Время оружейников - Николай Коробов

– Капитан, а ведь была все-таки засада!

Роман устало поднялся, схлынувшее напряжение сменила опустошенность. Повернув за угол, не сразу разглядел сидящего на коленках сержанта перед перевернутым металлическим столом. Нержавеющая полированная сталь, поблескивала даже в темноте. По ту сторону стола было что-то определенно интересное, не спроста же Корявень пыхтит, словно заправский паровоз, ворочая что-то.

– Что там? – Спросил, подходя Роман и, вдруг, разом осекся. Рассмотрел. Человек лежал, свернувшись калачиком, словно огромный кот. Рядом с правой рукой пистолет или, что скорее, автоматическая «трещотка».

– Не пойму, капитан, он, по-моему, жив еще… – Корявень не поднимаясь глянул на подошедшего Тигренко, – шея, правда, замотана не долезешь так сразу. Но рука теплая и вроде как пульс проскакивает…

Роман опустился рядом с Дубовым, взял руку лежащего. Сержант был прав, совсем теплая, рука живого. Попытался нащупать пульс, но безрезультатно. И уже убирая руку, почувствовал пальцами слабый толчок – сердце незнакомца билось, медленно и очень слабо, но билось.

– Берем его и бегом на свет, – Тиграш не знал, почему решил во что бы то не стало попытаться спасти умирающего, вполне возможно встретившего их, будь он в сознании смертоносным свинцовым дождем. Дубов не стал спорить, подхватил бесчувственное тело за ноги. Неизвестный оказался на удивление легким. Но даже этого хватило, чтобы напомнить капитану о раненой ноге, ранки вновь открылись, начали кровоточить.

Едва они выскочили на освещенный участок, как смутное подозрение Тигренко подтвердилось, найденыш оказался женщиной – совсем еще юной девушкой, лет двадцати. Дубов лишь крякнул, видимо, тоже самое предполагал. Уложив «умирающую» на стол в первом же кабинете, бегло осмотрели: одежда более всего походила на арабскую – шаровары, какой-то балахон с жилетом. На голове нечто вроде платка или шарфа. На широком армейском поясе самодельный нож-тесак, фляжка, какая-то сумка с травами и прочей мишурой. Пистолет, заботливо прихваченный аккуратным сержантом, при неспешном осмотре оказался надежной машинкой – модернизированный ПП-95[4]. И никаких следов повреждений, ни пулевых ранений, ни рваных ран или переломов.

Тигренко поднял удивленный взгляд на напарника:

– Какие будут предложения?

– Раздеть бы ее…

– Сержант! – голос Романа завибрировал от ярости.

– Нет-нет, – замахал руками Корявень, – я говорю осмотреть чтоб как следует… глядишь и найдем чего.

Секунду Роман размышлял над услышанным, а в следующую уже принялся стаскивать с девушки сапоги. Через десять минут незнакомка лежала перед ними абсолютно обнаженная. Худая, истощенная до такой степени, что даже с расстояния в несколько метров можно не напрягая зрения пересчитать ребра. Уже не девочка, о чем говорила вполне сформировавшаяся грудь и округлость бедер. Руки и ноги настолько худощавы, что вызывали в голове только ассоциации с птичьими лапками. Лицо неизвестной с остреньким подбородком и маленьким клювом носа навевало мысли о присущей природной хитрости, а четкое очертание розовых губ и вовсе делало его схожим с кошачьим. Тигренко поймал себя на мысли, что непроизвольно любуется ею, и, выругавшись про себя, отвернулся. Дубов, будто прочитав его мысли, хмыкнул и продолжил внимательно изучать грязное тело. Через минуту, притащив из коридора свой баул, достал из его необъятных недр аптечку. Глянул через плечо на Тигренко, произнес:

– Капитан, у нее, по-моему, обычный обморок. По крайней мере, ран точно нет. Так что или обморок или отрава какая… нашатырь бы. А так, у меня только АрмСтим13[5].

– Коли выбирать не из чего, к тому же если обморок, то он никак не повредит, а вовсе даже наоборот…

– А если сердечко не выдержит?

– Сам сказал ничего другого нет, а АЭВку тратить смысла нет… может и не привести в норму…

– Ну, значит, была – не была, – отломав носик у ампулы, произнес Корявень. Набрал в шприц мутно фиолетовый раствор, и с завидной сноровкой сделал инъекцию в вену лежащей девушки.

Роман меж тем присел перед сваленными в кучу вещами незнакомки. Еще раз все внимательно проверил, и вовсе не зря. В небольшой сумочке-планшетке явно что-то прощупывалось под подкладкой. Тигренко без зазрения совести потянул нож из набедренного чехла, но воспользоваться им не успел.

Незнакомка, придя в себя, зашлась в диком крике. Дубов не осторожно наклонившись, тут же получил серию хлестких ударов по своей бородатой физиономии. Скоординировался, правда, сержант быстро и в следующую секунду уже навалился на извивающуюся фурией женщину, подставив под удары могучую спину. Разбрызгивая кровь из разбитого носа, прохрипел:

– Да успокойся ты…

Но словно не слыша его, девчонка, перемежая удары отборным матом начала трепыхаться с утроенной силой. Капитан поднялся, ойкнув – раны на ноге вновь стали кровоточить, и поднял автомат. Уперев дуло в висок неизвестной, произнес:

– Спокойно, мы не причиним тебе вреда, если ты будешь вести себя подобающе.

Видимо холодный металл оружия подействовал успокаивающе, взгляд так и остался лютым, но брыкаться юная воительница перестала. Дубов боязливо повернул голову, щекоча бородой немытое лицо девушки, прогудел шмыгая:

– Отлупить бы тебя коза… я на тебя стимулятор потратил, а ты мне в лицо кулаками сучить вздумала.

– Веник свой от лица убери, Айболит!

Тиграш коротко хохотнул.

– Острая на язык попалась коза, а Дубов?

«Коза» что-то пробурчала в ответ, неразборчивое и явно нецензурное.

– Ладно-ладно, не коза, а кто?

– Одеться дайте… и оружие верните.

Дубов, капая кровью на плечо и шею пленницы, ухмыльнулся.

– Ну, зачем тебе «трещотка» сейчас? А касаемо наготы, нас она нисколько не смущает, – он подмигнул капитану. – Да и не замерзнешь особо.