Наваждения - Кирилл Газенкампф

Костлява,

Что лет так множество назад

Была Костлява девочкой…

Иль мальчиком была?..

И из пустых глазниц Костлявиных

Посыпался песок.

Смахнув рукой костлявою

Его с белёса черепа,

Погладила ту девочку

По белокурой

По головушке…

И на полях на каменных

Стоит фигура новая:

Как маленькая девочка

Рукой своею маленькой

Сиреневенький гладила цветок.

ДОРОГА ЖИЗНИ

Идя по дороге жизни,

Теряясь в пути одиноком,

Ныряя в глубины морские,

Дрейфуя на старой льдине,

Мы ищем, за что зацепиться,

На чём удержаться можно.

И часто мы крепость камня

Травинке простой присуждаем.

Изголодавшись,

Напиться спешим мы,

Принимая лужицу грязную

Зачастую за озеро чистое.

И срываясь в бездонные пропасти,

Посчитав за камень ветку трухлявую,

Мы корим себя за невежество,

Пяткой в лоб стуча,

Поклинаяся,

Что ни в раз, да ни в жизнь,

Да ни капельки…

Но лишь только поднявшись,

Опомнившись,

Приступаем за старое

Сызнова:

По граблям, что уже были пройдены,

Мы ведём путь свой далее,

Где, как камни, травинки «прочные»

Да где лужи, озёрам подобные…

СТЕКАЕТ ВРЕМЯ ПО РУКАМ

Стекает время по рукам,

Песком ссыпаясь в небытие.

И только мы, и только здесь

Творим своё ничто в нигде…

В межзвёздной адской духоте

Несутся мысли, вздору равны,

И не постигнут нас нигде

Евклидовы законы жизни…

Мы улетаем в небытие,

Чтоб возродиться в райской куще,

Где средь деревьев величавых,

Кристально чистых родников,

Мы вновь добудем нефть пожаров

И разожжём костёр любви.

Где вместо брёвен устаревших

Горят, как грешники в аду,

Лишь те,

Кто был так опрометчив,

Вложив нам кардию свою

В глумливые ручонки,

Взамен не получив ни грамма Любви.

Скорбим и сожалеем

С наигранною маской на лице,

Испепеляюще сжигая,

Кто нам не верит в глубине.

И снова к звёздам устремляясь

В попытке скрыться, убежать,

Найти времён веретено

И, словно детскою забавой,

Распутать, разломать его,

Возомнив себя светилом мира,

И орошая плоть небес

Невиданным раствором жизни,

И засыпая смертью всё,

Мы снова в бой идём к Вселенной

На чашку чая с пирогом,

Где чаем будет наше солнце,

А пирогом – земля других.

И за весёлым разговором,

Как будто просто, невзначай,

Через окопы кинем мину,

На руки вылив всё то время,

Что сыпалось песком с небес…

ШУТ

Что наша жизнь?

Игра!

И все мы в ней актёры:

Кто короля играет,

Кто шута,

Кто принца датского,

А кто и Ермака.

Тебе везёт, и роль твоя – Король!

Великий самодержец,

Гроза врагов

И бог для подданных,

Фигура величава и заметна.

Другой же – шут.

На первый взгляд,

Букашка, малая роль.

На внешность неказистый,

Смешит потехою своей.

Куда ему, шуту, при дворе

С тобой тягаться,

С королём!

Но вот в чём соль:

Ведь зрителям запомнился

Не ты, великий самодержец,

Своею ролью величавой,

А шут в его нелепой роли.

Так в чём секрет?

Секрет лишь в эпизоде,

Ведь роль твоя эпизодична.

А он прошёл сквозь всю игру.

МГНОВЕНИЕ

На потолке сверкает лампа,

Как тёмной бездны огонёк.

Куда ведёт она, мерцая?

Куда зовёт одна в тиши?

Гудит безрадостно, безвольно

Машина Гейтса под столом.

Картонно-гипсовые стены,

Что окружают с трёх сторон,

Не давят в силу их структуры,

Душевно ж – тягостно гнетут…

А ты сидишь,

Как мышь морская,

И тупо смотришь в потолок,

И вспоминая, и скучая —

Ты чужд им всем и одинок.

Мелькают огоньки онлайна,

Взлетает крейсер, в мину вхож.

А ты сидишь так грустно и печально

В тиши густой, и вязкой, и гнилой,

Как смертник, в камере сидящий,

Как лепрозория жилец.

ЛУНА

О, Луна, властительница мира!

Ночной порой порождена

На счастье или на погибель?

Ты светишь нам

В тот тёмный час,

Когда вершатся все событья:

Когда любовники младые

Крадутся к месту рандеву,

Когда убийцы удалые

Свои вострят ножи,

Когда в петлю младой парниша

Дурную голову кладёт.

Так кто ты есть?

Ты ангел или демон?

Но светишь ты

Всем одинаково тоскливо,

Той бледною магической тропой,

Что зазывает в небо…

«Сердца пульс в висках стучит…»

Сердца пульс в висках стучит:

«Беги, исчезни, растворись!

Ты не был здесь

И уж не будешь

Отселе больше никогда!»

И ты бежишь,

Скрываясь с виду,

Чтоб поскорее унести

Своё трепещущее сердце

И те виски,

Где вновь стучит:

«Беги, исчезни, растворись!»

И ты бежишь,

Чтоб с головой

Нырнуть в работу,

В рутину серых будних дней,

Где за стеною букв и чисел

Ты спрячешь голый разум свой

От мира, где её глаза и губы,

Где есть её улыбка, смех,

Где в тех глазах бездонных

Свила гнездо печаль и грусть —

Увы, твоё лишь порожденье…

БОЛЕЗНЬ

Крошка сын к отцу пришёл,

И спросила кроха:

«А любовь, папа, это сильно плохо?»

«Как сказать тебе, сынок, —

Грустно молвил папа. —

У любви, сынок, есть страницы рая:

Когда летаешь ты орлом,

На крыльях чувств несомый,

И нет счастливее тебя на свете,

Когда глаза её лишь улыбнутся

И локоны взметнутся,

Тебя лишь увидав…

Но есть, сынок, страницы ада,

Что собираются в тома:

Когда готово сердце треснуть

И разорваться пополам

От равной взрыву тишине,

От взгляда, брошенного вскользь,

От слова «нет» без права жизни…»

«Опять с сынишкой говоришь? —

Раздался голос сбоку, —

Пора вам спать…»

Укол иглы отправил в странствия к Морфею,

Безвольно тело повалив

На мягкий пол.

Иль стены это были?..

СОЛДАТЫ

Они под пулями не гнулись,

Они стояли, как стена.

А злой свинец,

Что рвал им души,

Что красил в алый цвет снега,

Что, разрывая криком воздух,

Ронял на землю пареньков.

Ты, злой свинец, слабее мухи:

Косил траву, крошил кирпич,

Но ты не смог обрушить стену

Бесстрашных и живых бойцов.

И та стена, облившись кровью,