Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

По противоположной стороне улицы вышагивал взад-вперед почтенного вида господин в котелке, светлом полотняном костюме и с букетом в руках. Он то и дело посматривал на уличные часы и вытирал обильный пот носовым платком. При этом его маленькие глазки по-рысьи сосредоточенно изучали лежащую перед ним улицу, ни на чем не останавливаясь, но ничего и никого не пропуская. По всему было видно: предстоящее свидание волнует господина не больше, чем бродягу товары, выставленные в витринах самых дорогих магазинов города.

— Я их знаю, — пробурчал за спиной Алексея Вавилов. — Лучшие агенты Ольховского. Начинали с простых филеров, поэтому кого угодно вокруг пальца обведут, но только не нас с тобой, — произнес Иван назидательно и кивнул головой в сторону бродяги. — Тот, который с калачом, — Кощей. Цепкий, как клещ. Еще не было случая, чтобы упустил кого из-под наблюдения. Второй, с букетом, Тумак. Этот тоже ловок, но при задержании. И стреляет, будь здоров, особенно по движущимся мишеням! Так что наверняка крупная птичка у них на поводке. — Он огляделся по сторонам и задумчиво произнес:

— Нет, обоз их не интересует, хотя, как сказать, возможно, за ним тоже своего человека направили.

Мы ведь не сразу их заметили.

— Может, филеры ждут, когда англичанин из гостиницы выйдет?

— Да кто их разберет? — вздохнул Иван и махнул рукой:

— Пошли! Наше дело — сторона!

Они отошли от витрины, и тут же Иван схватил Алексея за рукав:

— Гляди!

Филер с букетом неожиданно уронил его себе под ноги и нагнулся, чтобы поднять рассыпавшиеся цветы.

— Кажется, знак подал, — прошипел Иван и толкнул Алексея:

— Точно! Смотри! Монашка!

Но Алексей и сам заметил, как из-под арки между двумя домами вынырнула высокая, судя по походке, женская фигура в длинном черном одеянии с низко надвинутым на лицо капюшоном. Подпоясывала эту пыльную и довольно ветхую хламиду разлохмаченная веревка. А в правой руке монашка сжимала длинный посох с крючком на конце, напомнивший Алексею своим видом ерлыгу, которой чабаны ловят овец за заднюю ногу.

Спина ее была слегка согнута, голова вытянута вперед: ни дать ни взять древняя бабуся, плохо видящая перед собой дорогу. Только для древней бабуси она передвигалась слишком легко и быстро. «Монашка», постукивая посохом, почти бежала к одной ей ведомой цели и завернула за угол, как и обоз, в направлении постоялого двора.

Правда, на углу она на мгновение замедлила бег и бросила быстрый взгляд через плечо. И даже не походка, а этот поворот головы, резкий, совершенно не свойственный ее преклонному возрасту, заставил Алексея и Ивана переглянуться. И не сговариваясь, они поспешили следом.

Народу на улице в этот час было немного. Молодая нянька в сатиновом платье и белом переднике прокатила навстречу им плетенную из лозы детскую коляску. Медленно прогуливалась вдоль витрин магазина дородная дама со шляпной картонкой в руках. Шмыгнул с одного места на другое, убегая от солнца в тень, чистильщик сапог…

Тротуар перед ними был абсолютно пуст. Забывший про цветы Тумак спешил вслед за «монашкой» и тоже исчез за поворотом. Клещ пересек мостовую, нырнул под арку, и тут же из питейного заведения «Теремок» вывалился мужик в стоптанных сапогах и в армяке и шмыгнул следом за ним.

— Проходными дворами рванули, — прошептал одними губами Иван и показал глазами на арку:

— Давай — туда!

Они убыстрили шаг и уже почти достигли арки, когда дорогу им заступил рослый офеня с лотком, на котором громоздились календари, дешевые книжонки, открытки с видами Кавказа, ластики, гребни, заколки и прочая на первый взгляд непонятная дребедень.

На какое-то мгновение широкая спина офени заслонила им обзор, но Иван ловко нырнул ему под локоть и юркнул в арку.

Алексей попытался обойти торговца справа. Тот искоса метнул на него угрюмый взгляд и прибавил ходу.

Тогда Алексей ступил на мостовую, легко обошел офеню и почти побежал, лавируя между невесть откуда взявшимися оборванными цыганскими ребятишками, обступившими продавца с бубликами и наседавшими на него с отнюдь не детской наглостью. Будь у него время, Алексей непременно бы вступился за чуть не плачущего от досады паренька лет пятнадцати, которого грязные ручонки ободрали почти как липку, оставив на связке два бублика…

Алексей достиг поворота, бросил взгляд на витрину огромного магазина, принадлежавшего компании Булавина.

Офеня был тут как тут и отразился в ней до самых носков юфтевых, приспущенных гармошкой сапог. Но не повернул вслед за Алексеем, а пересек улицу и остановился в тени дома напротив. Несколько женщин простого вида тут же окружили торговца и принялись рыться в хламе, сваленном на его лотке.

Но Алексей тут же забыл и про офеню, и про его покупательниц. Он заметил Тумака. Филер почти приклеился к спине «монашки». А она, сгорбленная, с вытянутой вперед шеей, продолжала быстро, чуть ли не вприпрыжку мчаться по тротуару. Неожиданно из проходного двора навстречу ей выскочили Кощей и мужик из «Теремка». «Монашка» словно споткнулась на месте, спина ее выпрямилась, а посох она перехватила двумя руками и выставила перед собой.

Тумак наседал на нее сзади, впереди плечом к плечу наступали два дюжих агента с недвусмысленными намерениями, которые читались в их глазах. В этот момент Иван тоже выскочил из-под арки. Руку он держал за пазухой. Кажется, назревало что-то серьезное. Алексей быстро огляделся по сторонам. Офеня, избавившись от покупательниц, почти бегом пересекал улицу… Дама со шляпной коробкой ехала по мостовой в коляске с откинутым верхом и, привстав, наблюдала за тем, что творится на тротуаре.

Вдруг «монашка» резко прыгнула назад. И, развернувшись что было сил, хлестнула Тумака посохом по ногам. Тот вскрикнул и повалился на мостовую. Кощей и его напарник, вытянув из-за поясов револьверы, молча бросились на бывшую старушку. Но она опять прыгнула. И опять посох прошелся по агентам. Била она крючком. Кощей, схватившись за голову, упал на колени и тут же завалился на бок, а его напарник удержался на ногах, но зажал лицо ладонями. Из-под его пальцев струей хлынула кровь.

«Монашка» же резво покинула место схватки. Ноги ее так и мелькали из-под балахона, края которого она подхватила руками.

А по мостовой уже вовсю мчалась пролетка с дамой со шляпной коробкой. Правда, вместо картонки дама сжимала в руке пистолет и кричала неожиданно грозным басом:

— Стой! Стой! Стрелять буду!

Пролетка поравнялась с «монашкой». Лошадиная морда с Крупными желтыми зубами взметнулась над ее головой.

«Дама», подхватив юбки, из-под которых виднелись грубые мужские башмаки, занесла ногу, чтобы спрыгнуть на тротуар, но «монашка», развернувшись, нанесла ей мгновенный тычковый удар посохом прямо под ребра. «Дама» по-лягушачьи коротко вякнула и упала навзничь на дно коляски. «Монашка» опять крутанулась на месте и тут же попала в объятия Ивана.