Хищная Орхидея - Катерина Полянская

— Да, теперь я не блеклая мышь.

Терпеть не могу, когда пытаются мной помыкать, сразу начинаю раздражаться.

А вот Морриса раздраженным я, кажется, никогда не видела.

— Мая, ты никогда не была мышью, — мягко возразил фейри и слегка улыбнулся. — Тем более блеклой.

Лесть. Этим искусством он владел в совершенстве еще тогда, в семь лет.

Но я неоднократно видела свое отражение в зеркале и с тех же пор понимала, что яркая внешность матери мне по наследству не передалась.

— Не называй меня так, — впервые удалось не вспылить и произнести эту фразу спокойно.

Уголок его рта дернулся от с трудом сдерживаемой усмешки. Ему всегда нравилось меня доставать.

— Это сложно, — усмешка все-таки прорвалась.

— Уж приложи усилия, — отрезала я и направилась к лестнице. — Я могу остановиться в старой комнате?

— Конечно, она все еще твоя.

Что он тащится за мной, обнаружила только возле своих прежних владений, уже открыв дверь.

— Ну что еще?! — Я круто развернулась на каблуках и полыхнула на фейри взглядом.

— Я думал… кхм… тебе захочется поговорить, — выдал он опять вроде бы смущенно. — Все-таки ты недавно потеряла мать. Могу себе представить, что ты сейчас чувствуешь. И еще мне интересно, как ты жила все это время.

Последнюю фразу решила не услышать, потому что ответ предполагался только один, совсем не достойный аристократки: «Не твое собачье дело».

Что же до остального…

— Вот только не надо этих страданий, — в голосе все-таки звучали горькие нотки. — Она была скорее твоей матерью. Поэтому сейчас я не чувствую ни-че-го.

Оказалось приятным сказать это вслух. Как будто мама могла услышать, и ей могло стать больно.

Моррис сделал печальную-печальную мордочку и чуть подался ко мне.

— Мая, мне безумно жаль… — сказал тихо и проникновенно и опустил взгляд.

— Иди к демонам! — вполне себе вежливо ответила я и закрыла дверь у него перед носом.

Прислонилась к двери, выдохнула. Этот кошмар надо просто пережить.

Комната совсем не изменилась. Даже ополовиненный флакон духов стоял на прежнем месте, а в гребне застрял один темно-каштановый волос. Но пыль отсутствовала, даже белье на кровати было постелено свежее. Бытовые заклинания мать не жаловала, значит, здесь прибирались.

Я щелкнула замком и направилась в ванную, раздеваясь на ходу.

Собственная ванна и забитая вещами гардеробная — без них я больше всего скучала первые два года в столице. В общежитии был общий душ, один на этаж, его мне приходилось делить с еще двумя десятками владеющих магией мегер. А учитывая, что я не происходила из рода потомственных ведьм, явилась в поношенном платье и без вещей, плюс была немного неуклюжей… это оказалось труднее, чем поступить в академию и потом учиться.

Нет, не все ведьмы злобные. Но «нормальные» как-то быстро сбились в стайки, и мне не повезло примкнуть к одной из них. А остальные… Некоторые были темными, некоторые просто мелочными и завистливыми. Получив прыщавую порчу, лишившись единственного платья и пару раз оказавшись посмешищем для всего курса, я тоже решила быть темной.

Медленно, со вкусом, улыбнувшись воспоминаниям, я погрузилась в горячую воду. Мм… Прелесть что такое. Стоящие на полочках косметические средства давно пришли в негодность, но я привезла свои, так что меня ждал как минимум час ароматного блаженства.

Времени мстить каждой ведьме по отдельности у меня не было, поскольку на третий день учебы я устроилась на работу. Задача стояла — просто выжить, успевать при этом посещать занятия, спать и иногда есть. Поэтому расквиталась со всеми обидчицами разом: заманила их в оранжерею и заставила прекрасные белые орхидеи брызгаться ядом, от которого оставались трудно выводимые красные пятна на лице. Как же эти потомственные ведьмы верещали! Большинство из них оказалось способно только носиться с криками по оранжерее или от испуга взобраться на балки под крышей. Колдовали немногие. Из них только три — успешно.

Когда вошла ведьма-преподавательница, я мысленно простилась с собственной головой. Но она лишь присвистнула восхищенно, сказала, что давно не видела столько злости и боли в семнадцатилетней девчонке, посоветовала этим вопящим курицам учить защиту, а меня взяла в свою группу. Изучать темные силы.

С тех пор меня в академии прозвали Хищной Орхидеей…

Ведьмы, конечно, пытались мстить, но, получив еще пару раз сдачи, отстали.

А я вздохнула с облегчением, потому что не привыкла быть все время начеку. К тому же учеба и работа и так отнимали почти все силы, а тут еще это глупое состязание — кто кому подлее напакостит. Я рада, что быстро выиграла.

…Некоторое время позволила себе просто полежать в ванне, ощущая, как уходит усталость, а обжигающе горячая вода дает приятную расслабленность. Потом взяла привезенную с собой грубую губку и принялась оттирать накопившуюся за день грязь.

Мыла, масла, ароматные кремы…

Особое внимание уделила рукам. Натерла кожу до красноты, затем нанесла состав, превратившийся в прочную пленку. Достаточно сильно жгло, но я привыкла терпеть. Снимать состав через четверть часа тоже достаточно неприятно, потом надо нанести миндальный крем. Но даже он не помог сделать нежными, как прежде, большой и указательный пальцы правой руки.

Подарок на память от моей первой работы.

Необученная ведьма в столице оказалась нужна лишь в одном месте. Достаточно неприятном. Пришлось наняться в мастерскую, где, перед тем как использовать заново, обрабатывали камни, извлеченные из старых, пришедших в негодность амулетов и артефактов. Простая, чисто механическая работа. Взять камень из ящика и на несколько мгновений положить его на специальную подставку. Дать небольшой импульс силы. Держать, пока на него светит луч из закрепленного сверху очищающего камня. Держать обязательно, потому что остатки магии заставляют камни искрить и скатываться. Потом — ослепнуть от боли в обожженных пальцах. Бросить чистый камень в другой ящик.

И так раз за разом.

Платили, правда, хорошо, мне хватало на жизнь, и покупать камни, необходимые для занятий, не приходилось. Нам разрешали брать немного. Но день, когда я уволилась с первой работы, я все равно считала счастливейшим за последние шесть лет.

Еще раз тоскливо поглядев на свои покрасневшие, неприятные на ощупь пальчики, я, пошатываясь, прошла к кровати. Она, конечно, стала слишком маленькой и узкой для меня, но эту проблему можно решить и завтра.

А теперь спать…

Засыпая, я представляла, как стану хозяйкой поместья и прикажу Моррису собирать вещи и выметаться. Посмотрю тогда на его скорбно-сочувственное лицо. И проверю, останется ли при нем его наигранное благородство.

Знаю, что этого никогда не случится. Уж о ком о ком, а о своем любимце мать позаботилась наверняка. Но помечтать ведь можно?