Слушай птиц - Виктория Лебедева

– «О»! Осторожность! – твердила мама как заведённая. – «Вэ»! Внимательность! «Бэ»! Бережливость!.. И не отворачивайся, не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю! Береги своё. Фотоаппарат не потеряй. И за планшетом следи, а то знаю я тебя!..

Ярослав робко пытался вставить слово: мол, ладно, мам, не волнуйся, будет тебе твоя бэ-бережливость, жалко, что ли. Планшет, между прочим, он бы и сам никому не отдал, что он, дикий? Но мама ничего не слышала, она говорила и говорила, как реклама в телевизоре, а потом неожиданно взяла и разрыдалась, опять на весь зал, причитая, как это он, Ярослав, всё лето будет без неё.

Ярослав переминался на месте, краснел и сопел, пока мама тискала его и обцеловывала. Папа помалкивал в стороне и на прощание, когда уже пригласили на посадку, только руку пожал и велел быть «мужиком» и не обижать девочек, «потому что ты вон какой здоровый лоб, а они маленькие». Ну спасибо, папа. Прямо заняться будет Ярославу нечем, кроме как обижать своих многочисленных двоюродных сестриц!..

Дядя Миша всё время прощания полулежал в низеньком металлическом кресле, выставив в проход длинные ноги в грубых ботинках, и – вот именно – спал. Во даёт!

Между рядами пошла стюардесса, проверяя, все ли пристегнулись, и велела Ярославу наушники из ушей вынуть, а рюкзак убрать на багажную полку. Ага, сейчас! Ищи дурака! У него там всё самое ценное! Он мёртвой хваткой вцепился в свою поклажу и покрепче прижал к животу. А то правда пропадёт чего, мама потом весь мозг съест.

Ярослав поднял глаза и встретился взглядом с дядей Мишей. Тот, к удивлению Ярослава, вовсе не спал, а с улыбкой наблюдал за ним.

– «Гэ»! Логика! – сказал дядя Миша и выразительно посмотрел на рюкзак.

Логика не на «гэ», а на «эл» – хотел было поправить Ярослав, но, едва открыв рот, вдруг сообразил, что дядя Миша над ним смеётся.

– Давай рассуждать логически, – предложил дядя Миша, посерьёзнев. – Готов?

– Ну, предположим, готов, – недовольно буркнул Ярослав и ещё крепче стиснул рюкзак.

– Все мы сейчас сидим в самолёте. Пристёгнутые, на своих местах. Так?

– Ну так…

– А наши вещи лежат над нами на полках… Допустим, ты захотел что-то украсть у соседа. Как ты это сделаешь?

Ярослав задумался. А и правда, выходило, что никак. На взлёте, когда вставать нельзя, уж точно никак. Железобетонно.

– И потом, – продолжал дядя Миша, – ты посмотри на свой рюкзак-то. Вон какой большой. И яркий. И застёгнутый на все эти молнии. И ты один знаешь, что у тебя в каком кармане, а карманов много. Но даже ты, я уверен, чтобы найти что-то маленькое и ценное в эдакой куче, вынужден будешь крепко повозиться. Разве нет?

Ярослав нехотя кивнул. Это была чистая правда. Пока в рюкзаке найдёшь чего-нибудь, сто лет пройдёт. И если тебе будут нужны, к примеру, ключи от квартиры, то сначала вместо них обязательно попадутся ручка, телефон, кошелёк, ластик, наушники и всё прочее – и уж только потом, когда ты как следует свой рюкзак возненавидишь, ключи наконец обнаружатся на самом донышке самого последнего кармана, в котором ты – вот честное-пречестное слово! – уже смотрел как минимум четыре раза.

– В самолёте сейчас вообще не очень воруют, – продолжал объяснять дядя Миша. – А знаешь почему?

– Потому что самолёт могут себе позволить только обеспеченные люди? – предположил Ярослав, почти дословно процитировав маму.

Дядя Миша рассмеялся:

– Ну нет, брат. Честность и обеспеченность – это как клубника и горчица. Совсем разные вещи.

– А тогда почему?

– Всё просто. Билеты именные. Сколько нас здесь? И все мы пересчитаны по документам:

по паспортам, по свидетельствам о рождении. И за каждым закреплено конкретное место. К тому же все мы тут друг у друга на виду, а бродить по самолёту как-то не принято. При таких условиях вору довольно тяжело работать, согласись. Вот разве ты оставишь без присмотра что-нибудь совсем маленькое: телефон там или плеер. Что можно быстро и незаметно в карман сунуть, проходя мимо. Тогда, конечно, некоторый риск есть. Но и он невелик. Не догадываешься почему?

– Почему?

– Потому что по статистике честных людей гораздо больше, чем нечестных. – Дядя Миша опять улыбался, и его всклокоченная борода от этого смешно топорщилась. – Не важно, обеспеченные они или нет, в самолёте они летят или идут по улице. Важно, что воровство для них не является нормой поведения, а считается всё-таки отклонением от нормы.

– Получается, люди не воруют, потому что знают, что это плохо? – спросил Ярослав.

– Вроде того… Не так уж просто заставить себя совершить преступление, даже самое малюсенькое… Так что давай-ка свой рюкзак, а то стюардесса возвращается и сейчас будет нас ругать.

Ярослав наконец-то расцепил руки и позволил дяде Мише убрать вещи на багажную полку. Оставил себе только планшет, чтобы поиграть после взлёта, и смартфон в кармане.

– Пойми правильно, Ярослав, – сказал дядя Миша, усаживаясь на место. – Я вовсе не утверждаю, что осторожность не важна и ничего не значит. Просто всё хорошо в меру, согласен?

Ярослав пожал плечами.

– Люди всякие бывают, тут твоя мама совершенно права. Но не доверять всем сразу и постоянно – это, пожалуй, перебор… Ты уж не обижайся. И не думай, будто я тебя воспитывать пытаюсь, ты достаточно взрослый, чтобы самому разобраться.

На этих словах самолёт тронулся и порулил на взлётную полосу.

Во время взлёта дядя Миша опять уснул – ну и силён же он был спать в самых неподходящих условиях! А Ярослав сидел и думал о нём. Странный тип. Вернее, не так. Он ведёт себя странно, не как папа с мамой, но никакой он, кажется, не «чудик». Голос не повышал, мораль не читал, не нудил «подрастёшь – поймёшь», а раз – и за три минуты убедил. И это его, Ярослава, про которого мама всегда (и справедливо) говорила, что он упрямый как осёл! Чудеса, да и только! Вот интересно, он правда считает его взрослым или так, подлизывается?

Мама дала Ярославу денег на такси от аэропорта и до самого музея-заповедника даже с запасом, потому что «устанете с дороги и чтобы не мотаться, а то дядя Миша с тётей Мариной не могут себе позволить».

Мама вообще очень любила эту тему – когда кто-то из знакомых не мог себе что-то позволить, чего они с папой могли. Стоило купить новую вещь – гитару ли для Ярослава, или ноутбук, или домашний кинотеатр, или ещё что-нибудь, как начиналось… Ярославу от таких разговоров всегда становилось неудобно. Ну то есть это было здоро́во, конечно, что они могут себе позволить, но вот в школе, например, учительница подобные разговоры сразу пресекала, объясняя, что приличному человеку материальными благами хвастать стыдно. Да и нематериальными тоже. Хвастаться – это дурной тон.