Хоррормолл - Грейди Хендрикс

на скидки – например, указывая, что в «Таргете» продают то же самое, но дешевле, и потому не сбросите ли двадцать процентов?

Стажеры завалили Тринити вопросами. Как она понимает, что в зале все хорошо выставлено? И сколько времени занимает выучить Девяносто Девять «Орских» Правил Домашней Композиции? А правда, что столы с фальшивыми компьютерами продаются в шесть раз лучше, чем столы без фальшивых компьютеров?

– Отдел кадров будет через минуту, – пообещала Эми. – Они помогут вам продолжить увлекательную экскурсию по «Орску».

Но никто уже не слушал ее. Все глазели на Тринити.

– Отличные вопросы! – радостно провозгласила она. – Но я отвечаю только на вопросы истинно верующих. Итак, сколько из вас видело духов? Поднимите руки.

Эми оставила Тринити сбивать с толку стажеров и направилась назад к Домашнему Офису, чтобы заняться проверкой этажа. С самого открытия магазина в Кайахоге, то есть уже одиннадцать месяцев, компьютеры постоянно спотыкались о нестыковки в инвентарных списках. В результате каждый божий день партнеры обходили этажи и вручную переписывали товары снова и снова. А это именно тот монотонный труд, который убивает душу.

Последней жертвой инвентарного кризиса оказались столы с беговой дорожкой «Швыррь», первые в новой линейке физкультурной мебели «Орска». Эми эта мебель казалась безумием. Для Эми всякая работа делилась на две категории: та, где нужно стоять, и та, где можно сидеть. Стоящим платят по часам. Сидящие получают месячные оклады. Пока работа вынуждала Эми стоять (что скверно), но она знала, что, если повезет, ей достанется сидячая работа (что замечательно). А «Швыррь» эту простую фундаментальную истину перевернул с ног на голову. Когда ты за столом с беговой дорожкой, ты сидишь или стоишь? От одной мысли об этом болела голова.

Эми стояла у своей информационной стойки и проверяла инвентарный список, когда снова внезапно явилась Тринити.

– Ох ты ж! – Эми вздрогнула.

– Я забыла сказать, Бэзил хочет видеть тебя в мотивационной комнате. Инструктаж за закрытыми дверями. Ну, ты же знаешь, что это значит.

Эми омертвела от страха.

– Он сказал что-нибудь еще? Сказал, зачем?

– Разве непонятно? – ухмыльнувшись, риторически спросила Тринити. – Тебя вышибают.

Глава 2. Деррьсекк

«Деррьсекк» – это место и для хранения вещей, и для отдыха, модулярное устройство для сидения, способное превратить даже маленькое пространство в готовый принимать гостей зал. Позвольте своему воображению – и своим друзьям – бродить свободно!

ДОСТУПНО В ВАРИАНТАХ: ЛАЙМ, ЛИМОН, ФЛАМИНГО, СНЕГ И НОЧЬ Д 42¾ × Ш 32¼ × В 34¼ НОМЕР ТОВАРА 5498766643

Эми пересекла кафе и зашла в дверь, ведущую к тыльной стороне здания. В конце длинного коридора с дверями в офисы кадровиков, айтишников и специалистов по продажам она открыла дверь в мотивационную комнату. Там на кубе «Деррьсекк» сидела в одиночестве женщина средних лет, выглядящая как певица в стиле кантри-вестерн: блондинистая грива и слишком много туши на лице. Женщина нервно тыкала в губы тюбиком «Блистекса».

– Руфь Энн? И ты тоже? – не веря глазам, сказала Эми.

– Ну, я бы не стала спешить с заключениями, – закручивая колпачок тюбика и стараясь контролировать голос, заметила Руфь Энн.

Эми закрыла дверь и опустилась на другой куб «Деррьсекк». Руфь Энн была в такой же степени сосредоточенной и целеустремленной, в какой Эми – ленивой и ненадежной. Если уж Бэзил решил избавиться от обеих, сокращения в штате намечались гораздо серьезней, чем представлялось. Мысли забегали по кругу. Если увольняют Руфь Энн, то уж Эми и подавно. А если уволят, то все кончено. Она потеряет квартиру, придется возвращаться в мамин трейлер.

Не так уж плохо работать в ретейле, когда получаешь 12 долларов в час плюс соцпакет. Но если потерять эту работу, придется идти в обычный торговый центр, а там платят минималку. В Огайо это 7,95 доллара в час. А на такие деньги не проживешь. Эми и так уже запоздала с квартплатой. И если увольняют Руфь Энн, то уж, конечно, уволят и Эми.

Мозг жевал эти мысли как жвачку.

– Они что-нибудь сказали тебе? – спросила Эми.

– Нет. Но если уж мы обе здесь, то у Бэзила явно веская причина.

– Мы – первые на выход. Бэзил увольняет нас.

– Давай проверим, на самом ли деле над нами сгустились тучи, прежде чем пугаться потопа, – назидательно сказала Руфь Энн.

В этом была вся она. Руфь Энн помнила дни рождения, когда кого приняли на работу, помнила, как зовут детей своих коллег и чем зарабатывают на жизнь их супруги, она общалась с младшими ровно так же, как и со старшими. Никогда не говорила ни с кем свысока, не поучала, никогда ни о ком не сказала и плохого слова.

До того как перевестись в Кайахогу, чтобы «просто попробовать новое», она тринадцать лет работала в «Орске» Янгстауна. Сорок семь, никогда не была замужем, без детей, и Эми никогда не слышала о сколько-нибудь серьезном бойфренде. Руфь Энн относилась к «Орску» как к дому и семье и каждый день пыталась сделать их лучше. Работая на кассе, она считала личным долгом отправить клиента домой улыбающимся. Она в самом деле жила, чтобы делать других счастливей.

– Спасибо тебе за толику оптимизма, – сказала Эми. – Но если ты здесь со мной, значит, у нас плохие новости.

– Да не тревожься понапрасну, – стиснув губы, посоветовала Руфь Энн. – Мы просто посидим тут, и что бы ни случилось, мы пройдем через это вместе.

Она наклонилась и обняла Эми. Та попыталась заговорить, но на глаза навернулись слезы, глотку сжало, будто кулаком. Если сейчас открыть рот, то попросту заревешь в голос, как придавленный клаксон. Эми пообещала себе не плакать. Могут забрать работу, но достоинство им не отнять. Она отстранилась, уставилась в ковер и скрипнула зубами.

И как же так вышло, а? Первые восемнадцать лет жизни впереди была ясная цель: выбраться из маминого трейлера. Хотя в школе консультант по выбору профессий посмеялся над ее желанием попасть в колледж, Эми наскребла достаточно грантов для того, чтобы попасть в Государственный университет Кливленда на коммерческий дизайн. Но мать снова вышла замуж, и доход нового мужа спихнул Эми в финансовую пропасть. Без выплат от универа пришлось оформлять бумаги на отчисление. А теперь она снова запаздывала с квартплатой. Соседки поставили недвусмысленное условие: или за сутки принесешь недостающие шесть сотен, или до свидания.

Чем сильнее Эми сопротивлялась жизни, тем быстрей тонула. Каждый месяц на одни и те же счета получалось выделять все меньше денег. Чем быстрей бежишь, тем быстрей вертится беличье колесо. Иногда хотелось просто