В радости и в горе - Кэрол Мэттьюс

Кот-Ранее-Известный-Как-Принц благодарно потерся о ее ноги, оставляя свою шерсть на черных брюках.

— Корыстная ты душонка, — журила его Джози, ковыряя вилкой в лазанье с таким воодушевлением, на которое только способна женщина, вынужденная есть нечто, по вкусу больше всего напоминающее мокрые обои. То, что аппетит стал возвращаться к ней и что она, хоть и с трудом, но впихивает в себя это неудобоваримое снадобье, было хорошим признаком. Следующим ее шагом возвращения к жизни будет приготовление для себя настоящего, вкусного блюда. Может быть, даже ее увядшая грудь со временем опять расцветет.

Эти звонки Дэмиена стоили ей душевного равновесия. Они вносили разлад во все, что с таким трудом понемногу выправлялось; так налетевшее подводное течение поднимает со дна осадок, хотя поверхность воды и остается ровной и спокойной. Каждый раз она собирала все душевные силы в кулак, готовясь к защите. Хотя это он решил разорвать их брак, и его совершенно не касалось, встретила ли она кого-то другого или нет. Она могла бы переспать со всей футбольной командой Англии — и надо думать, получить при этом массу удовольствия, — но к Дэмиену Флинну это уже не могло иметь никакого отношения. Она сделала глоток сухого вина; оно показалось ей слишком кислым и горчило. Даже бокал вина в одиночестве выпить было трудно. Пить одной не очень весело.

Кот-Ранее-Известный-Как-Принц вспрыгнул на стул и положил лапы на край стола. Джози тоскливо вздохнула. Этот, теперь единственный, мужчина в ее жизни благодарно муркнул — уж он-то знал, что такое жизнь (или «Кити-Кэт»). Зарывшись по самые уши в тарелку, он, как и всегда, ел, будто завтра уже не наступит.

Джози щелкнула кнопкой магнитофона. Зазвучал голос Джорджа Майкла; певец доверительно жаловался ей на несчастливую любовь. Теперь уже без слез могла она слушать слезливые излияния других, что, конечно, тоже было хорошим признаком. Это был «Небрежный шепот»: «Знает он, что виноват, шагает в танце невпопад…» Виноваты или нет, но они с Дэмиеном всегда хорошо танцевали.

Она чувствовала себя измотанной. И теперь уже бывший муж и мать высосали весь аварийный запас ее душевных сил. Ну что же, зато она сможет заснуть в самолете и не будет смотреть всякую устаревшую кинодребедень, которую смотреть можно только затем, чтобы как-то убить время. Она решительно встала, красиво — без особой необходимости — сложила салфетку и села опять. Не отрываясь от еды, кот бросил на нее взгляд.

— Вот так. Уж если кто мне дорог, так это ты. А я, кажется, солгала ему?

Кот-Ранее-Известный-Как-Принц подтвердил своим видом справедливость ее подозрений.

— Вы сидите на моем месте. — Джози сверилась с номером в пропуске на борт, а затем вновь посмотрела на номер над креслом.

Человек, занявший ее кресло, слушал персональный мини-плеер, энергично кивая головой, видимо, в такт музыке. А может быть, у него приступ нервного тика? Так или иначе он напомнил ей плюшевого лабрадора, обычно стоявшего на заднем сиденье в отцовском «Форде». На каждом повороте и при резкой остановке тот начинал качать своей непонятно как прикрепленной к туловищу головой. На протяжении многих лет при взгляде на эту качающуюся игрушку у нее начинался приступ морской болезни. И вот она вновь увидела того плюшевого песика, вдруг чудесным образом вочеловечившегося в ее кресле. Волосы у него были светлые и спутанные. Ей подумалось, не такого ли человека имела в виду ее мать, когда говорила о «необычной» внешности.

— Будьте добры, мэм, сядьте! Самолет вот-вот взлетит, а вы стоите в проходе.

— Но…

Стюардесса неодобрительно хмыкнула и протиснулась дальше. Очень мило. Вот на это сил у нее уже нет. Звонок Дэмиена выбил ее из колеи, и она все еще никак не могла успокоиться. Накануне ее мучили кошмары — ей все снилось, что Дэмиен жестоко мучает ее. В последнем сне он прибил ее гвоздями к кровати и скреб острыми когтями по волосам. Проснувшись, она обнаружила, что лежит, уткнувшись лицом в подушку, а Кот-Ранее-Известный-Как-Принц сидит у нее на шее и, переминаясь с лапы на лапу, впивается когтями ей в затылок, намекая, что они уже на волосок от завтрака. Все мужики одинаковы, эгоисты до мозга костей.

Джози слегка постучала жестким ребром пропуска по голове человеку, что сидел в ее кресле. Он взглянул на нее.

— Место. Мое место, — сказала она, многозначительно указывая на кресло, мол, «пересядьте!»

Он вынул из одного уха наушник и, рассматривая, повертел его в руке.

— Если можно, я хотел бы остаться здесь. Я люблю смотреть, как самолет отрывается от земли.

— Но…

— Почему бы нам не поделить это место и не поменяться на полпути. — Его губы скривились в улыбке, как бы говорившей: «Поиграй со мной, кинь мне мячик, а я разрешу тебе пощекотать свой животик». Будь она выпускницей школы обольщения Барбары Вудхаус, он бы с ней так не разговаривал.

— Но… — Джози колебалась. Ей хотелось сидеть у окна. Взлет и посадка были самыми опасными моментами полета, и всегда было спокойнее знать точно, долго ли придется падать, прежде чем разобьешься в случае «возникновения технических неполадок».

— Ладно, — сказала она, помедлив, чтобы показать ему, насколько ей не по душе его предложение.

— Спасибо. С вами можно дружить.

Вот уж никакого желания! Ее и так бесит, что приходится путешествовать с таким огромным багажом, который какой-нибудь чертовой голивудской кукле вроде Джоан Коллинз и не снился, — вся родня нагрузила ее подарками кузине Марте на ее предстоящее бракосочетание в Нью-Йорке. А все оттого, что родственнички прижимисты и не хотят тратиться на билет, чтобы приехать на эту свадьбу самим. Они предпочли, чтобы все эти вазы для фруктов из резного стекла, полотенца с монограммами и другие самые разнообразные предметы свадебного снаряжения, которые потом ближайшие двадцать лет благополучно пролежат у Марты в самой глубине шкафов, она тащила туда на своем хребте. Ведь если и существует на Земле девушка, у которой есть абсолютно все для жизни, так это Марта.

Да, а ведь я так думаю только потому, что сама вот-вот разведусь и у меня все это уже позади.

Человек-В-Ее-Кресле засунул наушник миниплеера обратно в ухо и опять стал дергать головой. «Очарование II», сиквел. Она уже видела клип на эту песню в исполнении Мадонны, где та приходила в экстаз от своего совершенства. Еще минута, и он ударит по своей воображаемой гитаре, выбив из нее пару-другую умопомрачительных звуков. Да, если он и дальше будет дергаться, как кукла в Маппет-шоу, то полет станет для нее пыткой.

Джози обиженно пыхтела, взваливая на плечо свою багажную сумку. Джоан Коллинз, по крайней мере, подали бы руку — какой-нибудь миньон, прихлебатель, этакий вечный мальчик из свиты. А вот ей, Джози Флинн из округа Кэмден, тридцати двух лет от роду, в скором времени разведенной женщине, руки никто не подал. Никто. Драматизм ситуации дает ей право повторить это «никто». Вот теперь, когда она стала единицей статистики по разводам, ей приходится одной заботиться о том, чтобы все эти простыни и наволочки тетушки Конни прибыли к месту назначения целыми и невредимыми. Они куплены в «Британском магазине домашних принадлежностей», потому что, как заметила Констанс, американцам нравится все отмеченное клеймом «британское». Но Джози-то прекрасно знала, что солнечно-желтые нарциссы, склонившие свои головки над светло-вишневым полем, были совсем не во вкусе Марты. Ну совсем.