Я прав - вы заблуждаетесь - Эдвард де Боно

Есть люди, которые живут надеждой, что мир — каким-то образом — станет лучше. Им хочется верить в это. Есть ли основания для такой надежды в преддверии наступления 2000 года? Нет ничего мистического в годе под номером 2000, но он представляет собой точку, на которой можно сфокусировать внимание, и такой возможности больше не будет всю следующую тысячу лет. Она могла бы, конечно, стать и переломной точкой, если бы мы попытались сделать ее таковой. Но как?

Есть люди, которые считают, что продолжающаяся эволюция, появление новых ценностей и применение коллективного здравого смысла рано или поздно приведут к тому, что мир станет лучше. Безусловно, если каждый будет заботиться только о своих делах, остро критиковать свое правительство и горячо спорить со своими ближними, все будет хорошо.

Есть также люди, которые ощущают необходимость в приходе своего рода нового Ренессанса. Они устали от споров, полемики, конфронтации, конфликтов и проблем, не имеющих решения. Они видят всевозможные вещи: серьезные угрозы окружающей среде, долги третьих стран и бедность, наркотики и новые болезни, возрастающие цены на жилье. Они устали от объяснений, что все эти вещи вытекают из стремительности прогресса PI врожденных недостатков человека, который всегда был и остается близоруким, эгоистичным, жадным и агрессивным.

Может быть, мы делаем все от нас зависящее и ничего большего сделать не можем. Возможно, мир на самом деле гораздо лучше, чем был раньше, а все новые и новые проблемы открываются нам в результате более эффективной работы средств массовой информации.

Есть также небольшое количество людей, которые чувствуют, что новый Ренессанс, возможно, уже начался. Поезд тронулся от первой станции. Пассажиров пока всего несколько человек. На последующих станциях сядет больше пассажиров, когда направление движения станет более очевидным. Есть люди, которые понимают, что сознательные попытки перехода к новому мышлению, которые первым предпринял Михаил Горбачев в СССР (какими бы ни были его причины), сигнализируют о начавшихся переменах — от конфронтационных подходов к конструктивным. Президент Горбачев не машинист нашего поезда, но один из первых, кто в него сел.

Бывает время, место и смелость что-то сказать. Новый Ренессанс необходимо официально объявить, чтобы люди заметили его, стали возлагать на него свои надежды и черпать в нем силы для борьбы. В этом назначение настоящей книги.

Заявление о том, что наступает новый Ренессанс, обязательно покажется самонадеянным и провокационным. Ясно, что подобные вещи просто происходят, без чьего бы то ни было заведомого объявления. Является ли целью такого заявления своего рода пророчество, состоящее в том, что если мы поверим в новый Ренессанс, то сможем претворить его в жизнь?

Верить в возможность нового Ренессанса, безусловно, нужно, поскольку его приход возможен. Всегда полезно распознать нечто, что уже происходит. Зачем откладывать? Имеются, однако, гораздо более веские основания для нового Ренессанса, чем надежда и 2000 год.

* * *

На чем же основывается новый Ренессанс?

Последний Ренессанс явным образом основывался на повторном открытии людьми для себя традиций мышления Древней Греции (около 400 года до нашей эры), где большую роль играли логика, умозаключение, спор, поиск истины и человек. До последнего Ренессанса мыслительные привычки западного мира целиком вытекали из догмы и теологии. Карты мира должны были показывать большие области суши, в центре которых находился Иерусалим — не потому, что опыт мореплавателей подсказывал такую конфигурацию суши, а потому, что догма утверждала, что так должно было быть.

Тезис «я прав — вы заблуждаетесь» является кристаллизацией мыслительных традиций, которые легли в основу последнего Ренессанса, а затем были развиты им еще больше. Поиск истины, служивший противовесом догме, осуществлялся путем выявления ложности через доводы, здравый смысл и логику. Не догма, а рассудок был призван решать, что есть истинно, а что ложно.

В результате возникли мыслительные привычки, которые сослужили нам хорошую службу во многих областях. Можно сказать, что правовое применение неких принципов посредством аргументированных доводов является основой цивилизации, к которой все мы принадлежим. Технический прогресс достиг той точки, когда мы в состоянии отправить человека на Луну и вернуть обратно, мгновенно доставить телевизионный сигнал миллионам людей во всем мире и использовать высшую форму энергии — ядерную.

Может ли оказаться, что эти превосходные мыслительные привычки на деле являются ограниченными и неадекватными? В то время как в технических вопросах мы добились такого впечатляющего прогресса, в деле совершенствования межчеловеческих отношений мы продвинулись гораздо меньше. Наше умение доводить дела до конфликтов столь же примитивно, как и тысячи лет назад, хотя оружие, используемое нами, явно выиграло от нашего совершенства в технических вопросах.

Может ли оказаться, что данные привычки в некоторых отношениях даже опасны? Может быть, они достигли своего предела, больше не способны справляться с проблемами, стоящими перед нами, и сдерживают дальнейший прогресс? Может быть, пришло время сделать качественный шаг вперед? Если да, то на чем могут основываться эти новые мыслительные привычки?

Новые мыслительные привычки нового Ренессанса должны основываться на самой фундаментальной из всех основ — более фундаментальной, чем словесные игры философов или системы убеждений. Они должны базироваться непосредственно на механизмах работы мозга, а также на том, как человеческий мозг генерирует восприятия.

Впервые за всю историю человечества мы можем ответить на вопрос, как должен был быть построен мозг, чтобы результатом его деятельности являлся разум. Мы можем не знать всех деталей, но мы знаем достаточно об общей системе поведения мозга, чтобы пересмотреть свои традиционные мыслительные привычки и быть в состоянии разработать новые. Мы можем наконец увидеть, каким образом мыслительные привычки последнего Ренессанса на деле делали упор на некоторых — не лучших — аспектах разума. Мы также можем теперь понять, почему мыслительные и языковые системы, нами разработанные и столь высоко ценимые, хороши в вопросах логики, но никуда не годятся в сфере восприятия. Нам также становится понятно, каким образом неумение обращаться с восприятиями становится причиной неадекватности и опасных проявлений нашего мышления. Равно как и то, каким образом эти привычки являлись причиной бед человечества в прошлом и почему они не являются подходящими для принятия конструктивных шагов, всем нам необходимых в будущем.

«Я прав — вы заблуждаетесь» вмещает в себя суть традиционных мыслительных привычек, которые возникли у человека за время последнего Ренессанса.

Здесь мы имеем «спор», являющийся основой нашего поиска истины и основой же системы противоборствующих мнений, характеризующей науку, право и политику. Здесь мы имеем и абсолютные истины, и завершенность, и суждение — и уверенность (иногда высокомерную), которая происходит от них. Здесь мы наблюдаем взаимоисключающую несовместимость, являющуюся основой нашей логики. Каждая сторона не может быть правой и ошибаться в одно и то же время. Существом логики являются установочные характеристики объекта и противоречие. В языке мы сознательно создаем взаимоисключающие категории, такие как истинно/ложно и друг/враг, с тем чтобы иметь возможность оперировать такой логикой противоречий. Вместе с тем имеются культуры (как я покажу далее), в которых нет противоречия в том, чтобы человек являлся одновременно и другом, и врагом.