Слишком близкие люди - Ольга Николаева

Андерс отставил в сторону бокал, содержимое которого так и не попробовал. Обхватил девушку одной рукой за спину, другой приподнял подбородок.

— И как же ты, Лера, докатилась до жизни такой?

— До какой такой жизни? — она смотрела прямо в глаза, ни на миллиметр не отодвинулась, даже вывернуться не попыталась.

— Видишь человека впервые в жизни, всего парой фраз перебросилась, и сразу же в номер приглашаешь? Что это за игра? И что конкретно тебе от меня нужно? — он сильнее сжал подбородок девушки, давая понять, что шутки закончились.

— Ты очень привлекательный мужчина, Андрей. Я вижу, что нравлюсь тебе. И ты мне нравишься. Зачем терять время на глупую ходьбу вокруг да около? Мы — взрослые люди, и оба прекрасно знаем, чего хотим друг от друга. — Она высказывала эти фразы медленно, явно подбирая нужные слова, но очень уверенно и настойчиво.

— А как же близость? Духовная, душевная… или как там правильно называется?

— Я тебя умоляю. Секс и близость — это совершенно разные вещи. Не нужно их смешивать.

Поразительная прямота. Особенно, в устах женщины…

— Значит, ты хочешь секса? — Андерса раздражала эта щекотливая ситуация. Все, что происходило, казалось неправильным. Но хуже всего, что секса он тоже хотел. Именно с ней. Просто не хотел себе в этом признаваться.

— Да. Как и ты, уверена.

— И никаких последствий и претензий? — все-таки, сомнения никуда не делись. Хотелось получить гарантии, пусть такие, нелепые, на словах.

Она хмыкнула:

— Можешь забыть мое имя сразу же, как выйдешь за порог. Я обещаю тоже не вспоминать. Так устроит?

— Хорошо. — Он кивнул, не в состоянии отделаться от ощущения абсурда. — Начинай, раз уж время терять не хочешь.

И она начала. Сразу же. Отчаянно глянула в глаза, облизнулась и взялась за пуговицы его рубашки. Обычные движения, без всякого намека на соблазнение. Лера просто методично вынимала каждую пуговку из петель. Кажется, даже губу прикусила от усердия. Распахнула рубаху на груди, провела пальчиком линию от горла до самого ремня брюк, как-то жадно, со всхлипом втянула воздух, и решительно принялась воевать с пряжкой… Этот всхлип словно сдвинул тумблер в мозгу Андерса. Так невозможно притворяться.

— Подожди. Я сам, ты с ней не справишься. — Перехватил ее руки. — И вообще, так нечестно: я сейчас буду голый, а ты в прическе и платье…

— Чем тебе моя прическа не нравится? — Лера, отчего-то, перешла на шепот. Или голос у нее так сел?

— Нравится. Очень. Но я люблю, когда можно дергать за волосы, не натыкаясь на всякие ваши шпильки… — тоже шепотом ответил, методично выискивая и выдергивая эти самые шпильки из ее волос. Грива у Леры была шикарная: тяжелой, густой ароматной волной обволокла его пальцы, заструилась по плечам и спине. — И зачем же было прятать такую роскошь?

— С платьем не сочеталось по-другому. — Лера, кажется, впервые правильно среагировала на комплимент: расслабилась, откинула голову назад, позволяя сильным пальцам держать и массировать ее затылок.

— Кстати, о птичках! Застежка где? — Оттягивать неизбежное уже надоело. Хотелось оценить все то, что так беззастенчиво предлагалось.

— Сзади. — Не дожидаясь, пока Андерс нащупает замо́к молнии, Лера сама завела руку назад. Одно движение — и ткань легким облачком скатилась к ее ногам.

— Ого. Вот это приятный сюрприз! — не смог скрыть удивления: грудь под платьем была абсолютно свободной. То есть все, что казалось высоким, пышным и упругим, по факту таким и оказалось. Никаких тебе бра, пуш-апов и прочих женских хитроумных штучек, способных вскружить мужскую голову, а при раздевании — жестоко разочаровать. — У тебя потрясающее тело, Лер!

Легкий нетерпеливый вздох был ответом. И вполне понятным призывом к действию. Но сразу лапать малознакомую женщину за грудь было бы слишком даже для Андерса. Хоть он стеснительность. И не страдал. — А целоваться-то можно, Лера?

— Нужно, Андрей, нужно. — Похоже, еще один вопрос, и девушка взорвалась бы от нетерпения.

Ее губы, если трогать пальцами, были нежными, упругими и прохладными. Если целовать — становились горячими, сухими, жадными. Такими, что одно касание — и сразу в омут с головой. Ее пальцы, сначала робкие, почти неумелые, вдруг стали смелыми, требовательными, бесстыдными. Нагло прошлись по раскрытой мужской груди, крепко обхватили шею, затем зарылись в волосы, царапая кожу головы. Не больно. Ровно с такой силой, чтобы голова работать перестала. Лера льнула к нему всем телом, терлась и прижималась, пьянила и туманила разум своим неприкрытым желанием. Андерс уже через пару секунд не мог бы сказать, в чем он там сомневался. А если бы кто-то ему напомнил, что он подумывал прекратить эту затею, рассмеялся бы ему в лицо, самым дурным и сумасшедшим смехом.

В какой-то момент Лера зашипела, словно обожглась… Чертова пряжка ремня, так и не расстегнутая, поцарапала нежную кожу. И они уже вдвоем пытались расстегнуть эту пряжку, а она никак не поддавалась. Надо же было купить такую хрень за очень дорого накануне…

Это была единственная заминка по пути от окна до кровати. Они его преодолели за пару совместных шагов, а потом упали, не особенно вникая, правильно ли падают. Рухнули правильно, но Лера оказалась сверху. Похоже, что не случайно. Андерс лишь глаза распахнул пошире, наблюдая, как его седлают, а затем начинают трогать, ласкать, гладить и целовать. С такой страстью и нежностью, словно в руки девушки достался объект давнего поклонения. Это было бы приятно и здорово, если бы не какая-то нотка отчаяния, что сквозила во вздохах Леры, пробегала искоркой во взгляде, горчила в поцелуях…

— Нет. Так дело не пойдет. — Андерса ни горечь, ни отчаяние не устраивали. Он хотел, чтобы были сладость и наслаждение. — Сначала я буду сверху.

Поменять дисклокацию — дело одной секунды. И вот уже Лера лежит, распластанная на покрывале, а Андерс завис… залюбовался, засмотрелся. И понял, что никуда не торопится, в принципе, и ей торопиться не позволит.

Вдох — поцелуй, выдох — с большой задержкой. Только затем, чтобы воздуха побольше глотнуть. Снова поцелуй, глубокий, жаркий, цепкий. Такой, что не разорвать, друг от друга не оттянуть. Руки путаются, сталкиваясь между собой, потом переплетаются, словно так и задумано. И вот уже запястья девушки задраны над головой, пришпилены к подушке. Еще минута — и эти же руки отпущены на свободу, с нетерпением зарываются в волосах мужчины, царапают кожу, затем спускаются на шею, с наслаждением оглаживают спину. Словно не замечая ласки, мужчина сам упивается гладкой женской кожей на сгибе плеча, втягивает с силой, не думая, что останутся следы. Он вообще ни о чем не думает, мозги почему-то отключились, остались только голые инстинкты. Андерсу важно лишь то, что женщина рядом с ним одуряюще пахнет, жарко дышит ему в висок, оставляет горячие следы от губ на виске, на щеках, на лбу — везде, где дотянется, где он сам подставится и позволит. А ему нравится подставляться под эти ее ненасытные поцелуи.