, владеющей бытием-для-себя;

этика: персоналистический мимесис идеи человека, «неравное всем равенство», αυταρκεια (самодостаточность), аскеза;

эстетика: прекрасное – идеи вещей в интеллигибельном свете Единого, безбразное – µη ον, результат утраты эйдосами своей самотождественности; творчество как демиургическая работа над становлением вещей на пути приведения небытия к Бытию.[11]

Вся эта проблематика тесно связана с философской мыслью Античности, Средневековья, Ренессанса и Барокко, представленной именами Платона, Плотина, Эпикура, Плутарха, Цицерона, Сенеки, Лукиана, Филона Александрийского, Климента Александрийского, Оригена, Евагрия Понтийского, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Эразма Роттердамского, Феофана Прокоповича, Михаила Козачинского, Димитрия Ростовского, Паисия Величковского и др.[12]

«…Необозримое множество умов вот уже третье тысячелетие спорит, волнуется, горячится из-за Платона, поет ему дифирамбы или снижает его до уровня обывательской посредственности, – писал в свое время А. Ф. Лосев. – Можно сказать, что Платон оказался какой-то вечной проблемой истории человеческой культуры…» К ряду представителей европейской метафизики, учение которых невозможно понять вне Платона и длительной традиции платонизма, следует причислить и «прекрасного мыслителя ХVIII ст.» Григория Сковороду.[13] Центральное место в философии Сковороды занимает учение о трех «мирах» (макрокосм – «мир обительный», Вселенная; микрокосм – человек и социум; мир символов) и двух «натурах». «Все три Мыры состоят из двоих, Едино составляющих Естеств, называемых Матерiа и Форма. Сiи Формы у Платона называются Iдеи, сиречь Видения, Виды, Образы. Они суть Первородныи Мыры, Hерукотворенныя, Тайныя Веревки, преходящую Сень, или Материю, содержащiя. Во великом, и в малом Мыре Вещественный Вид дает знать о утаенных под ним Формах, или вечных Образах. Такожде и в Симболичном, или Бiблiчном, Мыре Собранiе Тварей составляет Материю. Но Божiе Естество, куда Знаменiем своим ведет Тварь, есть Форма. Убо и в сем Мыре есть Матерiа и Форма, сиречь Плоть и Дух, Стень и Истина, Смерть и Жизнь» (С.495).

Философ строит здесь свое учение о двух натурах, видимой и невидимой, посредством платоновских понятий. Начало всего сущего («невидимая Натура», «Бог», «Форма», «Мысль», «Единое», «Ум всемирный», «Необходимость», «Дух», «Источник», «Иста», «Модель», «План», «Тождество», «Свет», «безначальное Начало», «Трисолнечное единство Божие», «Слово», «Имя Божие» и др.) Сковорода описывает, в частности, так: «Сiе правдивое Начало везде живет. По сему Оно не Часть и не состоит из Частей, но целое и твердое, затем и неразоряемое, с места на место не преходящее, но единое, безмерное и надежное. А как везде, так и всегда есть. Все предваряет и заключает, само ни предваряемое, ни заключаемое. (…) Начало точное есть то, что прежде себе ничего не имело. А как вся тварь родится и ищезает, так, конечно, нечтось прежде ея было и после ея остается. И так, ничто Началом и Концем быть не может. Начало и Конец есть то же, что Бог, или Вечность. Ничево нет ни прежде Ея, ни после Ея. Все в неограниченных своих недрах вмещает, и не Ей что-либо, но Она всему Началом и Концем. Начало и Конец есть (…) то же. (…) Вечность не начинаемое свое и после всего остающееся Пространство даже до того простирает, чтоб Ей и предварять все-нá-все.[14] В ней так, как в Колце: первая и последняя Точка есть та же, и где началось, там же и кончилось» (С.735–736, 735). Невидимая натура есть «в Дереве истинным Деревом, в Траве Травою, в Музыке Музыкою, в Доме Домом, в Теле нашем Перстном Новым (…) Телом» (С.241), планом всех «Коперниканских мыров» (С.242), «Солнушком» в Солнце (С.401), «Печатью», которая «одна расходится в Тысящу»; она – «един Скудельный Модель», который «сокрылся в Десяти Тысящах Сосудов» (С.478), «Единый День», в котором «Тысяща наших Лет сокрываются», «Единый Божiй Человек в Тысяще наших», «простирающееся по всем Векам, Местам и Тварям Единство» (С.480), «Безначальное невидимое Начало, центр свой везде, окружности нигде не имущее» (С.594), «Твердь… всякаго Разделенiя и Осязанiя чуждая» (С.943), «Изваяние премудрой Божiей десницы, в Зверях, древах, горах, реках и травах» (С.521).

Видимую натуру, материю («сон», «тень», «болван», «тьма», «прах», «тварь», «плоть» «вещество», «земля», «грязь», «материал», «тлень», «пустошь», «внешность», «видимость», «темница», «лжа», «мечта», «суета», «ад», «стихия», «знамение», «идол», «предел», «ветошь», «сень», «маска», «рухлядь», «смесь», «сволочь», «вздор», «плетки» и др.) мыслитель интерпретирует как «ничто» – µη ον (абсолютная возможность): «Вся исполняющее Начало и Мiр сей, находясь тенью Его, границ не имеет. Он всегда и везде при своем Начале, как тень при Яблоне. В том только разнь, что Древо жизни стоит и пребывает, а тень умаляется; то преходит, то родится, то ищезает и есть ничто. Materia aeterna» [материя вечна] (С.738).