Единственная моя - Галина Владимировна Романова

– Может, что-то случилось, Кать? – печально вздохнула Снежанна, ни с чем возвращаясь на работу.

– Что может случиться с твоим Сашей? Шар если только бильярдный в лоб ему попал. – И обрадованная удачной шуткой, Катя звонко рассмеялась. – Не переживай, подруга! Явится, не сегодня, так завтра явится.

– Почему это завтра-то? Обычно игра у него так долго не…

– Обычно, обычно! Как ты привыкла к расписанию своему! А иногда его просто перестраивают.

– Кого? – вытаращилась на нее Снежанна.

– Не кого, а что! – поправила ее Катя и похлопала себя по щекам. – Нет, ну ты глянь, какая у меня после бани кожа, Жанка! Бархат просто, а не кожа… А знаешь, чем я ее так?.. Ладно, проехали. Расписание, говорю, наше иногда перестраивают, с нами не спросившись.

– Кто?!

– Кто-кто! А я знаю? Кому захочется, тот в нашу жизнь и лезет, и ломает там все, и устраивает по-своему. Тут уж не до привычного уклада, не до расписания с традициями и обычаями. Здесь уж приходится подстраиваться…

– Под кого?!

Если честно, то Снежанна вообще ничего из Катькиной болтовни не понимала. В бане та, что ли, перегрелась, раз несла такую чушь? Либо философствовать пыталась, наобщавшись вчера со своей школьной подругой, работающей над диссертацией по какой-то сложной теме.

– Под кого?! Под того, кто в нашу жизнь влез, кто изменить ее пытается, под того мы и подстраиваемся. – Катька пошла в соседнюю комнату за чайником и прокричала оттуда: – Что, разве с твоим Сашкой все было не так, да?

– А что было с Сашкой? – потрусила за ней следом Снежанна, путаясь в замысловатых речах Кати еще сильнее.

– Жила ты жила, все у тебя было хорошо и ровно. И тут вдруг он! Как ведь он тогда подвернулся… – Катя положила чайные пакетики в две чашки, влила кипяток. – А он тебя спросил, когда влезал в твою судьбу? Спросил, а нужен ли он тебе?

– Не спрашивал, – замотала Снежанна головой.

– Вот и я о том же! – Катька задрала кверху указательный палец. – Он влез, все поменял в твоей вполне благополучной жизни. Навязал тебе свои принципы и привычки, а ведь ты жила без него вполне счастливо. И ладно, ты его любила бы, тут уж никуда не денешься. А то ведь…

– Катя! Ну что ты снова?! – обиделась за исчезнувшего внезапно Сашку Снежанна. – Я ему очень благодарна.

– За что? – иронично хмыкнула та.

– Он меня спас!

– МЧС нашелся какой! Спас он ее! Ну, упала ты в снег, подвернула ногу, он тебя поднял. Не он бы, так кто-нибудь другой. Белый день был, центр города, как мне помнится, не замерзла бы… Кстати! – Тут глаза у Катьки сделались подозрительными до противного, не иначе гадость какую-нибудь теперь сказать собирается. – Чего это именно он тебя поднял? Никогда не задавалась таким вопросом?

– Потому что я упала! – воскликнула Снежанна, сразу поняв, куда клонит ее коллега по работе и немного подруга, она не раз пыталась ей в этом направлении мозги прочистить.

– Ой, а то никто больше не падает у нас в городе! – Катька скривила рот. – И всех прямо хватают на руки, несут в травмопункт, оттуда домой, а потом месяц цветами заваливают.

– Он говорил, что влюбился с первого взгляда. Я что, уродина, по-твоему? Не достойна того, чтобы…

– Красавиц много. Но часто без жилья, милая. – Катька вздохнула и громко отхлебнула из чашки. – В квартиру он в твою громадную и прописку влюбился. А потом, может, уже и в тебя. Вот скажи, а тебе ни разу не приходило в голову, что твой Сашка запросто может иметь семью на стороне? Или любовницу? Или вообще у него семеро по лавкам там, в Сибири, откуда он явился? Да и из Сибири ли он вообще?..

Бойцов сполз по спинке стула, далеко вперед вытянув длинные ноги, уставился в запыленное окно – уборщица третью неделю отсутствовала по причине декретного отпуска, а замены ей пока не нашли – и задал себе совсем неожиданный и не им придуманный вопрос: а зачем ему эта работа? Нет, немного не так. Зачем ему такая работа?!

Кажется, этот вопрос ему то и дело задавала Шурочка, пока они были вместе. При этом она таращила на него изумительной голубизны глазенки, ерошила ежик коротко стриженных смоляных волос и восклицала со слезой в голосе:

– Димочка, зачем тебе такая работа?!

– Какая? – отзывался он, потому что жалел ее, глупую, и за слезы ее, и за одиночество, в котором она вынуждена была пребывать из-за него.

– Такая! – Пухлый ротик Шурочки полз вбок, слезки набегали на глаза, проливались, и она принималась растирать их по щекам, всхлипывая. – Ты все время на работе! Тебя почти никогда не бывает дома! То дежурство, то усиление, то план-перехват, то еще что-нибудь придумают. И все это за что?!

– За что? – снова послушно отзывался Бойцов, пытаясь поймать ее слезинку на кончик пальца и рассмотреть на свет.

При всей убогости его жизни, он не лишен был определенного романтизма. И даже порой мечтал о чем-то возвышенном и прекрасном, хотя и виделось оно ему в весьма расплывчатых, неопределенных формах.

– За нищенскую зарплату! За постоянные нагоняи! За ор начальника! За матерщину! – принималась перечислять Шурочка, поочередно загибая изящные пальчики. – За отсутствие выходных, отпусков, за отсутствие личной жизни!!!

– Ты моя личная жизнь, – журчал тогда Бойцов, надеясь в этом месте очень удачно примириться с девушкой своей мечты. Но та настырно вырывалась, сердилась пуще прежнего и снова восклицала:

– Зачем тебе такая работа, Димочка?! Это же… Это же работа для дураков!!!

– Почему? – скучнел Бойцов, мгновенно растрачивая весь свой романтический пыл и понимая, что вечер испорчен.

– Потому что ни один здравомыслящий человек не поставит крест на своей личной жизни из-за нищенской компенсации!!!

– А как же чувство долга? – вдруг вспомнилось Бойцову что-то из прежних времен, славящихся нерушимыми идеалами. – Чувство долга перед Родиной, перед людьми? Мы же в ответе за тех…

– Кого приручили, хочешь сказать? – перебивала его Шурочка с насмешкой. – Это не вы, а вас приручают!

– Как это?!

– Взятками, милый! Взятками, корпоративным кумовством вас уже всех так приручили, что если вы и стоите на страже, то именно тех интересов, которые хорошо оплачиваются. Это… – Шурочка брезгливо кривилась в этом месте. – Это противно! Это гадко! И этого никогда не было раньше!

– Раньше – это когда?

Бойцов если и оскорбился за себя и тех своих коллег по оружию, которые не брали взяток и которых приручить было невозможно, то не подал виду.

Шурочка разойдется еще больше, и тогда пропал вечер. А много ли у него таких вот свободных вечеров в году?! По пальцам на руках можно пересчитать. Сегодня как раз выпадал безымянный на левой руке. И на вечер этот у Бойцова было много планов. Он хотел…