Транзит: Звёздная Гавань - Андрей Бабиченко

Под непомерной силой, рука погонщика пошла назад, сопровождаясь характерным криком того:

– Убери от меня свои мерзкие лапы, вонючий пришелец!

В последней попытке, Аден осмелился рвануть рукой, фактически соскабливая с ладони погонщика пластинчатый предмет.

В ответ тот громко гыркнул, готовясь к неизведанной, даже для самого себя, но последней, решительной атаке.

Сумей он только дотянуться, достав пальцами рук до его глаз и в бешенстве сдавив их в череп.

Убить, уничтожить, наслаждаться этим – разжимая цепкую хватку хладных пальцев рук.

Правее, где-то позади прохода раздался звонкий хруст.

Аден успел усмотреть несущийся отколотый кусок фурнитуры, вихрем мусора сносящий прочь погонщика.

Не решая медлить, Аден мельком вспоминает всю процедуру.

В спешке ощупывая пластинчатые выступы, перевернув в руках, чуть не выронив, лишь вовремя зажав ускользающее меж фаланг палец.

На сей раз, крепко уместив в ладони, он решил повторить ранее увиденное вплоть до наоборот – поднося пластину тыльной стороной к затылку.

Вот так впритык, что-то острое вонзилось о его плоть

Как механический захват, незамедлительно сверля, пронизывая от области шеи к ушам и далее глазным яблокам.

Голова склонилась, уступая под ощущением странной тяжести, веки поникли, потеряв любой источник света и теперь, будучи перегорожены баррикадой из плотно обхвативших его голову пластин, образовывая тем самым герметичный шлем.

Через пару секунд на фоне глаз вспыхнул яркий синий свет, сопровождаясь рядом графических таблиц, быстротекущего текста с уровнем давления и анализом состояния носителя.

Мелькая и пропадая одна за одной, на их месте возникла горизонтальная синяя полоса, быстро заполняя отведённое для неё поле и машинным голосом произнося:

– Процесс слияния завершён. Автоматически запущена система фильтрации и искусственного поддержания атмосферы.

Вслед за последней фразой, в правой верхней части глаза Адена уместился счётчик.

Постоянно убавляясь по одной цифре и в общей сложности, имея три ряда постоянно меняющих своё положение значений.

Наконец он смог сделать свободный, глубокий вдох.

По телу пробежала необычайная лёгкость, вслед за ней, пара центральных пластин сместилась с области глаз в бока, открывая две плоские вертикальные линии визуальной ориентации в пространстве.

Два просматриваемых промежутка, с первого взгляда заполненных вязким, сине-голубым прозрачным веществом.

Поначалу явно подрагивая, спустя время, преобразовавшись в некое подобие стекла, уберегающее носителя от опасных факторов извне.

Перед Аденом встала уже окончательно сменившая цвет, имевшая глубокие темнистые оттенки того, что представляло собой ранее космическое судно.

Его свободная от удержания рука полетела вверх, зависнув в данном приподнятом положении, удерживаемая силами невесомости, что так же самопроизвольно проворачивала многие раскинутые по всему нутру корабля оставшиеся предметы.

Аден медленно оглянулся, краем глаза, всё ещё улавливая нескончаемый отсчёт, медленно уходящего значения чисел.

Он тщетно выполнил несколько движений ногой и торсом, в надежде высвободить своё тело от расшатанных привязочных болтов и креплений.

Не прошло и минуты, как судно вновь пошатнулось от грубого и сильного удара, по правой стороне, где ранее располагался один из рядов кресел, образуя массивную вмятину.

Снизу, сверху и по краям металл прорезали малые зажимы, достигнув определённой точки, они, раздвоившись, провертелись, ярко-красными искрами прожигая прямоугольный в два метра ростом проход.

Пролетают последние искры, как кусок прожженного покрытия непринуждённо отходит в сторону, подлетая и ударяясь о внутренние поверхности судна.

В ожидании неизвестного Аден замер, из спокойного, дыхание стало частым взахлёб глотающим воздух, как только он увидел первого.

С той стороны тени выдвинулась одна фигура – нестандартный рост, бьющее яркими лучами света мешковатый скафандр с техно-инструментом на запястье руки.

Прогулявшись по салону, луч света, наконец, перешёл на него – единственного, кто в принципе остался и не застыл в предсмертной позе.

За первым вошедшим последовало ещё трое, держась как можно ближе, они фактически подталкивали друг – друга, быстро переглядываясь и пробираясь вглубь развороченного корабля.

Первопроходец – самый высокий, подошедший к смирно сидящему и за всем наблюдающим Аденом, после склонившись и обратившись к нему с одной простой фразой:

– Ты хочешь жить? – после постукав кулаком по защитному шлему.

В герметичном пространстве, малый шум перерос в нестерпимое эхо, заставляя Адена едва пошевелиться и наклоняя голову вперёд.

Принимая это за согласие, к его креслу затопали ещё двое, встав по обеим сторонам от удерживаемых узника зажима и быстрыми движениям разъединив, освобождая того с кресла.

В невесомости эфира он подлетел, как тут же был пойман по обе руки и силой потащен в прорезанный проход, где виднелся путь из белых отблесков стыковочного шлюза.

Уже оказавшись внутри, его вёл только один.

Начиная от самого угловатого шлюза, Адена повели через узкий с едва ли помещавшимися там вдвоём проходе.

По трём сторонам имеющий срезы, с каждой для разной степени масштабности каюты.

В одной из них заприметив высокий верстак с ящиками для инструментов и множеством цилиндров наставленных по левую стенку от него.

Вторая. скорее была личной каютой с высоко поставленной кроватью, измерительными приборами и кем-то оставленным мешком.

Наконец выйдя, он попал в овальное, возможно являющееся центром совещаний и наблюдения помещением.

По его краям расположилось множество мониторов, оборудованных для работы сенсорными панелями, закреплёнными за ними стульями и вечной совсем чуть-чуть слышимой, неразличимой радиопередачей.

По центру помещения становился прямоугольный электронный пьедестал, в данный момент, проектируя голограмму звёздной системы, её биографии и точными данными местонахождения космолёта.

Усадив на один из овальных стульев, вскоре собрались все трое, что ранее притащили его сюда.

На сей раз уже без скафандров, представая перед ним в своём истинном обличье, всякий раз желая начать разговор, они жестом останавливали друг – друга, начиная подозрительно переглядываться.

Долго тянущаяся ситуация, отчего-то напомнила ему о допросе перед отправкой в Вейсп, правда на сей раз, не будучи конвоированным, не заключённым, не лишённым право голоса и помилования, тем не менее, имея некое странное чувство.