Дело о племяннице лунатика - Эрл Стенли Гарднер

– Не верите?

– Нет, конечно нет. Но я не могу выкинуть эту проклятую чушьиз головы. Вы знаете, как это бывает. Допустим, вы идете по тротуару и видителестницу. Если вы не пройдете под ней, то возненавидите себя за то, чтострусили. Если пройдете, то начнете размышлять: действительно ли это принесетвам неудачу? Это действует на нервы, потому что все время только об этом идумаешь.

Мейсон ухмыльнулся и ответил:

– Когда я прохожу под лестницей, то нимало не беспокоюсь.Мне и так хватает других забот!..

– Ну так вот, – торопливо продолжил Кент, – когда мояплемянница сказала, что, согласно гороскопу, я должен обратиться к некоемуадвокату, чья фамилия из шести букв, я заявил ей в ответ, что все это – чушьсобачья. Затем, будь я проклят, если не начал думать об адвокатах, чьи фамилиисостоят из шести букв. Она еще взглянула на какие-то там планеты и объявила,что фамилия должна иметь что-то общее с утесами, а я не знал ни одного адвокатапо фамилии Стоун[1]. Ей-богу, не знал! Затем на ум пришла ваша фамилия[2]. Ясказал ей о вас, и она пришла в восторг. Сказала, что вы именно тот человек,который нужен. Казалось бы, сплошная чушь и ерунда. И все же я здесь.

Мейсон взглянул на секретаршу.

– В чем заключаются ваши неприятности? – спросил он.

– Моя жена оформляет развод в Санта-Барбаре. Сейчас онасобирается все переиграть, отменить дело о разводе и объявить меня сумасшедшим.

– Как далеко она продвинулась с разводом?

– По делу вынесено предварительное решение.

– По закону этого штата, – сказал Мейсон, – после того как вынесенопредварительное решение, дело не может быть отменено.

– Вы не знаете Дорис, – ответил Кент, нервно заламываядлинные пальцы. – Законодатели все в большей степени ориентируются на голосаженщин-избирательниц. Дорис умеет обойти законы. Замужество для нее своего родарэкет, и она знает все трюки. Есть какой-то новый закон о том, что суд невправе вынести окончательное решение, если стороны готовы возобновитьотношения. Дорис собирается показать под присягой, что наше примирениесостоялось.

– Так и было?

– Нет, но она заявляет во всеуслышание, что да. Она написаламне трогательное письмо. Я старался быть вежливым, когда писал ответ. Теперьэто письмо фигурирует в качестве доказательства. Более того, она собираетсязаявить о каком-то мошенничестве. Мне об этом ничего не известно. Видите ли,она подала на развод в основном из-за того, что случилось в Чикаго, правда, снесколькими весомыми добавлениями о том, что случилось после того, как мысобрались в Калифорнию.

– Она подала в суд в Калифорнии?

– Да, в Санта-Барбаре.

– Как долго она живет там?

– С тех пор как я вернулся из Чикаго, – ответил Кент. – Уменя два дома в Калифорнии: один в Голливуде, где я сейчас живу, другой – вСанта-Барбаре. Она прожила несколько дней со мной в Голливуде, а затемотправилась в Санта-Барбару и подала на развод.

– Какой из этих домов ваша официальная резиденция? – спросилМейсон.

– В Санта-Барбаре. У меня в Чикаго наиболее интенсивныйбизнес, и я вынужден проводить там часть своего времени, но голосую иофициально проживаю в Калифорнии. Дорис подала на развод, заявив, что у нее нетденег, несмотря на тот факт, что она хапнула немало после двух своих предыдущихзамужеств. Она убедила суд назначить ей временные алименты и отнести на мойсчет все судебные издержки. Затем получит развод и постоянные алименты. Онавытягивает из меня полторы тысячи в месяц, да еще пытается урвать кое-что сверхтого. Сейчас она узнала, что я собираюсь жениться вновь, и пришла к выводу, чтоможет сорвать с меня солидный куш в качестве выкупа за мою свободу.

– Что еще? – как бы вскользь спросил Мейсон.

– Я влюблен.

Мейсон ответил:

– Полторы тысячи в месяц – неплохое лекарство от любви.

Кент промолчал.

– Какие еще неприятности? – спросил Мейсон, как врач,выясняющий дополнительные симптомы.

– Целая куча. Мой партнер, например.

– Кто он?

– Фрэнк Б. Мэддокс.

– А что с ним такое?

– Мы компаньоны по Чикаго… Мне пришлось спешно все бросить.

– Почему?

– Сугубо личные причины. Одна из них – мое здоровье. Мненужна была смена обстановки.

– Так что по поводу вашего партнера?

С Кентом внезапно случились конвульсии. Его лицевые мускулызадергались, руки и ноги задрожали. Он поднес трясущуюся руку к исказившемусялицу, сделал глубокий вдох, затем расслабился и произнес:

– Со мной все в порядке, просто нервная судорога, котораянаступает, когда я возбужден.

Мейсон напомнил, не отрывая от него сурового испытующеговзгляда:

– Вы начали говорить мне о своем партнере.

Кент с усилием взял себя в руки и ответил:

– Да.

– Так что же с ним?

– Я нашел Фрэнка Б. Мэддокса, когда он был помешан наизобретательстве и жил вечно без гроша в кармане в маленькой деревянной,похожей на сарай лавчонке на заднем дворе дома-развалюхи в одном из самыхдешевых районов Чикаго. Он держал там станок для обточки клапанов, которые, поего словам, продавал для гаражей. У него даже патента не было. Тот станок,который он показывал, был единственным экземпляром и был сделан вручную изворованных деталей. Я оказал ему поддержку и организовал «Мэддокс манифэкчурингкомпани», в которой был негласным партнером. Бизнес стал приносить отличнуюприбыль, когда врач приказал мне отойти от дел. Я оставил все в руках Мэддоксаи отправился сюда. Время от времени Мэддокс присылал мне отчеты о состояниидел. Его письма всегда были сердечными. Затем он написал, что есть нечто такое,о чем бы он хотел переговорить со мной, и спросил, может ли приехать ко мне длясовещания. Я ответил согласием. Он прибыл сюда и прихватил с собой какого-тотипа по имени Дункан. Сначала он представил его как друга. Теперь выяснилось,что это адвокат; мужчина с брюшком, кустистыми бровями и пройдоха, каких мало.Он заявил, что Мэддокс вправе рассчитывать еще и на зарплату, помимо прибыли отпричитающейся ему доли доходов как партнеру, и что я будто бы написал письмонекоему обладателю патента на другой станок по обточке клапанов, где заверил,что наши интересы не пересекаются, и тем самым уменьшил стоимость нашегосовместного патента, который оценивается в миллион долларов.