На грани выживания - Кайла Стоун

тоже есть деньги и связи. Корпорации, политические чиновники и полицейские работают на них. Здесь у нас никогда не случалось проблем с ними, но я слышал разные истории.

— Понятно.

— Они думают, что стали солдатами или что-то в этом роде. Наверное, ограбили арсенал Национальной гвардии, потому что оружие у них военного образца, а маршируют они в форме.

Лиам напрягся. Ополченцы тоже носили форму, считая себя лучше, чем они были на самом деле.

Но эти парни, похоже, еще хуже.

— Их главарь, Александр По, создал себе репутацию безжалостного командира. Он жестокий. Они все такие.

— Что случилось?

— Эти парни ворвались сюда, как вражеское вторжение — несколько сотен. У них бронированные грузовики и автоматическое оружие. Мы не могли сравниться с ними ни числом, ни огневой мощью. Они захватили лагерь, убили всех, кто сопротивлялся, и окружили город, чтобы мы не могли выбраться или обратиться за помощью. Всех, кто не успел вовремя спрятаться, они согнали в лагерь. Они сжигали дома и предприятия. Убили хороших людей, включая двух моих сыновей.

Гнев захлестнул Лиама. Так много ненужных смертей, так много бессмысленного зла, и некому это остановить.

— Они налетели, как саранча, и конфисковали все — еду, припасы, коров и лошадей — и собрали их на близлежащих фермах амишей, поскольку те полностью функционируют без электричества.

Макферсон вытер воспаленные глаза тыльной стороной ладони и прочистил горло.

— У нас самое большое поселение амишей в Иллинойсе прямо здесь, в Артуре. По приставил к амишам несколько своих людей, чтобы они их охраняли. Они берут все, что хотят и когда хотят.

Тень пересекла его лицо.

— И не только животных и припасы, если понимаешь, о чем я.

Гнев Лиама вспыхнул ярче, сильнее. Он понимал.

— Они используют граждан в лагере в качестве рабского труда на местных фермах. Предположительно, они захватили несколько лагерей по всему Иллинойсу. По использует их как центры снабжения для поддержки своей растущей армии.

Логично, что По и его Синдикат нацелились на лагеря агентства, и в частности на этот, потому что это легкие цели, богатые ресурсами.

Потребности сотен миллионов перемещенных лиц и беженцев, разбросанных по всей стране, полностью перегрузили Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям и остальные органы власти.

Из-за отсутствия связи, ограниченного транспорта и сокращения ресурсов многие сельские общины остались незамеченными, недоукомплектованными и забытыми.

Это сделало их легкой добычей для банд, ополченцев или тех, у кого имелось больше оружия.

— Для чего он использует свою армию? Какова его цель?

Макферсон пожал плечами.

— Не знаю. Но слышал, что он превратил лагерь в базу для торговли людьми, продавая женщин и мужчин в качестве рабов. Он торгует едой, боеприпасами, оружием, топливом.

Лиам сжал челюсти. Это его не удивило. Такие люди, как этот Александр По, жаждали власти и контроля и готовы подчинить себе любого, чтобы их получить.

Такие люди существовали и до коллапса, но теперь мало что останавливало этих демонов-социопатов от уничтожения всего, к чему они прикасались.

— Теперь все просто… исчезли, — сказал старик. — Синдикат не знает, что я здесь. Я слежу за тем, чтобы снаружи дом выглядел таким же запущенным и заброшенным, как и все остальные. В первую неделю они посылали патрули, чтобы забрать всех, кто скрывается. Теперь они не приходят. Может быть, им уже все равно. Что я могу с ними сделать? Ничего.

Он покачал головой.

— Никогда не видел здесь ничего подобного. И никогда не думал, что увижу. Я люблю свою страну, мистер Коулман. Я воевал во Вьетнаме. Неужели теперь везде так?

— Нет, — отозвался Лиам. — Не везде. Все не очень хорошо. Много зла процветает, но не так. Национальная гвардия никогда бы этого не допустила.

— Не осталось сторожевых псов. Некому защитить стадо.

— Еще есть немного, — хрипло возразил Лиам.

Макферсон выпил последний глоток виски, опрокинув бутылку назад, чтобы убедиться, что ему досталась каждая капля. Он облизал свои тонкие сухие губы и вздохнул.

— Если твои люди еще живы, они в том лагере. Будешь их оттуда вытаскивать?

— Да.

Взгляд старика стал отрешенным, словно он наблюдал за сценой, разыгрывающейся далеко от этой темной пустой кухни.

— Они убили моих сыновей. Убили моих соседей, моих друзей. Любой ущерб, который тебе придется нанести, чтобы выполнить работу, не чувствуй себя виноватым.

— Я приму это во внимание.

— И будь осторожен. Они из тех, кто сначала стреляет, а потом задает вопросы.

— Я справлюсь.

— Я в этом не сомневаюсь.

Лиам снял с пояса пистолет «Зиг Зауэр» и положил его на стойку. Он положил складной нож рядом с ним и двинулся к задней двери, сканируя задний двор через окно в двери, прежде чем снова повернуться к Макферсону.

Что-то кольнуло его. Чувство, которое Лиам не думал, что сможет почувствовать снова — сострадание.

Он пожалел старика, распознав боль и одиночество в этих мутных, но умных глазах. Он знал, что одиночество живет глубоко в его душе.

Лиам прочистил горло.

— После этого я могу вернуться сюда. Я знаю одно место в Мичигане, где все идет хорошо, несмотря ни на что. У меня есть свободное место в грузовике.

Макферсон тоскливо уставился на свою пустую бутылку из-под виски.

— Нет. Это мой дом. Я считаю, что кто-то должен остаться, чтобы присматривать за всем. Не дать этим отморозкам окончательно победить, понимаешь? Это могу быть и я.

Лиам не мог не уважать старика и его доблестную борьбу с охватившим все вокруг злом. В таком маленьком, незначительном поступке было что-то достойное восхищения.

Когда простое выживание становится актом храбрости.

— Вам что-нибудь нужно?

Макферсон поджал губы.

— У тебя случайно нет сухпайка? Никогда не думал, что скажу это через миллион лет, но я бы не отказался от одного. С любым вкусом.

Лиам криво улыбнулся.

— Есть.

Глава 4

Саттер

День восемьдесят шестой

Маттиас Саттер навел прицел и снял АК-47 с предохранителя, переключив рычаг переключения огня на полуавтоматический режим. Он потянулся к спусковому крючку, предвкушая выстрел.

Мужчина и женщина лет пятидесяти стояли на широких каменных ступенях в двадцати футах перед ним. Предположительно муж и жена, оба с оружием: седовласая, одетая в жемчуг жена — с жалкой «пукалкой», муж — с дробовиком, нацеленным в грудь Саттера.

Саттер не беспокоился о нем. У него все равно не будет случая нажать на курок.

— Это моя собственность! — сказал мужчина дрожащим голосом.

— Больше нет, — возразил Саттер. — Уходи сейчас — оставь свои вещи, свой дом, все — и убирайся.

Они уставились на него, ничего не понимая. Худые и немытые, в болтающейся на них дизайнерской